Евгений Шешолин родился в Краславе в 1955 году. Он рос в Резекне, учился в Ленинграде и Пскове, а трагически окончил свои дни в Даугавпилсе.По образованию Евгений Шешолин был учителем географии и биологии. И стал он им, возможно, потому, что его всегда тянули иные культуры и другие берега.
Самиздат и публикации на родине
Евгений Шешолин не был популярен при жизни, хотя совершенно неизвестным автором его назвать трудно. В 1970-е годы, как отмечал друг поэта Мирослав Андреев, в Ленинграде «Евгений знакомится … с приятелем Иосифа Бродского, поэтом Олегом Охапкиным, широко печатавшимся в самиздате и за рубежом». Появляется идея сделать свой самиздатовский сборник.
Мирослав Андреев отмечал: «В мае 1980-го и состоялся первый номер альманаха «Майя» во главе с соучредителями и соредакторами Евгением Шешолиным, Александром Нестеровым (Соколовым) и Мирославом Андреевым, а Олег Охапкин, знакомство с которым было как бы последним толчком, переслал наше детище в США Константину Кузьминскому, который и опубликовал его в одном из томов «Голубой Лагуны» (русская поэзия после 17-го года, не печатаемая на родине) и дал обзор альманаха в интервью «Голосу Америки»». Это был поворот в судьбе поэта.
Поворот был закреплен в 1983 году публикацией в псковской газете стихотворения «Весенний акростих». Невинное название указывало на первые буквы строк, которые складывались в «Христос Воскрес». Пасхальная тематика в то время никак не способствовала продвижению автора в советской печати.
Жизнь во Пскове была трудной и неуютной. Поэт Артем Тасалов писал об этом периоде жизни Шешолина: «Как-то незаметно и безнадёжно он отчаялся. Несложившаяся семейная жизнь, полное отсутствие какой-либо социальной защиты, все эти комнатки-крохотули в частном секторе, все эти фанерные сторожки, пропитанные въевшейся грязью, жизнь часто чуть ли не впроголодь и, наконец, эта удушливая атмосфера подпольного быта лагеря развитого социализма эпохи Застоя и первых лет Перестройки, - всё это вместе и порознь давило на его широкую и всё более сутулившуюся спину. Добавим, впрочем, и олимпийское равнодушие к его творчеству «официальных органов» советской культуры. И хотя смерть его была трагической и безвременной, но случайной ее, увы, нельзя назвать...»
Признание
Наследие Евгения Шешолина начали изучать в начале 90-х годов прошлого века. Свой вклад внес и Даугавпилсский университет. При деятельном участии профессора Ф. П. Федорова в 2005 году прошла большая международная конференция. Был издан сборник статей «Евгений Шешолин: судьба и творчество». В этом же, юбилейном для поэта, 2005 году увидел свет сборник его стихотворений «Солнце невечное» с предисловием А. Ф. Белоусова.
Жизнь Шешолина была связана с Резекне и Псковом, эти города также являются центрами изучения его творчества.
Большой том «Измарагд со дна Великой» (Стихи, проза, письма): из разных тетрадей» был выпущен в 2014 году в Резекне. В него вошли архивные материалы, фотографии (составители – псковский исследователь Дмитрий Прокофьев и сестра поэта Галина Маслобоева-Шешолина). Архаично звучащее название книги придумано в 1980-х годах самим поэтом для своего будущего сборника.
В этом году в Центральной библиотеке города Пскова также пройдет международная конференция «Литературное наследие Евгения Шешолина. Россия – Латвия» (Псков – Резекне – Даугавпилс).
Встреча культур
Встреча разных культур в стихах Шешолина отражает события его жизни. По рождению он был католиком, в зрелом возрасте присоединился к православию. Шешолин заключал в себе две культурные традиции – его отец был с Поволжья, а с материнской стороны (по мнению исследователя творчества поэта Б. Рогинского) вычерчивалась близость к Польше. Поэт переводил польскую поэзию, не обходил стороной и местных, латышских авторов.
В целом же, Шешолина действительно тянуло вправо по географической карте, иногда кажется, что западное культурное влияние значит для него гораздо меньше восточного.
Тем не менее, выпукло выведена в его стихах католическая Польша, наглядно раскинувшаяся в границах родной Краславы и выходящая далеко за пределы провинциального города. Через образ костела автор как бы указывает: Краков, Варшава и Рим существуют там, на мировых дорогах, здесь же – в «игрушечной» Краславе достигнута вынужденная автономия «белого барокко». Речь Посполитая находится здесь, рядом, и, возможно, именно в провинции она сохраняет свою суть.
Так, на стыке западной и восточной модели стихосложения Е. Шешолин будет создавать свой диван (диваном называли сборник лирики в литературной практике древнего Ближнего и Среднего Востока) – персидский по форме и русский по содержанию.
Шешолин серьезно занимался языком фарси, его переводы персидских или таджикских поэтов были совсем не дилетантскими.
Смелая по замыслу работа – переложение стихов с персидского, а также авторская поэзия в форме персидской газели (газель – особый жанр восточного стихосложения с выраженным психологическим, философским содержанием).
Работу над своим «Первым Северным Диваном» Евгений Шешолин начал в 1983 году. Традиционная для Востока форма поэтического подражания – она называется «назире» –была особенно удобна для вхождения в иной культурный контекст: подражая, можно высказать свое, привнести новое содержание.
В своем творчестве Евгений Шешолин остался верен себе. Используя традиционную структуру, он открывает вечные ценности – природу, веру, честность перед собой – и помещает готовый текст в исторический поток.
Его стихи вообще похожи на некий эксперимент. Но это не академический лабораторный опыт, а испытание исследователем – на себе самом – нового препарата, этакой вакцины. От которой, сделав открытие, умирают...
Весенний акростих
Хрупкими льдами уплыли недели,
Рухнули шапки черемух апреля,
И распахнулась зеленая даль;
Синее небо на землю спустилось,
Тоненькой веточкой сердце забилось, –
Осенью вспомнится, осенью – жаль.
Снова порывистым криком грачиным
Вычерчен город по веским причинам
Общей с ожившей землей суеты.
Скоро на платье душистом и тонком
Крошка весна нарисует спросонку
Редкие, крупные яблонь цветы.
Ей даже мы удались, как растенья, –
С еле заметным друг к другу движеньем.
1983
Из сборника «Солнце невечное» (Резекне, 2005)