Нам элементарно не хватает мяса: директор комбината «Forevers» откровенно о пересечении политики и бизнеса 25

Предприятие успешно работает и развивается уже более 20 лет. Forevers — среди тех предприятий Латвии и Европы, которые в категории средних и малых за последние три года показали наиболее быстрый экономический рост. Я обрадовался, когда меня познакомили с членом правления Forevers Андреем Жданом. Подумал — вот поговорим о положительном. Но поговорили в основном о проблемах.

— Коль скоро вы такие стопроцентно местные, полагаю, ваш бизнес тут защищен, как никакой другой. Власти вас опекают и вы чувствуете себя стабильно?

— Защищенным я себя не чувствую. Основной вопрос — это как раз некая неопределенность и неуверенность в том, что происходит, и в том, что будет происходить. В это положение нас ставят и работа государственных институций, и интерпретация тех или иных законов и правил, и последние события, которые мы видим…

Меняется конъюнктура, и то, что вчера было можно, сегодня, оказывается, нельзя… Мы пребываем в постоянном поиске ответа на вопросы: что правильно, что неправильно, что можно, чего нельзя? И практически любой предприниматель в такой же ситуации. А раз имеется неопределенность, то есть и почва для проблем, для различных скандалов. В том числе и в нашей отрасли.

Чем больше неразберихи в интерпретации нормативных актов, тем больше возможность контрольных органов получать какие–то вознаграждения за соответствующую интерпретацию. Чем больше неопределенности, тем больше предприниматели подвержены какому–то влиянию.

Способность наших контрольных органов интерпретировать законодательные и нормативные акты и многие другие вещи, в принципе, является почвой для рейдерства. То есть имеются риски, с которыми мы вынуждены либо бороться, либо считаться, либо действовать каким–то другим образом.

Целый ряд законодательных моментов сегодня не выполняются, потому что не могут быть выполнены в принципе. То есть создана ситуация, которая ставит нас перед выбором: если мы действуем абсолютно правильно, то мы теряем деньги, а если мы действуем, как все, то подвергаем предприятие чрезмерному риску.

— А какие именно "законодательные моменты" создают такую ситуацию?

— Например, 172–е правила Кабинета министров на сегодняшний день не выполняются никем. Это правила, которые регулируют детское, школьное питание. Там сказано, что в продуктах не должно быть Е250, то есть нитрита натрия, но с химией колбасы не поспоришь, ее не обманешь. Если вы видите на прилавке колбасу или сосиски розового цвета и на ней написано, что в ней нет Е–добавок, то это ложь.

Это обман, надувательство. Кроме того, невозможно отличить, были ли Е–вещества добавлены в процессе производства, образовались ли они в ходе химических процессов или находились в сырье. Лабораторные исследования Forevers показали наличие Е–веществ во многих приобретенных на рынке мясных продуктах, хотя на их упаковке было указано "Не содержит Е–добавок".

И неверно то, что все подобные вещества являются опасными. Многие повседневно употребляемые нами вещества также обозначены порядковым номером и буквой Е. Например, аскорбиновая кислота (витамин С) носит обозначение Е300, но это вовсе не означает, что она опасна для здоровья.

В Европейском союзе действует строгое законодательство, которое определяет, какие из Е–веществ допустимо использовать в производственных процессах, а какие — нет. В том числе устанавливаются предельно допустимые нормы, в которых соответствующие добавки могут присутствовать в пищевых продуктах.

Отделить Е–добавки — это неестественно… И этот вопрос не контролируется. То есть контрольная институция этим вопросом начнет интересоваться лишь тогда, когда возникнет какой–то очередной скандал. Полетят головы, будут жертвы, жертвоприношения…

Литовцы уже прошли через эту историю, у них уже были суды… Поэтому Министерство сельского хозяйства Литвы разработало достаточно определенные и понятные правила, которые четко регулируют эти вопросы. Мы обратились в наше министерство, показывали литовский опыт, но они сказали, что им это неинтересно. Потому что их все устраивает.

— Но это значит, что власти обеспечили себе возможность в любое время, когда им заблагорассудится, взять вас за одно место. Имеются ли еще подобные "моменты"?

— Есть еще 461–е правила КМ. То есть так называемая "зеленая ложечка". Она называется национальной схемой качества, но мы изучали этот вопрос. К качеству она не имеет никакого отношения. Практической пользы она не несет. Для потребителя нет ценности в этой истории. Она придумана чиновниками не для потребителей, не для людей, не для общества, а для чиновников.

