Поздно хватанулись, господа-товарищи. Первый звоночек был еще в начале девяностых, когда Руте Марьяш устроили чуть ли не обструкцию на заседании Национального фронта, когда она предложила осудить действия айзсаргов, расстреливавших евреев в Бикерниеках. А я помню, по телевизору показывали! Такая красноречивая ледяная тишина в зале, и Рута Марьяш, обалдевшая на трибуне, видно было, как она старается понять, куда же это она попала и с кем уселась в одну лодку... Да и сколько нас тогда село в эту лодку, а? Голосовали-то за независимость многие, разве не так? Вот и соображаем теперь, кому же мы дали палец.
Поздно хватанулись, господа-товарищи. Первый звоночек был еще в начале девяностых, когда Руте Марьяш устроили чуть ли не обструкцию на заседании Национального фронта, когда она предложила осудить действия айзсаргов, расстреливавших евреев в Бикерниеках. А я помню, по телевизору показывали! Такая красноречивая ледяная тишина в зале, и Рута Марьяш, обалдевшая на трибуне, видно было, как она старается понять, куда же это она попала и с кем уселась в одну лодку... Да и сколько нас тогда село в эту лодку, а? Голосовали-то за независимость многие, разве не так? Вот и соображаем теперь, кому же мы дали палец.