ЕС наносит нашей стране явный, ощутимый урон. Да, в Латвии есть и другие производители “Коровки”, но все же “классическая” рождается именно в Скривери. Одна из причин закрытия производства — старые помещения, якобы устаревшее оборудование, не соответствующее стандартам ЕС, на котором работать небезопасно. Кому? А людям, которые в этом случае будут выброшены на улицу — и это в регионе, где другой работы днем с огнем не сыщешь. Лицемерная забота о якобы достойных условиях труда оборачивается лишением их куска хлеба. Да и к тому же кто выдумал эти стандарты, которые годятся для любого региона “необъятной” Европы, не учитывающие местную специфику? А кто в Европе учитывает наши вкусы, пристрастия и привычки, совокупность которых рождает наш неповторимый, не похожий на других образ жизни? К чему же тогда все заявки о трепетном отношении Европы к личности и ее запросам, уважении и поддержке местной специфики, жизни “малых народов” и прочая? А вот другой латвийский пример, свидетельствующий о противоположных еврошараханьях. Некий иностранный бизнесмен задумал основать у нас небольшое производство, для чего купил в провинции заброшенную ферму. Предполагались инвестиции и рабочие места для местного населения, страдающего от безработицы. Целый год пробивал деньги структурных фондов ЕС, заказал проект, согласно которому планировалось ветхие и дурно пахнущие деревянные строения снести, а взамен возвести пусть и не роскошные, но вполне приличные новые ангары, куда установить новое оборудование. Бойкие молодые ребята из структуры, распределяющей деньги ЕС, получив несколько десятков тысяч латов (это не взятка, а их официальный, государством гарантированный гонорар — неплохо, правда?), через год заявили, что банк будет оперировать деньгами, получаемыми фирмой от ЕС, только тогда, когда оборудование будет установлено в старые (!) коровники. Якобы так было оговорено при оформлении заявки. Иностранец и руководящий персонал его фирмы только руками развели. Немая сцена сменилась недоумением. Если так оно и было предусмотрено с самого начала, то почему работающее за такой баснословный гонорар юное латышское поколение не предупредило об этом производителя сразу, когда еще в фирме не утвердили проект на строительство? А если так оно все и было, то что же это за ЕС со своими фондами, который в одном случае успешно работающее производство закрывает за то, что якобы станки там не последних стандартов, а другое вынуждает ставить новые станки в ветхие сараи, кровля которых, не дай бог, вот–вот обрушится на головы и тех, кто будет латать старые дыры, и будущих работников? Неужели это в ЕС сидят такие тупые чиновники, которые допускают столь явный абсурд? У которых он — более того — законодательно закреплен? Не без того. Но, думаю, скорее дело в другом — в местной интерпретации евроволи, которая трактуется так, как удобно тем, кто распределяет деньги ЕС или проводит в жизнь его законодательство. Что же это за люди, насколько они компетентны? Об этом история умалчивает. В связи с этим третий пример. Мои знакомые бизнесмены, устанавливающие некое оборудование на фуры дальнобойщиков, естественно, стараются соответствовать в своей работе всем новым требованиям. Иначе хлопот с контролирующими органами не оберешься, да и прибыль будет под вопросом. Они аккуратны и исполнительны — главный бухгалтер регулярно наведывается в разные департаменты Министерства сообщения, чтобы узнать о новейших выкрутасах, которым нужно соответствовать. Но здравого смысла бухгалтер выказала явно больше, чем сотрудники министерства, когда спросила у них, почему требования, вступающие в силу с 1 июля, они предъявляют к транспортным фирмам уже 1 апреля? Она сделала такое заявление после того, как внимательно изучила все документы. Отчасти дата 1 июля оказалась сюрпризом и для самого чиновника, с которым она работала (не дочитал, что ли?), отчасти он “перебдел”. Но почему же люди дела, приносящие в казну прибыль, на которую ест–пьет и содержит семью тот же чиновник, должны так мучаться? Зачем им эти дополнительные нагрузки, волнения и расходы? Ведь любое движение по модернизации материального производства оборачивается конкретными расходами конкретного бизнесмена. Наверное, это делается для того, чтобы чиновник спал спокойно и получал свои квартальные премии за внедрение установок ЕС. И предлагал свою местную интерпретацию происходящего в ЕС. Вы заметили, что я ни в одном случае не назвала ни имени предпринимателя, ни фирму? Это тоже очень симптоматично. И посторонние люди, и друзья, рассказывающие свои невеселые производственные истории, заклинают: только не называйте имен, ради бога. В “свободном” обществе все ДИКО всего боятся. Так, как не боялись при проклятом тоталитаризме. А что, все понятно: раньше тебя (может быть) давили идеологически — пришел домой, поужинал и забыл обо всем, а сегодня бьют латом — тем самым ужином, которого в твоем доме может и не оказаться, не выполни ты всех требований. Угадайте с трех раз, какой стимул более мощный?