Группа Владимира Рекшана «Санкт-Петербург» – старейшая рок-группа Союза, начавшая свой путь в далеком 1969 году. История группы вошла во все серьезные рок-энциклопедии. В свое время Борис Гребенщиков сказал: «Для меня семидесятые проходили под знаком группы «Санкт-Петербург». Они были глыбой, как Медный всадник! Володя Рекшан тогда был просто демоном! Такого настоящего рок-н-ролла я больше никогда не видел. Это было здорово...».
Сам Владимир, который с женой Людмилой оказался проездом в Даугавпилсе и с которым мы беседовали в одном из кафе на улице Ригас на серьезные темы, считает, что просто удачно сложилась ситуация: « В Ленинграде должна была появиться группа с названием «Санкт-Петербург», которая должна была петь песни на русском языке. И она появилась. Если бы не я и мои приятели – эту идею воплотил бы кто-нибудь другой».
- У вас есть музей русского рока. А как сейчас вообще в России с русским роком?
- Есть история государства и история музыкального жанра. Просто в определенный исторический момент – в середине 80-х годов – развитие музыкального жанра совпало с социальным развитием Советского Союза. И русская рок-музыка стала своего рода знаменем демократических обновлений. Поэтому и появились Цой и «Кино», ДДТ с Шевчуком, Костя Кинчев с «Алисой» и другие. Ведь рок-музыка – это музыка внутренне свободного человека. На этой музыке в течение 70-80-х годов выросло уже полтора или два поколения людей, свободных внутренне, которые захотели изменений внешних.
В итоге, неосознанные задачи, которые ставились перед русским роком, были выполнены. Задачи эти были в то время неочевидные – демократизация общества, движение к той не полной, но все-таки демократии, в которой мы сейчас живем. Насколько хорошо эти задачи были выполнены – это уже другой вопрос. Но они были выполнены. Потом пути государства и музыкального жанра разошлись.
Все бесконечно задают вопрос – жив ли русский рок или рок вообще?
- Банальный вопрос…
- Вопрос не банальный, он не точный. Дело в том, что когда-то давно рок был новым музыкальным мировым явлением. Революционный процесс был в Англии, а для Советского Союза это было ново. А сейчас это не ново. В Санкт-Петербурге каждый третий парень идет с гитарой, а в каждой школе в 5-6 классах создаются группы. Жанр русского рока существует и как-то развивается и в наше время. Каждое поколение должно иметь своих лидеров, ведь нельзя все время слушать старые песни Гребенщикова или накачанного Кинчева.
Героев порождает исторический момент, а сейчас не героическое время. Эти герои, может, есть в своих городах, но ситуация для геройства не сложилась. Вот Виктор Цой – парень без образования, но спел 2 дюжины песен, которые очень точно попали во время, и эти песни еще долго будут помнить и петь.
- Кажется, что в последние годы музыка упрощается, особенно та, которую мы слышим по радио. У нынешней молодежи упростились вкусы?
- Так во всем мире, это общемировой процесс. Это похоже на мировой «Макдональдс». Нижний уровень поднимается, сейчас все играют очень хорошо. Говорят – наши не умеют. Все они умеют! Но при этом нет каких-то прорывов – у музыкантов, в большинстве, крепкий средний уровень. А в мире что? В мировой музыке есть какие-то сверхпрорывы? Тоже нет. Был период революционной классики – середина 60-х и 70-е годы. Потом тоже что-то появлялось, но это был спад. Рок-музыка – это своеобразный городской фольклор. Он растет снизу, а уж кто его подхватывает и продвигает – это другой вопрос.
Своими планами на будущее Владимир поделился достаточно своеобразно:
- Мне бы прожить еще лет 50, – говорит музыкант. – Я ведь на сцену еще выхожу, играю на басу, пою. Но должен быть какой-то мотив для этого. Вот в 90 лет выйти бы на сцену, взять ми-мажор, упасть – и на этом закончить. Это будет красиво.
Вот сейчас альбом записал. Есть там композиция, которая у меня вызывает опасения… Такие вещи, пример которых сейчас приведу, у меня бывали с книгами: я что-то напишу – а потом это сбывается. У меня вышли четыре книги, которые наполовину сбылись в реальной жизни. А тут неожиданно так вышло с песней.
