Современные родители, которые беспокоятся о том, что проводят недостаточно времени со своими детьми, тратят гораздо больше времени, чем прошлые поколения. За последние 50 лет общий объем выполняемых работ как женщинами, так и мужчинами, в значительной степени не менялся. Более того, данные показывают, что люди, которые считают себя самыми загруженными, на самом деле таковыми не являются.
По мере роста экономики и увеличения доходов обеспеченных слоев населения, время в буквальном смысле стало более ценным — один час стоит больше, поэтому мы испытываем огромное давление в попытках выполнить больше работы за отведенное время. Но это же справедливо и для той области, в которой занят человек. В прошлом, когда доминировало сельское хозяйство или промышленность, труд мог быть физически тяжелым, но при этом подчинялся определенным ограничениям: нельзя собрать урожай, прежде чем он будет готов; нельзя производить больше материальных товаров, чем того позволяет материал.
Но в эпоху, которую один из самых влиятельных теоретиков менеджмента Питер Друкер называл «работой знания», всё изменилось. Всегда будет больше входящей электронной корреспонденции, больше встреч, больше материала для изучения, больше книг для чтения, больше идей — и цифровые технологии значат, что в отпуске или во время тренировки можно добавить в список обязательных к выполнению задач ещё несколько пунктов. Результат неизбежен: мы, как ограниченные человеческие существа, с имеющими предел энергией и способностями, пытаемся пройти через бесконечные количество списков. Мы ощущаем социальное давление «выполнить все задачи» на работе и дома, но это не просто очень трудно; это математическая невозможность.
С такого рода давлением очень трудно справиться, поэтому не удивительно, что человек постоянно следит за временем. Но психологическое исследование показывает, что такой вид осознания времени на самом деле приводит к ухудшению производительности [не говоря уже о пониженном уровне сострадания]. Таким образом, ироничным следствием «чувства занятости» является посредственное выполнение «списков», чем если бы человек не торопился. Когда человек занят, то, скорее всего, он сделает плохой выбор в области управления временем и первоочередности выполнения поставленных задач. И это приводит к порочному кругу: ощущение занятости делает человека ещё более занятым, чем раньше.
Эта установка распространяется и на свободное время. Поэтому когда на восстановление сил находится один или два часа, тут же возникает ощущение, что это время нужно потратить более продуктивно.
Если и есть какое-то решение для эпидемии занятости, кроме универсального количества рабочих часов в неделю, то оно лежит в четком осознании того, насколько иррациональными стало мироощущение. Исторически сложилось, что конечным символом богатства, достижения и социального превосходства была свобода от работы. Сейчас же истинным знаком почета и показателем высокого статуса стала занятость. «Вы спрашиваете меня, занят ли я, и я отвечаю: «Да, конечно, потому что я важная персона»
Мы измеряем нашу ценность не по достигаемым результатам, но по тому, как много времени тратим. Мы живем безудержными жизнями, по крайней мере частично, потому что такой подход заставляет нас лучше думать о себе. Проще говоря, в этом нет никакого смысла. Возможно, стоило бы сделать достаточную паузу для того, чтобы понять это — если бы мы не были так чертовски заняты.
