Перед выборами 1994 года он работал в штабе Лукашенко и помог ему прийти к власти. В 1995-м, после введения в стране цензуры, покинул администрацию президента. Сегодня Александр Федута гость ДВ. — Не рано книгу выпустили? Лукашенко еще может остаться на третий срок после выборов в 2006-м. Политическая биография его не закончена… — Нет, в 2004-м — после референдума о возможности избираться на третий срок — стало понятно, чем должна закончиться книга. Он продемонстрировал, что не собирается уходить. А что будет потом, уже неинтересно, это нюансы — победит, не победит. К его политическому портрету добавить нечего, развитие его как политика завершено. 10 миллионов против 2 миллиардов — А “цветочная революция” в Белоруссии возможна? — Мы — пленники слов. Нам понравилось словосочетание “цветочная революция”, но никто не анализирует, что на самом деле оно означает. В Грузии, на Украине, в Киргизии — в каждой из стран были совершенно разные процессы. Даже события развивались по-разному. Почему их начали объединять одним термином? — Потому что все это происходило на постсоветском пространстве. И понятно, кто заказчик. — А вы уверены, что таковой был в случае с Украиной или Киргизией? Я вот не уверен. На Украине, например, был колоссальный слой бизнеса, который был бы вытеснен и маргинализован после перехода всей полноты власти к донецкому клану. Донецкие и не скрывали, что их интересует не политическая, а экономическая власть. За полгода до выборов по кабинетам менеджеров крупных компаний стали ходить люди и говорить: “Готовься передавать дела”. И сколько бы денег ни выделяли США на “оранжевую революцию”, им не сравниться с теми деньгами, которые выложил украинский бизнес, чтобы не пустить донецких к власти. А в Белоруссии нет бизнеса, который мог бы выложить такие деньги. — Зато Евросоюз заявил, что будет финансировать белорусскую оппозицию. Тоже деньги… — Белорусский политический режим ежегодно дотируется Россией примерно на миллиард долларов, и еще миллиард Лукашенко получает за счет собственной страны, инвестируя эти деньги в социальную политику. США выделяет 5 миллионов долларов и еще 5 миллионов евро — Евросоюз. И вы считаете, что на эти деньги можно делать революцию? В стране с двухмиллиардным бюджетом избирательной кампании Александра Лукашенко? — Уж очень непрофессионально, топорно ведется эта избирательная кампания. КПСС в свое время никакие ресурсы не помогли… — Нет, топорно ведется компрометация оппозиции в СМИ. А избирательная кампания Лукашенко — это открытие новых школ, больниц, проведение газа в негазифицированные местности. Разве это непрофессионально? — А это избирательная кампания? Не целенаправленная политика? — Это абсолютная избирательная кампания. Потому что, делая все это, власть говорит: “А вот придет любой другой, и это делаться не будет”. Лукашенко говорит: “Мы достигли среднего уровня заработной платы 200 долларов”. Но такой уровень заработной платы был уже в 1995 году при правительстве Чигиря. — А пишут, да и сами минчане рассказывали, что тогда люди получали по 20—25 долларов, заводы работали по два-три дня в неделю… — Этого не было даже при Кебиче. И потом, много работало в России заводов в 1992-1993 годах? Нет? Тогда не будем говорить, что Лукашенко маг и искусник. Существуют объективные экономические обстоятельства. Если взять ту же Россию, а езжу я туда довольно часто, — то за последние полтора года Тверь, например, совершила гигантский экономический прорыв. Это видно даже по количеству новых вывесок. Псков сегодня производит впечатление хорошо обустроенного города. И чем активнее Россия будет устанавливать контакты с Западом, тем дальше и быстрее она уйдет вперед по сравнению с Белоруссией. Мы уже сейчас не можем ее догнать. А после ее вступления в ВТО… Если мы будем получать газ по латвийским ценам, хотел бы я знать, как долго продержится белорусское экономическое чудо. Настоящих буйных мало — Вернемся к “цветочным революциям”. Положим, нет денег. А критическая