"Ложечка" — это очередной завуалированный реверанс в сторону крестьян. Тем более если станем концентрироваться на схеме национального качества продовольствия в таком виде, в каком она находится сейчас, то можем потерять свою конкурентоспособность и на домашнем рынке.

У нашей схемы нет глобального видения и международного значения, международной распознаваемости.

Можно сказать: вместо того чтобы развивать конкурентоспособные на европейском уровне предприятия, разными хитрыми схемами, способами создается неконкурентная среда.

— Вы говорите о конкурентоспособности. А какого она тут качества? Не испытывали ли вы на себе грубые наезды, не получали ли предложения перекупить фирму?

— Да, все это было. В мясоперерабатывающей отрасли конкуренция жесткая, особенно после российского эмбарго. Стратегия Forevers в борьбе конкурентов — давать оптимальное соотношение цены и качества. Для этого предприятие сокращает издержки, уменьшает количество посредников и развивает собственную торговую сеть, что позволяет продавать продукцию по более низким ценам.

— Каков удельный вес в вашей конкуренции нелегальных производителей?

— Мы поднимали вопрос о нелегальной торговле. Никакой реакции ни со стороны Федерации производителей продовольствия Латвии (LPUF), ни со стороны министерства не было. Однако следует отбросить допущения, что в производстве продовольствия имеется какой–либо особо оберегаемый сегмент. По отношению к качеству и безопасности продовольствия никаких отступлений не должно быть!

Тем не менее людям, оказывается, даются разрешения, и они неизвестно где производят эту продукцию и в антисанитарных условиях, без кассовых аппаратов ею торгуют. По сути, это подпольная торговля, которая в каком–то смысле официально поддерживается. Но большое количество подобных участников все–таки отъедает кусок от нашего рынка. Это во–первых.

Во–вторых, есть риски отравления. А это каким–то образом может коснуться и нас — всей отрасли. Практически наверняка. Я считаю, что в Латвии недостаточный механизм контроля за тем, чтобы убедиться, что в обороте лишь сертифицированные и надежные производители, которые действуют в соответствии с требованиями нормативных актов. К сожалению, несовершенен также надзор за реализацией продукции.

— Почему вы решили выйти из Федерации производителей продовольствия Латвии?

— Ни одна наша инициатива не получила там никакого отклика. При посредничестве LPUF мы хотели решать вопросы развития отрасли и предпринимательской среды — такие, например, как защита потребителей, совершенствование имеющихся регулировок, контрольные механизмы, здоровая конкуренция и другие. Это ведь не корыстные интересы одного коммерсанта, это актуальность, которая сопряжена со всей экономикой и интересами всего общества.

Но фактически были только отписки. То есть имеется ассоциация, которой мы платим деньги, которая должна отстаивать наши интересы, но которая абсолютно игнорирует любые наши запросы. Бездействие LPUF, естественно, приводит к вопросу: зачем нам продолжать спонсировать организацию, за содержание которой мы в течение неполных двух лет заплатили 9 000 евро?

— Почему вы так мало экспортируете?

— Мы не видим сейчас возможности, куда продавать вне Латвии. Рынок России закрыт, страны старой Европы самодостаточны. Китай? Что мы, по большому счету, можем предложить Китаю? Ничего! Мы вкладываем средства в развитие нашего предприятия здесь, в Латвии. Чтобы остаться на плаву, мы вынуждены постоянно расти.

— А, скажем, система налогообложения вас устраивает? Она способствует вашему бизнесу?

— Я придерживаюсь такого мнения, что вообще не имеет значения, сколько платить налогов. Есть два основных вопроса: сколько остается после того, как ты налоги заплатил, и второй — что ты получил за свои налоги. Все. Сколько платить — не имеет значения. Важно, что останется у человека…

— Лондонская биржа признала Forevers одним из наиболее быстрорастущих предприятий Европы. Второй год подряд Forevers включают в ежегодник Лондонской фондовой биржи "1 000 предприятий, которые вдохновляют Европу". Но получаете ли вы какие–то средства от еврофондов?

— Для нас это очень важный вопрос. Мы в марте закончили строительный проект, в который вложили уже больше миллиона. Только в проектирование. Проект делали в Австрии, в компании ATP, которая специализируется на проектировании пищевых предприятий. В Латвии должного проектирования пищевых предприятий нет. Конечно, в Австрии это стоило значительно дороже, чем стоило бы здесь.

