Премьер-министр в интервью изданию «Деловые Вести» («ДВ») все же признает: в следующем году будет трудно удержаться от урезания пенсий.
В то же время он опровергает прозвучавшие ранее «эмоциональные заявления» экспертов, что резать придется на 20-50% — максимальные сокращения могут составить 10%. «Это решит проблему нестабильности социального бюджета», – говорит Домбровскис. Все решения должны быть приняты еще в этом году. Кроме того, правительство готово «очень серьезно рассмотреть» вопрос продажи госдолей в Lattelecom и LMT…
— В субботу вашему премьерству исполнилось два года. Как оцениваете свою работу? — Главные задачи, которые ставило правительство, оно выполнило – финансовая стабилизация, предотвращение риска банкротства, возврат в росту экономики, меняя при этом структуру экономики. Основной рост идет за счет производства и экспорта: первое выросло на 14%, второе – на 29%. Что до нынешнего года, пора перейти ко второму этапу структурных реформ: если первый этап больше касался тех мероприятий, которые были направлены на уменьшение расходов бюджета и на экономию средств, то сейчас нужно повышать конкурентоспособность и обеспечивать долгосрочный рост экономики. Ну и важные вопросы в этом году – привлечение инвестиций и борьба с теневой экономикой. Если не резать сейчас, позже будем резать жестоко… — После всех недавних дискуссий вы при слове «пенсии» еще не хватаетесь за парабеллум? — Нет! (усмехается). Проблема есть, нужно ее обсуждать. — Тогда вопрос: Пенсионная система нуждается в структурной реформе? — Конечно, вопрос пенсионной системы – на повестке дня, в связи с финансовой стабильностью системы. Минблаг уже в середине прошлого года выработал предложения по стабилизации социального бюджета, те меры уже одобрены. Но мы видим, что проблемы все-таки сохраняются. И можно прогнозировать, что уже в следующем году будут потрачены все те накопления, которые были сделаны в социальном бюджете ранее. — То есть система протянет еще год. — Да, примерно год. Если мы посмотрим тенденции за последние 2 года, то средняя зарплата в госсекторе уменьшилась более чем на 100 латов. В то же время средняя пенсия с 2008 по 2010 год увеличилась почти на 40 латов. Мы видим, тенденция идет в противоположных направлениях. Сейчас мы ждем от минблага предложений, как стабилизировать социальный бюджет. — Есть ли в вопросе пенсий «красные линии», за которые вы не будете переходить, и что именно вы готовы менять? — Ну, во-первых, я бы все же сказал, что сперва нужно получить предложения от экспертов. И уже исходя из них, принимать решения. Потому что сейчас мы видим, что дискуссия идет очень эмоциональная: одни говорят – все, пенсионная система сейчас рухнет, нужно срочно резать пенсии, а другие отвечают – никогда! Но в любом случае, это не вопрос поправок к бюджету 2011 года – тут последние 50 миллионов консолидации уже найдены, новых решений по социальному бюджету не будет. Это будет вопрос подготовки бюджета 2012 года и следующих лет. — В общем красных линий пока нет, а обещание «не трогать пенсии», данное перед выборами – уже не актуально. — Конечно, во время кризиса мы по возможности избегали трогать социальный бюджет. И если будет возможность избежать каких-то изменений в социальном бюджете – мы это постараемся сделать. Но если финансовая ситуация будет требовать коррекцию – нужно делать коррекцию. Потому что потом ситуация может оказаться еще хуже, и решения будет совсем жестокими. — Если не повышать соцналог и пенсионный возраст – на сколько процентов нужно срезать в среднем пенсии, чтобы система обрела устойчивость? — Ну, вот такого подсчета пока не проводилось, но, в любом случае, минблаг сейчас как раз считает. Что ответил премьер экспертам — Вы сказали, сейчас дискуссия по пенсиям очень эмоциональна. Я приведу наиболее эмоциональные заявления латвийских экспертов, а вы коротко скажите свое мнение. Для начала – идея экономиста Ояра Кехриса: