Это русские иммигранты, из тех, кто населяет Брайтон-Бич. В русском языке, конечно, есть свои слова – «картошка» и «индейка». И тем не менее Ленни Галицкий, владелец магазина, говорит, что в последние годы многие иммигранты новой волны предпочитают использовать английские слова. «Никто больше не говорит «индейка», – рассказывает Галицкий. – Все говорят tyurki. Еще они любят говорит ize cream, а не «мороженое». Английский проще. Так короче». Изменения языка неизбежно следуют по пятам за иммиграцией – так же, как головная боль неизбежное следствие хорошей попойки. Существует испано-английский ( Spanglish ) и его близкий родственник франко-английский ( Franglais ). Теперь на улицах Брайтон-Бич люди заговорили на новой смеси языков. Они изъясняются на так называемом рунглише ( Runglish ) – смеси русского и английского, который отличает произношение английских слов, искаженное на русский манер. На удивление много русских слов уже вошло в английский словарный запас. Это и политические термины, такие, как «аппаратчик», «интеллигенция», «комиссар», и, конечно же, слова кулинарной тематики – такие, как «самовар». Однако и английский, в свою очередь, проложил свою тропинку в русский язык – особенно это заметно в таких иммигрантских анклавах, как Брайтон-Бич в южной части Бруклина. Часто английские интервенты – это названия продуктов, например, «гамбургер», или «айс-кофе», не особенно популярные в России. Часто это технические термины. «Невозможно перевести на русский язык сочетание «СИМ-карта», – говорит молодой продавец из магазина Sprint на Брайтон-Бич. Молодой человек, представившийся как Энтони, сказал, что «рунглицизация» родного языка – это явление, характерное преимущественно для старшего поколения. «Молодые люди уже говорят в основном на английском», – объясняет он, добавив, что сам он говорит по-английски 70% всего времени. «Но пожилые люди часто путаются. В одном ухе у них звучит английский, в другом – русский, вот они и смешиваются в голове». Слово «рунглиш» как лингвистический термин почти так же неблагозвучно, как звучание этого феномена как такового. Его, говорят, придумал ветеран российской космонавтики Сергей Крикалев, принимавший участие в совместном российско-американском космическом проекте осенью 2000 года. «Мы в шутку говорим, что общаемся на «рунглише», – сказал Крикалев во время пресс-конференции перед полетом. Употребленное в шутку, оно, как и многие другие такие же новообразования, прижилось. Но для некоторых «рунглиш» – это вовсе не шутка, а признак медленного разложения русской культуры. «Когда детям исполняется 18- 19 лет, мы им говорим: «Хватит говорить по-английски. Говорите больше по-русски», – говорит Алекс Кондов, владелец ресторана в Брайтоне. Его друг Владимир Робу, который стоит рядом, добавляет: «Все зависит от традиций и от семьи. Мы стараемся сохранять культуру вдали от дома». Кофейня Starbucks, этот символ американской культуры последних лет, кажется подходящим местом, чтобы послушать, как говорят на «рунглише» – ведь разнообразные названия видов кофе с трудом переводятся на иностранные языки. Руководство Starbucks на Брайтон-Бич даже распорядилось, чтобы названия там были «рунглицизированы». «Сначала произошло некоторое столкновение культур, – говорит один из работников кофейни, – но они адаптируются довольно быстро». По крайней мере, некоторые так думают. «Говорят, что русские научились говорит по-английски, – отмечает Пэт Сингер, президент и основатель Ассоциации общин Брайтона. – Но мне кажется, они движутся в противоположном направлении». Родители Сингер прибыли из Одессы в 1910 году. Он считает, что у нынешнего поколения иммигрантов с лингвистической точки зрения гораздо более безбедное существование. «Они приезжают сюда, когда здесь уже есть русские газеты, русское радио, русские телевизионные каналы, – объясняет она. – Они могли бы с тем же успехом никуда не уезжать из России, потому что они воссоздали Россию здесь». Другие иммигранты, говорит она, отлично научились говорить по-английски, но только не русские. «Русская община здесь уже 30 лет. Можно было предполагать, что все они уже должны были перейти на английский». Часть проблемы, говорит мисс Сингер, в том, что, хотя в школах преподают английский язык как иностранный, существует дефицит таких курсов для взрослых. «А дети – вы даже не догадаетесь, что они не урожденные американцы, пока они не позвонят домой, чтобы сказать маме, что вернутся поздно».