масса недовольных, та же молодежь? Лидер белорусской “Воли народа” Козулин заявил, что стоит вывести на улицу 50 тысяч человек, и ни один солдат не выполнит приказа стрелять. И тогда… — А вы пробовали вывести 50 тысяч? Сколько в Риге русскоязычного населения, которое, предположим, недовольно тем, как оно живет? — Ну, тысяч двенадцать у нас на митинг выходило, а ведь в Минске народу раз в пять больше, чем русских в Риге. — А у нас не выходит и 12 тысяч, при том, что в Минске два миллиона жителей. Большая часть народа боится потерять то, что имеет. А что этот гарантированный минимум в сопоставлении с минимумами в Латвии, Литве, Польше и даже России все время опускается — ну так на то и газета “Правда”, чтобы никто не узнал про ваше Ватерлоо. Лукашенко методично, шаг за шагом отключает российские телевизионные каналы. — Кажется, белорусские гастарбайтеры могли бы рассказать куда больше телеканалов? — Гастарбайтеры уезжают и не возвращаются. У меня друг здесь, в Риге, депутат Сейма Янис Урбанович. Я ему говорю: “Ты понимаешь, что будет, если Лукашенко останется навсегда? Огромный поток мигрантов из Белоруссии. Как латвийский политик, ты думаешь об этом?” А он говорит, что первый будет лоббировать принятие закона, по которому белорусы получили бы возможность жить в Латвии. Белорус, который уезжает, думает не о том, как сохранить свою идентичность, а о том, чтобы как можно меньше отличаться от населения страны. Он в первую очередь найдет работу, выучит пару латышских слов, познакомится с местной девушкой и как можно реже будет вспоминать о том, откуда приехал… — Значит телевизионные репортажи о митингах в Минске — это просто антилукашенковский пиар? — Как и любые другие телевизионные репортажи. Но я не говорю, что в стране нет недовольных. Существует политический класс, который недоволен больше других и который выплескивает это недовольство. И существуют те, кто недоволен, сидя дома, работая на заводе, на пашне. Они молчат. — У меня знакомый только что вернулся с курорта в Испании. Был удивлен большим количеством отдыхающих из Белоруссии. Выглядели весьма довольными. Выходит, есть и такие? — А государственные служащие действительно находятся в привилегированном положении. У них хорошая зарплата, они решают свои бизнес-вопросы. И многие перед уходом в отпуск получают “конверт помощи” — так называемое лечебное пособие. Подлечи нервы, а заодно успокой свою совесть. От них требуется одно — не высовываться, не демонстрировать, что они живут лучше других. Я недавно спросил у бывшего председателя нацбанка Тамары Винниковой, как отличить сегодня в Минске богатого человека. “Единственное, что могут позволить себе богатые люди в Белоруссии, — хорошо поесть”. — А что с процессом интеграции России и Белоруссии? — Власть берут не для того, чтобы ее отдать. И деньги зарабатывают не для того, чтобы поделиться с ближним. Поэтому когда спрашивают об интеграции, встает вопрос: а зачем это Лукашенко? — Хотя бы чтобы Путин газ не отключил… — Как же он его отключит, когда на другом конце трубы находится Европейский союз. Каждый раз, когда возникает вопрос об экономических санкциях против Белоруссии, встает кто-нибудь из Рургаза и говорит: “Господа, ну почему несчастные белорусы (а читай — мы) должны страдать зимой только из-за своего президента”. А без отключенной трубы не образуется критическая масса недовольных. “Мы были самой советской республикой” — Скажите, ведь еще в начале 1990-х политически Белоруссия развивалась на одном уровне с Россией, почему же так по-разному сложилась ситуация в середине 90-х? — Белоруссия была гораздо более советской республикой, чем Россия. Был миф о благоустроенной Белоруссии, и никто не отдавал себе отчета, за счет чего она так живет. А фактически у нас был всесоюзный сборочный цех, который не мог работать, если не завозили комплектующие. 