Пенсии платить только тем, кто работает на государство – учителям, врачам, полицейским, чиновникам. Остальные пусть копят сами. — Нет, такой вариант рассматривать не будем: социальный налог платят все работающие, значит, пенсию должны получать тоже все. — Тот же Ояр Кехрис: Пенсионный возраст повысить до 70 или 80 лет. — Да, эту идеи еще пытаются приписать министру финансов, хотя никто из правительства о такой вещи никогда не говорил. Нет, у нас уже одобрены планы постепенно повышать пенсионный возраст до 65 лет. На этом думаем остановиться. Мы знаем, что в Европе повышают до 67 лет, но у нас продолжительность жизни ниже, чем у них. — Глава комиссии стратегического анализа при президенте ЛР Роберт Килис: Пенсии урежут при хорошем варианте на 20-30%, а при плохом – на 50%. — Нет. Если хотите, в плохом случае пенсии уже урезали однажды на 10%, а работающим пенсионерам – на 70%, потому что у последних был выбор – получать зарплату и 30% пенсии, или получать только пенсию, и отдать рабочее место другим людям, потому что проблема безработицы все еще актуальна. Так вот, эти 10% – это уже плохой случай. Мы это уже делали, и конституционный суд принял тогда свое решение. Очевидно, мы сделали что-то не так. — Глава конституционного суда тогда объяснил, что вообще-то пенсии пересматривать можно, а нельзя в течение месяца сперва обещать их не трогать, и тут же пытаться их срезать без предупреждения. — В любом случае то решение конституционного суда стоило бюджету порядка 120 миллионов латов в год. И такой суммы более чем достаточно сегодня, чтобы обеспечить стабильность пенсионной системы. Конечно, конституционный суд может принимать свои юридические решения, но ситуацию в экономике они не спасают, и сейчас мы все равно возвращаемся к этому вопросу. — Финансист Янис Лиелцепуре: Достаточно отнять от каждой пенсии всего по несколько латов, и система снова будет стабильна. — Ну, как уже сказал: если мы говорим о прежних решения – они уже были абсолютно достаточны. Может, сейчас мы бы обошлись даже меньшими решениями. Снижение на 10% – это максимум. — Не боитесь, что ваши партнеры – зеленые крестьяне – на фоне общественного возмущения закопают вас на публичном уровне? — Мы действительно видим, что после создания нового правительства они поменяли стиль работы – много шума, риторики, громких заявлений. Но в конце концов мы все же решаем все вопросы, и те соглашения, которые мы достигаем в коалиции – исполняются. Несмотря на все слова. Например, было очень много заявлений по поправкам к бюджету 2011 года на сумму 50 миллионов, но в итоге мы договорились. — То есть в публичном поле они говорят вещи для вас неприятные, но в кабинетах для государства делают все правильно… — (усмешка) Да, более менее так. — При этом внешне все выглядит иначе, и министр финансов Андрис Вилкс уже назвал Айвара Лембергса Мюнхаузенов и треплом. Вы разделяете его оценку и видение ситуации? — Мы этот вопрос уже обсудили в коалиции… — Вы обсуждаете Мюнхаузена в коалиции? — Ну, мы многие вопросы обсуждаем. (улыбается) Почему бы и нет. Конечно, мы знаем: г-н Вилкс сделал свои такие высказывания после того, как г-н Лембергс назвал его могильщиком латвийской экономики. И я просто призвал обе стороны все-таки… (пауза, усмешка) выбирать выражения. Реформы? Скоро узнаем, какие… — Какие реформы вы считаете нужными в образовании и здравоохранении? — В первую очередь реформировать нужно высшее образование. Там у нас проблем достаточно, и по качеству обучения, и по международным рейтингам наших вузов. В принципе, за рубежом из латвийских вузов высоко котируется только Рижская высшая школа экономики – которая даже не продукт нашей системы, а исключение из системы, поскольку создавалась совсем по другим принципам. Конечно, мы должны создавать более крупные и конкурентоспособные центры – как в высшем образовании, так и в науке. Скажем, пересмотр программ, их оценка, прекращение дублирования – все это тоже даст конкретную экономию. Нам важно как качество, так и потребности рынка труда. — По-моему, была у МВФ идея – перевести высшее образование только на платную основу, а освободившиеся деньги отдать в науку. — Нет, такой вариант не рассматривается. Мы знаем, что предложения МВФ в первую очередь направлены на уменьшение дефицита бюджета – для них это главное. Но мы должны смотреть на все вопросы со всех аспектов, а не только с точки зрения фискального. Мы знаем, что аббревиатура IMF – Mostly Fiscal (улыбается). — Часто ли бывают моменты, когда экономист-Домбровскис думает одно, а политик-Домбровскис – другое? — Если политика старается игнорировать экономику, последняя напомнить о себе сама. Мы это уже видели в предкризисный период, когда основные законы экономики просто игнорировались. Та же фискальная политика была антицикличной, не принимались нужные решения. — В том числе и вами – перед выборами те же пенсии вы трогать не хотели. — Ну, мы и кризисный период все же не боялись говорить о возможных сокращениях и увеличении налогов. И объемы консолидации перед выборами назывались больше, чем после: изначально мы говорили о консолидации на сумму до 440 млн латов, а сейчас мы обошлись 280 млн плюс дополнительными 50 млн. латов. Это меньше тех объемов, о которых говорилось до выборов. — Вы возглавляли правительство два года, а о начале структурных реформ говорите только в этом году. Почему так долго ждали? — Структурные реформы все эти 2 года проводились очень эффективно, просто сейчас наступил второй этап. Тот же принцип «деньги следуют за учеником» в образовании – его ведь никто не хотел вводить, а мы ввели в 2009 году. По здравоохранению реформу мы начали проводить еще в 2009 году. Реформы в разных отраслях проводились очень серьезные – в структурах МВД, минобороны, в реорганизации СГД. За последние два года нельзя сказать, что реформ не было. Но сейчас мы подходим ко второму этапу, и эти изменения которые будут направлены на конкурентоспособность и долгосрочное развитие. — Какими будут реформы? — Сейчас министерства готовят предложения, которые мы будем рассматривать уже в этом месяце. Проводиться они будут уже в этом и следующем году. И не все реформы будут направлены на уменьшение расходов – таких было больше на первом этапе. Сейчас цель – улучшить конкурентоспособность. — В Банке Латвии отмечают, что структурные реформы не стоит доверять политикам – то есть министрам, и что стоило бы привлечь мировые аудиторские компании. — У нас есть группа по руководству реформами, и в нее входят разные представили разных сфер. Они уже делали аудит государственных функций. В том числе только прошлым летом – несколько раз. Но потом эти предложения министерствами раскритиковались. Тут ситуация очень похожая: решения принимают министерствами и кабинетом министров. И, конечно, обойти мнение министров в принципе невозможно. А без политической воли со стороны министров – как Единства, так и СЗК – принятие решений будет затруднено. И мы это как раз видели во время подготовки поправок к бюджету 2011 года. Я верю, СГД справится с тенью — Как идет согласование пакета консолидации в 50 миллионов с кредиторами – успеете к концу марта, как планировалось? - Мы близки к согласованию, хотя оно пока будет предварительным. — Кредиторы верят в ваши планы по сбору растущего акциза на алкоголь и сигареты? Отраслевики по этому поводу настроены скептически. — Как раз все мероприятия по борьбе с теневой экономикой согласованы, с этим проблем не было. — Видя, как эти налоги собирались в последние два года, когда тот же акций повысили на 40%, а сборы все равно упали – не сомневаетесь? — Это был один из центральных вопросов с моей стороны к минфину, когда они пришли с этими предложениями, чтобы не повышать акциз на дизтопливо. Мы как раз спросили – смогут ли они обеспечить собираемость. Министр финансов это подтвердил. И если посмотреть показатели по