Конечно, тюрьма — не курорт, но то, что было в письме из Парлиелупской тюрьмы, осознанию не подлежало. Поэтому “Вести Cегодня” в минувший четверг посетила это зарешеченное заведение. Парлиелупская тюрьма упоминается в сообщениях прессы чаще других подобных учреждений. Прогремела она в начале 90–х, когда через подкоп сбежали несколько десятков заключенных. В наше время оттуда постоянно приходят сообщения о голодовках, дескать, администрация тюрьмы третирует осужденных, запрещает какие–то передачи, проводит обыски с привлечением недавно созданного спецподразделения. В письме из Парлиелупской тюрьмы рассказывалось о том, что в магазине нет овощей и фруктов, зелени, цены завышены. В бане вода из крана течет ржавая, давление слабое. Туалеты — верх издевательства. В прачке белье стирается плохо. В столовой пищи дают меньше, чем положено по всем нормативным актам. За длительное свидание взимается плата, кстати говоря, на это жаловалась и супруга одного из осужденных, 40 сантимов в час. Прибывших на свидание родственников обыскивают. По словам супруги осужденного, попасть на прием к руководству тюрьмы сложнее сложного и т. д. Вот “Вести Сегодня” и встретилась с начальником Парлиелупской тюрьмы Анатолием Виноградовым. “Парлиелупская тюрьма построена в 50–х годах, — начал свой рассказ начальник учреждения. — В советское время это была колония усиленного режима. Сейчас это тюрьма закрытого типа. Но режимный статус ее не изменился, как была колонией, так и осталась. Ведь что такое тюрьма? Это проживание заключенных в камерах. А у нас как были общие жилые помещения, так до сих пор и существуют”. На территории тюрьмы несколько трехэтажек с зарешеченными окнами. Рядом с каждой из них площадки, огороженные высокими заборами. На одной из них прогуливались заключенные — это осужденные, переведенные на высшую ступень, то есть режим они не нарушают, поэтому пользуются послаблениями и имеют право дышать свежим воздухом практически целый день. Поодаль несколько человек покрывали крышу. “Все течет”, — прокомментировал Анатолий Виноградов. Находящиеся на низшей ступени выводятся на улицу на полтора часа. Кстати говоря, те, кто прислал письмо в редакцию, как раз и находятся на низшей ступени. “С тех пор как Парлиелупская тюрьма была отстроена, здесь не проводилось никакого капитального ремонта. Не хватало денег, — продолжает Анатолий Виноградов. — Вот и сегодня у нас прорвало водопровод, для починки влезаем в долги коммунальным службам Елгавы. Пишем письма в управление, но и там не могут помочь. Но надеемся, напоминаем о себе постоянно, просим. Если и выделят нам какую–то сумму в конце года, то она пойдет на уплату долгов, и опять мы будем жить в кредит”. Вот, между прочим, и ответ на жалобу осужденных о туалетах и бане. То есть вины администрации тюрьмы здесь нет, причина в нашей государственной бедности. Некоторые средства у Управления мест заключения, конечно, имелись, но они были пущены на переоборудование других тюрем: Матиса, Центральной, Елгавской и др. А Парлиелупской тюрьме не досталось вообще ничего. Самая большая проблема в Парлиелупской тюрьме — перебросы. Находится она в центре города, и летят на территорию заведения пластмассовые бутылки со спиртным, наркотики, мобильные телефоны. Работники учреждения над забором повесили сетку, но и ее перебросить не составляет труда. Наркоту, например, закладывают в теннисные мячики. Бывает, что проходит информация о надзирателе, который проносит заключенным мобильные телефоны. Если такой попался, но с поличным, то с работой он простится быстро, да еще с соответствующей характеристикой. Иногда попадаются и родственники, пытающиеся передать запрещенные вещи. Недавно поймали родителей одного из заключенных, которые принесли с собой мобильный телефон. Проживают в Парлиелупской тюрьме около 600 человек, здесь находятся люди, совершившие тяжкие преступления: разбои, убийства, изнасилования. Камер в тюрьме всего несколько, в них живут 55 человек — по четыре–пять в камере. Это злостные нарушители режима. В жилых помещениях содержатся по пятнадцать–двадцать человек. На высшей ступени содержания полагается шесть свиданий в год, в качестве поощрения могут разрешить и дополнительные встречи. На низшей — три. Анатолий Виноградов показал нам бумагу, на которой уже расписан график посещений на сентябрь. — Г–н Виноградов, заключенные жалуются на то, что вы запретили им пользоваться электрическими плитками, и они не могут теперь приготовить себе вечером какой–то ужин — кашу сварить или яйца. Почему? — Во–первых, не положено им пользоваться электроплитками, это не я придумал. Во–вторых, в