70 процентов населения Белоруссии живет в городах. А дальше производство обвалилось, и встал вопрос: кто виноват? Демократия. А еще — коррупция. И человек, который нашел самые простые ответы на самые болезненные вопросы, становится президентом. А дальше он думает не о том, как исправить ситуацию, а как удержать власть. — Понятно, по крайней мере, почему люди держатся за Лукашенко. Второй раз переживать обвал экономики образца начала 1990-х — кому же хочется? Разве эти 70 процентов горожан в большинстве своем не потеряют работу? — Я готов поверить, что в Латвии 70 процентов жителей потеряло работу, но даже при этом вовсе не обязательно наступать на те же грабли, что и соседи. Никто не собирается закрывать МАЗ, БеЛАЗ, Минский тракторный завод. Существует другая проблема. Сегодня та продукция, которую производят, является конкурентоспособной только в условиях дешевых энергоносителей. Как только их поставки на белорусский рынок прекратятся, произойдет катастрофа, соотношение цена/качество резко изменится. А ведь она все равно произойдет — сразу после того, как Россия вступит в ВТО. Мы сидим на газовой игле, но рано или поздно этот наркотик закончится. Что тогда? — И у оппозиции есть лидер, который может дать ответ на этот вопрос? — Из нашей оппозиции можно сделать шесть-семь хороших составов правительства. Они в состоянии осуществить реформы и смягчить их негативные аспекты. Но для этого нужно, чтобы наши белые оппозиционные кролики пришли к власти. А они не могут этого сделать, потому что остаются кроликами, а во власти — волк. Оппозиция и так хорошо устроилась. Зачем ей власть, если Лукашенко для нее — кормилец. Кто из наших оппозиционеров имел бы возможность встречаться с Маргарет Тэтчер или Кондолизой Райз, не будь Лукашенко. Их печатают на Западе ровно до тех пор, пока они пишут о Лукашенко. Такие харизматические режимы либо умирают вместе с их создателями, либо рушатся в один момент, как произошло с режимом Чаушеску, либо гибнут под давлением сил извне, как произошло в Ираке или Сербии. Но на выборах выиграть у Лукашенко, определяющего правила игры, невозможно. Как? Если, например, на референдуме мне председатель счетной комиссии, директор местной школы, моя давняя знакомая, сказала: “Александр, я вас очень уважаю, но если вы попробуете подойти к столу, где считаются бюллетени, я вызову милицию”. “Иракский вариант” здесь не пройдет — А как лично вы отнеслись бы к варианту “демократизации извне” — по иракскому варианту? — Когда начались бомбежки Сербии, я написал статью “Хочу бомбить США”. Смысл ее в том, чтобы уважаемые господа определили критерии, по которым они принимают те или иные “воспитательные меры”. Они говорят: “Нам не нравится Милошевич”. Что значит — не нравится? А мне Клинтон не нравится, он фальшивит на саксофоне. Этого достаточно, чтобы бомбить США? Я сторонник процедуры. Когда будут определены критерии, тогда можно будет сказать: либо вы им соответствуете, либо мы вводим внешнее кризисное управление закрытым акционерным обществом “Республика Беларусь”. Но если правила не прописаны? На сегодня все еще в силе правила ООН, которые “демократизации извне” не допускают. И если вы, тем не менее, приводите вооруженных людей, чтобы захватить офис ЗАО “Республика Беларусь”, то я буду вынужден взять в руки винтовку. Лукашенко — не Хусейн и не Милошевич. Поэтому я не думаю, что демократизация Беларуси по иракскому варианту возможна. А другую форму демократизации трудно придумать. “Тогда отключим газ!” — не пройдет, как я уже сказал. — Понятно, почему Россия проводит трубу по дну Балтийского моря… — Совершенно верно. Вспомните газовую войну 2004 года — Россия проиграла по той причине, что обходных путей для поставок газа в Европу не было. Я думаю, что вопрос о воспитании непослушного белорусского бэби встанет, когда обходные пути будут готовы, а Россия вступит в ВТО. Вот этого боится Лукашенко. Вот поэтому он все время играет в интеграционную игру. Экономическую, а не политическую. Ему нужно обыграть Путина. — Пока обыгрывает… — Так ведь такое наследство, как газовая труба, не каждому выпадает. Славный был покойник Советский Союз.