сборам акциза на сигареты, то вначале этого года собираемость значительно улучшилась. В январе-феврале прошлого года мы получали в казну порядка 50% от плана – и тогда создали рабочую группу по улучшению собираемости. А уже летом она достигла 70-80% от плана, а в августе даже перевыполнили план – были 110%. Первые 2 месяца этого года план выполнен на 118%. — Отраслевики алкогольной отрасли говорят: очередное повышение акциза повышает и рентабельность контрабанды, и если государство параллельно не увеличивает финансирование для «карательных функций» – контрабанда еще сильнее вытеснит легальное производство. — Штат СГД мы, конечно, не повышали. Наоборот, в результате реформы он был сокращен примерно на 1000 человек. В то же время, когда мы в прошлом году сокращали бюджет — все же нашли вариант повысить зарплаты некоторым категориям работников СГД. Как раз чтобы стимулировать собираемость налогов. Довольно уникальная ситуация в наше время. И сейчас, когда мы планируем сокращать зарплаты в госуправлении на 5%, те структуры, которые борются с теневой экономикой, будут сокращены только на 1%. — А это правильно – резко повышать те же акцизы, и параллельно не усиливать СГД более существенно? Производители говорят, без массовых облав ничего не получится. — На резкое повышение у нас нет денег. Но пока минфин говорит, что справится, и показатели говорят, что собираемость налогов обеспечивается. Продать госпредприятия? Пусть дадут хорошую цену! — Министр финнасов говорил нашему изданию, что решение о продаже госдолей в Lattelecom и LMT может быть принято до конца года. Процесс идет? — Да, это одно их тех предприятий, по которым не исключаем возможность приватизации. В принципе, я считаю, что правительство Калвитиса в 2007 году упустило хорошую возможность. Правда, сейчас ситуация на рынке не очень благоприятна, и мы не можем рассчитывать на такое же выгодное предложение, как в 2007 году. И отсюда возникает вопрос: стоит ли спешить с продажей? Может, все же продавать в более благоприятной рыночной ситуации? — Эстонский и литовский телекомы за кризисные годы в цене на биржах упали не так уж сильно. Может, это относится и к Lattelecom и LMT? — Если от покупателя будет предложение близкое к тому, что было в 2007 году – конечно, такой вариант мы рассмотрим очень серьезно. — И при каком дисконте вы готовы «рассматривать очень серьезно»? — Сейчас я не дам вам точных цифр, а то нечаянно назову минимальную цену, и покупатели ее будут знать (смеется). Но в принципе мы открыты к переговорам. — Госдолю в airBaltic – 52% компании – продавать не собираетесь? — Не собираемся, об этом сейчас преждевременно говорить. Пока мы приняли два решение. Первое: провести в компании аудит, чтобы получить полную информацию о финансовой ситуации. Поскольку работа нынешнего руководства не отличается прозрачностью. И второе: привлечь экспертов авиационной отрасли, которые оценят планы развития компании – к этому вопросу мы вернемся через два месяца. — Впредь вы тоже будете каждый раз заказывать аудит, чтобы узнать финансовую ситуацию на предприятии? Это нормально? — Конечно, это не нормально. Но, к сожалению, тот договор, который заключался еще г-ном Шлесерсом при продаже airBaltic г-ну Флику, дает последнему непропорциональные возможности по принятию решений. Это не соответствует нормальной коммерческой практике. В итоге решения были приняты, выгодные для Флика, и не выгодные для государства. Но скорректировать их очень сложно – Флик не соглашается. И у него есть такие возможности. — И менять руководство вы не можете. — Чтобы поменять Флика, нужно согласие Флика (смеется). К сожалению, такой договор был заключен при Шлесерсе. — Вы часто говорите, что народ уже и так долго терпит болезненную консолидацию. А вам народ правда жалко? — Конечно. Те решения, которые приходилось принимать – это очень тяжелые и непопулярные решения, но… Вариантов легких решений здесь уже не было.