После долгого перерыва, примерно полтора года назад, я выехал на соревнования в город Пенза. Вы должны знать клэптоновскуя версию песни «Я убил шерифа»... Еду в поезде – и вдруг у меня эта песня начинает крутиться в голове. На ее мотив я начинаю сочинять по-русски. Досочинил последнюю строчку, приезжаю домой – убили Немцова.
А текст песни, который я сочинил в поезде, такой (нижеприведенные слова Рекшан напел прямо за столиком, никого не стесняясь):
Я убил министра,
В депутата я не попал …
Теперь меня ищут по всем домам,
По дворам и по площадям.
Меня ищут в «Ашане» и даже в бане,
Потому что в депутата я не попал.
Я прицелился, но в депутата не попал..
В сочиненном есть и кавказский след:
Я убил министра.
Плачут вдовы, плачут дети,
Плачет гордый аксакал.
Народ заказал мне убить министра и депутата.
Я прицелился, но в депутата не попал.
В прицел я увидел лица овал
И губы, которые целовал.
Мы так друг друга любили в 10 классе,
Потому я в нее и не попал…
То есть, понимаете: Немцова застрелили, была женщина и кавказский след. Песня готовилась по дороге. Приезжаю, включаю телевизор – в новостях Немцов...
Национальный музей «Реалии русского рока»
В петербургском арт-центре «Пушкинская-10» под руководством Владимира Рекшана работает первый национальный музей рок-музыки «Реалии русского рока». Благодаря добровольцам за три года удалось собрать множество редких экспонатов: плакаты, самиздатовские магнитоальбомы, раритетные виниловые пластинки, инструменты музыкантов легендарных групп («Аквариум», «Мифы», «Пикник», «Санкт-Петербург») и многое другое.
Есть тут и артефакты деятельности ленинградского рок-клуба. Так как организация была официальная, требовались соблюдать бюрократические формальности – скажем, каждая группа была обязана согласовывать с куратором из КГБ тексты к исполнению, вести журнал своих репетиций и выступлений. Рядом с таким журналом группы «Санкт-Петербург» и удостоверением президента Ленрокклуба лежит документ уже эпохи раннего капитализма – полный бухгалтерский отчет о заграничных гастролях группы «Ноль». Отдельную улыбку вызывает почетный диплом, выданный Рекшану Геннадием Зюгановым – с ликом Ленина и казенной формулировкой «за вклад».
Во всем этом море информации можно с упоением плавать часами. Еще столько же экспонатов хранится в запасниках, потому что их банально негде разложить и развесить.
- За последние 50 лет в Ленинграде, а теперь Петербурге, прошло огромное количество музыкальных событий, важных не только для культурной, но и для социальной жизни города, – говорит В. Рекшан. – Ленинград считался и до сих пор является столицей рок-музыки, но здесь нет ни одного места, куда бы люди могли прийти и увидеть то, что имеет отношение к ее истории. Именно поэтому я предпринял попытку создания первого национального музея, посвященного этому музыкальному направлению.
Себя я рассматриваю как некий уже исторический объект, так как с самого начала и до нынешних дней лично наблюдал и участвовал в развитии отечественного рока. К тому же, когда-то я окончил исторический факультет. Видимо, это было нужно для того, чтобы теперь применить свои профессиональные знания и навыки. Я считаю справедливым открытие музея рок-музыки. Иначе пройдет еще немного времени – и постепенно уйдут люди, которые эту историю создавали, пропадут и предметы, принадлежавшие им. После большой выставки 1991 года в «Ленэкспо» практически все экспонаты были частично разобраны самими музыкантами или попросту утеряны.
Вообще, исчезновение памятных объектов – естественный процесс. И если не начать их аккумулировать, то можно потерять все, а этого не должно случиться. Собиранием и сохранением вещей, имеющих непосредственное отношение к нашей истории, и занимается музей «Реалии русского рока».
Таки тоже с канторов начинал.
Бурные, продолжительные аплодисменты!