Если французскому примеру на этой неделе последуют Нидерланды, тогда немногим более года назад с такой помпой расширенное сообщество можно будет считать скорее мертвым, нежели живым. 488 глав, неспособные изменить Европу Знаменательно, что именно во Франции, чей бывший президент Валери Жискар д’Эстен был главным архитектором Евроконституции, этот документ впервые был предан анафеме. И в этом случае даже не важно, что основными противниками основного закона объединенной Европы оказались приверженцы крайне правых и крайне левых политических взглядов. Сам факт столь невероятного единомыслия непримиримых оппонентов явствует, что либо с документом, либо с самим Евросоюзом что-то не в порядке. В основу торжественно и помпезно подписанной в Риме 29 октября прошлого года Конституции легли учредивший Европейское экономическое сообщество Римский договор от 25 марта 1957 года и ставший юридической базой образования ЕС Маастрихтский договор от 7 января 1992 года. Работа над документом шла бойко, по-видимому потому, что мало кто придавал ему должную серьезность. Единственные претензии, по сути, в ходе обсуждения возникли у Испании и Польши, которые посчитали, что голосование по принципу квалифицированного большинства ущемляет их права. Замечания частично были учтены, и летом 2004 года состоящий из 488 глав документ утвердили. Любопытно, что Конституция утверждалась “вслепую”, то есть все знали о наличии такого документа, но мало кто его видел в глаза. Разумеется, никто не прятал документ под сукно, но и в качестве обязательного чтения для тех, кто в скором времени собирался по нему жить, не предлагался. Первый шок случился лишь тогда, когда Конституция была переведена на национальные языки входящих в состав Евросоюза стран. Количество грамматических, логических и смысловых ошибок в переводах превысило все возможные пределы, что заставило вернуться к первоисточнику. Но и там все оказалось не гладко. В первую очередь тяжеловесность — как в прямом, так и в переносном смысле — сделала Конституцию неподъемной для выполнения. Во-вторых, теперь страны-основатели ЕС и его старожилы посчитали, что их интересы ущемлены по сравнению с интересами стран-новобранцев. Но самая большая путаница возникла в новой структуре ЕС. Конституция предусматривала создание поста президента Совета, но с очень ограниченными полномочиями. Согласно документу должен появиться и пост министра иностранных дел ЕС. Который, с одной стороны, представляет единую внешнюю политику стран ЕС, но с другой — уполномочен говорить только по тем внешнеполитическим проблемам, по которым между странами царит единогласие. То есть создается новый сверхбюрократический аппарат с сомнительной трудоспособностью. Нечто похожее на сюжет басни С. Крылова про Щуку, Лебедя и Рака, возведенного в заоблачную степень. Говорим о законе, живем по понятиям Для вступления закона в силу его должны были одобрить все страны — участницы ЕС. Механизм одобрения нигде не оговорен, потому большинство стран пошли по пути наименьшего сопротивления — доверили одобрение Конституции парламентам. На сегодня она уже получила “зеленый свет” в парламентах Австрии, Германии, Греции, Венгрии, Италии, Литвы, Словакии и Словении. До прошлой недели единственным государством, вынесшим вопрос принятия Евроконституции на всенародный референдум, была Испания. Но так как испанские политики неплохо потрудились в период создания закона, 70 процентов испанцев на референдуме высказались “за”. Для президента Франции Жака Ширака референдум также был делом чести. Свободолюбивые французы, не только изобретшие столь изощренный механизм казни, как гильотина, но также на протяжении своей истории несколько раз обновлявшие политическую модель собственной республики и отправившие на эшафот тех, кто им в этом процессе пытался помешать, не поняли бы результаты парламентского голосования. Жак Ширак, хорошо понимая неизбежность провала референдума, пошел на него, потому для него это скорее победа, нежели поражение. Скорее всего, еще на этой неделе Евроконституцию “прокатят” и нидерландцы, а в будущем году — евроскептики британцы. Впрочем, дело до британского референдума, может, и не дойдет. Но для этого еврофункционеры уже сегодня должны признать поражение закона, а не строить планы о повторных референдумах и искать прочие сомнительные выходы из сложившейся ситуации. Упрямо заявляя о том, что закон не подлежит изменениям и коррекции, они в первую очередь опровергают другой, пусть негласный, но самый основной закон собственной деятельности — что “политика является искусством компромисса”. В этой связи очень суетной представляется инициатива премьера Айгара Калвитиса уже на этой неделе утвердить Евроконституцию в латвийском парламенте. Более логичными в возникшей ситуации были бы действия, предложенные в своей последней речи в статусе председателя парламентской комиссии по иностранным делам Александром Кирштейнсом. Он считает, что “Конституция должна быть отпета в парламенте в присутствии одетой в траур Вайры Вике-Фрейберги, после чего ее (Конституцию, разумеется) следует поместить в маленький гробик, который под музыку вынести на Домскую площадь и сжечь”. Что же касается нашего с вами светлого будущего, то в обозримом будущем оно наступит согласно ныне действующим законодательным актам ЕС и при особо не афишированном строительстве все той же Европы с двухскоростным развитием, где все будут равны, но некоторые все же “равнее”.