Политик: в Латвии государственные структуры грабят и рэкетируют население 41

«На эти мысли меня натолкнул штраф в 30 евро, полученный на парковке возле магазина Rimi за то, что не зарегистрировал машину в автомате. Вошел в магазин, говорил по телефону, просто забыл. Собрал необходимое, вышел. В магазине провел 20 (!) минут. И на тебе — привет на 30 евро. Вы скажите — сам виноват?», — жалуется Гобземс.

«От одного своего хорошего знакомого, умнейшего человека еврейской национальности и преклонного возраста, слышал шутку на эту тему — „Где взять деньги? У людей, у которых они есть“. Выглядит так, что наше общество с правительством во главе уже давно взяло эту мудрость за основу, и создало в стране огромное количество надзирающих органов.

Вы спросите — какая связь с частной конторой, которая судя по информации на их веб-странице еще и является международной? Я отвечу — рыба гниет с головы — бизнес-среду определяет и регулирует государство. В нашей стране уж точно. В нашей стране частное предприятие Conventus спокойно может рассылать штрафы за вроде как неоплаченные счета от Rīgas Satiksme (та же самая парковка) с 2013-го, 2014-го или 2017 годов. Кто может проверить было ли тогда нарушение? Был ли оплачен штраф?

Может быть был неправильно введен номер при регистрации машины на парковке? Ну да, это множит проблемы, если у семьи есть автомобиль. И только плати, вместе с огромной наценкой. Суд уже давно узаконил эту норму. Во всех областях, не только на парковках», — констатирует юрист.

«Или вот фоторадары, которые полностью находятся в сфере надзора государства (я не проверил, не создали ли для их „обслуживания“ какую-нибудь частную фирму, одно время так и было). Некоторое время назад ответственные службы объявили, что проект фоторадаров себя не оправдал и не хватает денег на их содержание.

Подозрения о том, что фоторадары для нашего государства — это такой вид бизнеса, источник дохода, а не забота о безопасности дорожного движения, подтвердились. Что еще мы можем заметить в связи с фоторадарами? Правильно — места, где они находятся. Я давно хотел спросить у специалистов — что именно делает это оборудование в тех местах, где его устанавливают? Допустим, снижает общую скорость потока.

Тогда зачем стационарные фоторадары периодически разворачивают в другую сторону, чтобы „стреляли в спину“? Правильно — радары должны зарабатывать (и с безопасностью дорожного движения у этого никакой связи нет)», — подчеркивает Алдис Гобземс.

По его словам, передвижные фоторадары — это отдельная тема. «Очень часто бывает чувство, что их расположение вообще никак не связано с безопасностью, а только с заработком. Прямая двухполосная дорога, солнечный выходной — и на обочине стоит коробка на треноге. В последнее время службы стали еще более хитры на выдумку.

Ставят фоторадары на обочине за припаркованной машиной. Стоит на обочине микроавтобус, а за ним фоторадар. У меня вот только один вопрос — эти заработанные на людях деньги идут на улучшение безопасности на дорогах? Я понимаю, что уже много раз говорил об этом: в нашей стране очень хорошо знают, как использовать необходимые вещи для блага узких слоев общества, читай — чтобы повысить благосостояние чиновников. Не ради благосостояния всего общества, а только узкой группы.

Я сознательно начал с простой и понятной части — парковки, фоторадары. У нас много по сути репрессивных служб. Самая известная — Служба госдоходов. За любую допущенную ошибку — сразу штраф. Наказание и доплата, чтобы в будущем человек лучше ориентировался в нашей простой и ориентированной на рост налоговой системе. Или обанкротился», — сетует политик.

Он отмечает, что СГД прекрасно служит и инстанцией, которая «ставит на место». Гобземс задается вопросом: «Что происходит с теми, кто не слушается государства? С адвокатами, которые судятся с государством и самим СГД: правильно, частный аудит. В советское время было высказывание — был бы человек, статья найдется. И это все в то время, когда схемы с НДС и поезда контрабанды остаются незамеченными.

Я уже говорил, как сильно, на самом деле, мы похожи на СССР и Российскую Федерацию? Еще в нашей стране Продовольственно-ветеринарная служба. Не отрицая пользы, которую эта служба приносит, следует отметить, как она применяет репрессии к частным лицам и фирмам. Однажды владелец одного ресторана рассказал мне абсурдную вещь: насколько часто службы контроля к ним заходят, как будто этот ресторан постоянно хочет отравить своих посетителей. И что эта инстанция делает сейчас?

Получает полную зарплату, правильно. Однажды, обедая в армянском ресторане у своего знакомого, увидел, как пришла Языковая инспекция. Владелец ресторана, который свободно владеет 4 языками, включая латышский, и может общаться на 5 (!), вышел поговорить. О чем они там говорили? О том, что название ресторана соответствует требованиям о госязыке, о том, что владелец знает язык, о том, что в латышской версии сайта есть ошибки? Что вообще эти люди искали в этом ресторане? Мне, латышу, было стыдно.

Этот же господин мне потом сказал — есть еще много других… куча людей и инстанций, которые по сути занимаются рэкетом. И между прочим, сейчас в кризис, Центр госязыка получил доплату. За что?»

«Такое вообще может происходить в цивилизованной европейской стране? В цивилизованной европейской стране тебя могут оштрафовать за 20-минутное посещение магазина? В цивилизованной стране налоговики с автоматами ходят проверять тех, кто просит пособие за простой, или устраивают проверки в рабочее время ресторанам, в присутствии клиентов?

Может быть все это по крайней мере не должно происходить в то время, когда люди, очевидно, не имеют дополнительных ресурсов, а ответственные службы отнимают у них деньги? Разве мы не можем уже начать думать над тем, как зарабатывать, а не над тем, как отнять и поделить? Вопросы риторические. Понятно только одно — кому-то нужно измениться. Радикально», — заключает Гобземс.