Вот что он рассказал журналистке газеты “Час” Ине Харлановой. Испытанное Иваном Гавриловым никак не сходится с тем, что написала бывший президент Латвии Вике-Вайра Фрейберга: лагерь в Саласпилсе был трудовой, воспитательный, оздоровительный.
- Наша семья жила в Науенской волости Даугавпилсского уезда, – рассказал гость. – Мне было тогда всего шесть лет. Наш дом также окружили в четыре утра айзсарги… Вранье, что в лагере нас отпаивали парным молоком. Из нас безжалостно качали кровь для фашистских госпиталей…
Латвийские суды целых семь лет футболили заявление Гаврилова, в котором он просил констатировать факт репрессии. Без судебного вердикта ему отказывались присваивать статус жертвы. И только после того как Гаврилову удалось добыть приказ Риеккена, он получил “аплиецибу”, а с ней пусть и ничтожные, но все же льготы. Этот приказ под грифом “Секретно” датирован 21 августа 1943 года.
Под текстом документа, который прихватил с собой Гаврилов в “Час”, печать госархива “Копия верна”.
Риеккен адресовал его всем волостным и городским старостам Даугавпилсского уезда. Вот лишь отдельные строки из документа: “25 августа 1943 г. в 4 часа утра произойдет одновременно силами полиции акция по взятию политически неблагонадежных элементов в области. Взятие произойдет вместе с их семьями. Их следует доставить к другим местам работы… неизбежно, что в их домах в волостях не останется ни одного человека…”
- Как видим, на самом деле отправляли латгальские семьи в Саласпилс не для того, чтобы укрывать нас от шальных пуль якобы приближавшегося фронта, – сказал в заключение Гаврилов. – В августе 1943-го фронт был еще за тысячи километров. Изначально акция готовилась не как спасательная, а как откровенно карательная, не дававшая пощады даже грудным детям!