помещениях по двадцать человек, они развешивают свои вещи, а вдруг что–то на плитку упадет? Пожар. Помимо прочего, в правилах, которые опять же не я выдумывал, черным по белому записано, что осужденные имеют право хранить у себя продукты питания, не требующие термической обработки. — Сетуют они и на то, что в магазине невозможно купить овощи, фрукты. При этом цены на имеющиеся продукты завышены. — Чтобы не быть голословным, пойдемте, сами посмотрите. По пути “хозяин” рассказал, что магазин арендует у них фирма, которая и поставляет продукты и все необходимое. Работает магазин несколько дней в неделю, расплачиваются заключенные не наличными деньгами, а, так сказать, перечислением. У каждого есть лицевой счет. Вот мы и пришли. Товар на полках совершенно разный: здесь лук, чеснок, хлеб, сгущенка, различное печенье, чай нескольких сортов, кофе, сахар, конфеты, сигареты… В холодильнике копчености, колбасы, сыры… Цены? Вполне приемлемые. (Яиц мы не увидели, но супруга одного из заключенных утверждала, что их стоимость — два лата за десяток. Может, это и так…) “Главные товары у осужденных — сигареты и чай, — рассказал работник магазина. — Проблема в том, что у многих попросту нет денег, не все они из обеспеченных семей”. На вопрос об овощах и фруктах он ответил, что буквально вот–вот распродал привезенные помидоры и огурцы, а апельсины–бананы привозят под заказ, не все предпочитают экзотику. — Хорошо, а столовая? Нормы выполняются? И чем кормят? — Пошли, увидите воочию, — последовал ответ начальника тюрьмы. Единственный в учреждении вольнонаемный — начальник столовой. Он провел нас в поварскую, где варили обед заключенные. Суп свекольник и картошка с мясной подливкой показались вашему корреспонденту вполне по вкусу. “На еду осужденным полагается 42 сантима в день”, — сказал Анатолий Виноградов. Да, не густо, но выкручиваться надо, поэтому начальник столовой в последнее время решил вместо говядины или свинины покупать кур. “Дешевле, да и бульон с них вон какой наваристый”, — с улыбкой сказал он. А нормы — они установлены законом, и их здесь, по словам руководства, строго соблюдают. Более того, довольно часто с проверкой наведывается ветеринарно–продовольственная служба, да и из управления каждый месяц наезжают и тщательно обследуют и магазин, и столовую. — А как с работой у заключенных? — Да никак. В советское время каждая тюрьма что–то выпускала, где–то было деревообрабатывающее производство, где–то металлообработка. У нас паяли платы для “Альфы” и изготавливали различные детали для ВЭФа. Время прошло, где работали с деревом, там возможность осталась хоть как–то продолжать, то же и с металлом. А вот “Альфа” и ВЭФ закрылись, мы бездельничаем. В жалобе заключенных указывалось на то, что днем им не разрешают спать. На этот вопрос Анатолий Виноградов ответил, что это не положено, но за всеми не уследишь, поэтому все–таки некоторые находят время, чтобы прикорнуть. А что касается сборов денег за долгосрочные свидания, так они идут на оплату используемого электричества и воды. На ремонт помещений для встреч с родственниками этих средств не хватает. — Прошла информация, что в вашей тюрьме был проведен глобальный обыск, и приглашены для этого были бойцы недавно созданного спецподразделения. Осужденные жалуются, что они с ними не церемонились, выкидывали вещи, топтали их, взламывали полы… — Сочиняют. Обыск действительно был, конечно, поднимали матрасы, из тумбочек высыпали вещи для проверки, но на кровать, чтобы на полу не сидеть. Это плановая проверка, которая проводится регулярно. Вот и на днях у осужденных нашли два мобильных телефона, амфетамин, другие таблетки. — А недавние голодовки? — Я вам расскажу, как это происходит, на примере. Находился у нас авторитет Воложев по кличке Волоха. Так вот за нарушение режима его наказали, а он указал своим в ответ на действия администрации что–то сотворить. Вот те и раструбили в прессу, что объявляют голодовку из–за того, что им запретили передачи. Мы перевели Волоху в другую тюрьму, и беспорядки прекратились. Я слышал, что по Елгаве прошли слухи, дескать, в прошлую субботу надзиратели избили нескольких заключенных. Ерунда, те возмутились после отбоя из–за того, что в тюрьме отключилось электричество, горело лишь дежурное освещение. Разошлись до такой степени, что выбили два окна. Я дал команду в жилые помещения не входить, мало ли что у заключенных на уме, а утром нескольких водворили в карцер, еще у нескольких экспертиза в крови обнаружила следы наркотиков. О том, что они употребляют эту гадость, никому не сообщают, но жаловаться на тяжелую жизнь любители.