Мы начали уже готовиться к реализации этого проекта и обнаружили, что активное использование евроденег в строительных проектах государства и самоуправлений удорожало стоимость строительства от 35 до 50%. То есть наш проект внезапно подорожал на 35–50%.

Во–первых, оценивая проекты, осуществляемые государственными и муниципальными институциями, видно, что в большинстве случаев это здания общественного значения, от которых в долгосрочной перспективе экономика страны, вероятнее всего, не получит отдачи, а понесет лишь расходы на их содержание.

Во–вторых, государственным институциям следовало бы быть гораздо более мотивированными, чтобы деньги ЕС попали к производителям, которые в долгосрочной перспективе будут повышать доходы госбюджета посредством количества занятых, уплаченных налогов и т. п.

Этот проект — наше стратегически обдуманное решение, которым Forevers хочет укрепить свои позиции на рынке и обеспечить доминирование произведенных в Латвии мясных продуктов.

Сейчас наша производственная площадь — 8 250 квадратных метров, а в новом производстве оно достигнет 14 000. Это позволит нам увеличить объемы производства на 50%. Если действующие предприниматели не станут вкладывать средства в свое развитие и не станут привлекать новых инвесторов, мы можем оказаться в тупике, который не сулит дальнейшего роста и повышения благосостояния жителей.

— Все–таки — получаете ли вы евроденьги или нет?

— Еврофонды мы на сегодняшний день получить не можем. По ряду причин. Раньше мы их осваивали множество. Условия были замечательные, простые, понятные. Однозначно — если их выполняешь, то все в порядке. На сегодняшний день они политизированы. Как объясняет министерство: вопрос не экономический, а политический… И мы констатировали несколько рисков и необоснованных ограничений, которые в рамках долговременных проектов мешают частному сектору осваивать деньги еврофондов.

Например, для того чтобы получить европейские деньги, мы должны увеличить объем потребления местного сырья. А мы на сегодняшний день вынуждены уменьшать количество местного сырья. Потому что оно — дефицит. Дефицит нарастающий. Это первое.

Второе — у нас на сегодняшний день в очередной раз стоит вопрос стандартизации качества. Латвийское сырье не калибровано. С разных ферм оно разное. Для производства это неприемлемо. Это отражается на качестве, это отражается на экономике. То есть мы хотим стабилизировать качество, обеспечить качество. Но с латвийскими поставками мы этого сделать не можем. И для того, чтобы стандартизировать производимую нами продукцию, мы должны стандартизировать поставки.

Для нас самое простое — отказываться от латвийской свинины и перейти либо на немецкую, либо на бельгийскую. И тогда у нас будет продукт стабильного качества. Поэтому на сегодняшний день мы вынуждены и с точки зрения технологии, и с точки зрения качества сокращать закупки латвийского сырья.

Кроме того, предприятие хотело бы от местных поставщиков другого качества продукции и более высокой производительности труда. Мы заинтересованы в том, чтобы работать с местными производителями, нам проще на них влиять, чем на какого–то бельгийского поставщика, однако, к сожалению, на сегодняшний день местная свинина у нас составляет лишь 20%.

Было бы оптимально, чтобы она составляла 100%, однако для этого местные производители должны быть более конкурентоспособными относительно западных производителей. Это первое.
Второе — дефицит. Он стоит дороже, чем в Германии и Бельгии. Третье — местного сырья просто не хватает.

Что получается? Мы по всей стране работаем на неполной сырьевой базе, которая ни по качеству, ни по объему не может обеспечить перерабатывающие предприятия. Но… это сырье продается по ценам, которые не соответствует реальной ситуации на европейском рынке в целом. И мы вынуждены, скажем, экспортировать сырье, но не конечный продукт.

Местный же переработчик не может использовать местное сырье и покупает его на Западе, а конечный продукт продовольствия Латвия закупает в Эстонии и Литве. Это реальная ситуация. То есть мясопереработке наносится ущерб с обеих сторон. Но никто об этом не говорит. Почему не говорит — я не знаю.

— Я от весьма многих более–менее крупных сельскохозяйственников слышал, что у них перебои с кадрами. Они беспокоятся, что смена поколений подготовленных для их отрасли кадров будет неудовлетворительной. А как у вас?

— У нас профессионально обученные кадры только советского образца. Для некоторых категорий специалистов учебных заведений в Латвии уже просто не существует. Потому я и говорю: это либо еще специалисты советской поры в возрасте 47–50 лет, либо молодежь, которую мы научили сами.