На прошлой неделе Наталия Петрова, возглавлявшая до недавнего времени Даугавпилсский локомотиворемонтный завод, передала свои полномочия новому председателю правления – Айвару Кескюле.
Еще год ничто не предвещало кризиса на локомотивном, ведь 2013-й завод заканчивал на весьма оптимистичной ноте: оборот предприятия составлял порядка 20 миллионов евро, и прибыль, хоть небольшая, но была. Однако санкции против России, а в большей степени падение российского рубля поставили завод в непростую ситуацию. И неслучайно предприятие возглавил Айвар Кескюла, который уже не в первый раз вытягивает завод из кризиса.
В следующем году старейшее даугавпилсское предприятие отметит свое 150-летие. За эти годы немало даугавпилчан связали свои судьбы с заводом: одни здесь работали когда-то, другие работают сейчас. Слухи о том, что в ближайшее время минимум 300 заводчан пойдут за ворота, будоражат город. Будущее завода беспокоит даугавпилчан, поэтому «Наш город.» решил узнать у первого лица завода, Айвара Кескюлы, что же происходит на предприятии.
-Айвар Антсович, всех в первую очередь волнует вопрос о грядущих сокращениях на заводе. Сколько человек сейчас работает на заводе? Сколько планируете сокращать? По какому принципу будет проходить сокращение?
-Во-первых, мы никого не сокращаем, у нас нет такого понятия, как сокращение. Что мы сегодня делаем? Мы в очень сжатом отрезке времени делаем переход на те системы, которые мы подготавливали в течение последних двух лет. Это позволит нам оптимизировать процесс управления. По последней информации, которой я располагаю, на заводе работает 896 человек.
-И все же. В начале февраля на одном из ведущих латвийских телеканалов прошел сюжет, в котором говорилось о предстоящем сокращении 300 работников Локомотиворемонтного завода. Как Вы прокомментируете эту новость?
- Они спекулируют, потому что мы негде никакими цифрами не манипулируем. У нас стоит цель – работать, развиваться, а это означает создание рабочих мест. Мы не ставим перед собой цель оставить для людей трехдневку, лишь бы сохранить рабочие места. Мы это уже в 2008 году попробовали и поняли, что это неправильно. Мы увидели, что ушли лучшие, ушли те работники, которых мы терять не хотели.
-Вы переходите на новую систему управления? В чем она заключается?
-Все информация заложена в систему менеджмента, в компьютеры, и она доступна для всех. Работники не должны тратить время на то, чтобы передавать друг другу информацию – они пользуются и работают с ней. То есть пропадает много действий, которые связаны с передачей информации. Мы пересматриваем сейчас каждое рабочее место и привязываем это к маркетинговому плану, который у нас есть. Я хочу, чтобы каждый работник имел у нас выработку не меньше 1500 евро в месяц. Хочу, чтобы средняя заработная плата на заводе была не менее 700 евро. Из этих цифр я и подхожу к производственному плану: сколько людей будет работать, и все остальное.
-Какова сейчас на заводе средняя зарплата?
-В январе средняя заработная плата на заводе составляла 480 евро до уплаты налогов. И опять повторюсь: это не те суммы, что нас устраивают.
-2013-й год завод закончил с хорошими показателями и прибылью. Как завод работал в 2014 году?
-2014-й год для нас очень плохой. Все большие контракты были заключены в начале года, когда курс евро колебался в пределах 40-42 рубля. А к концу года дошло до 100 рублей. Большего я сказать не могу, так как мы – биржевое предприятие, и пока на биржу отчетной информации не давали.
-Можно ли сказать, что завод находится в кризисе?
-Мы не говорим, что мы в кризисе. Для нас мир в кризисе. Мы подстраиваемся под этот мир и стараемся принимать продуманные решения. Для меня слово «кризис» – синоним слову «паника», когда никто не знает, что делать. Все стреляют в пустоту. Я хочу вести прицельный огонь и не тратить патроны, то есть делать то, что необходимо. Более того, мы знаем, что мы делаем, у нас есть стратегический план, и мы ему следуем.
-Как европейские санкции против России сказались на положении завода?
-Девальвация рубля – да, но санкции не повлияли, потому что к своим партнерам мы всегда были лояльными, как и они к нам. Мы делали по локомотивам то, что было нужно. Мы не ввязывались ни в одну политическую передрягу. Поэтому никаких комментариев по этой тематике не делаем. Действительно, у нас была очень сильная ветка – это заказы российских железных дорог. Россия нам давала примерно 50% всего объема заказов. Но с девальвацией рубля работа на этом рынке стала, мягко говоря, бессмысленной. При пересчете рубля в евро цена еле-еле покрывает материалы. На зарплату ничего не остается. Раз этой ветки нет, мы должны создать новую, чем сейчас и занимаемся. Принято стратегическое решение инвестировать средства в станки, договариваемся с новыми клиентами. Да, это идет тяжело, но это надо делать.
-Какова сумма инвестиций?
-Сумма составляет более 4 миллионов евро, из них 1,5 миллиона – деньги LIAA (Латвийское агентство инвестиций и развития). То есть можно сказать, что латвийское государство тоже вложило деньги в завод.
-Есть у ДЛРЗ заказы на европейском рынке?
-Знаете, уговорить клиента мы умеем, но если мы сделаем этот заказ плохо, то он будет последним. Сегодня мы получили заказ от польских железных дорог на ремонт 9 дизель-генераторных установок для тепловозов, что мы знаем и хорошо умеем делать. Если мы этот заказ провалим, то на польском рынке нам нечего делать. Надеюсь, что работники завода это очень хорошо осознают. Им все эти условия высказаны, теперь все в их руках. Мы можем привезти заказ, но сделать его должны работники завода. Это их ответственность. Польша – это первая ласточка. Мир железнодорожников очень узкий. Если посмотреть на ту же Латвию, то нашими клиентами могут быть всего три компании, которые делают рынок и хорошо друг с другом общаются. Сделаешь работу плохо для одного – и все об этом узнают. Так и в Европе: сработаем для Польши плохо – об этом точно узнают во Франции. Могу сказать, что в той области, где мы хотим работать, у нас есть нагрузка на полгода.
-Рассчитываете ли Вы на помощь Министерства сообщения Латвии, поддержку Даугавпилсского самоуправления?
-А как они могут нам помочь? Завод сам должен работать хорошо. Опять вернусь к польскому заказу. Если мы его сделаем не вовремя и некачественно, никто, даже Господь Бог, нам не поможет.
-Айвар Антсович, Вы еще выполняете обязанности Почетного консула Эстонии в Даугавпилсе? Завод может надеяться на эстонские заказы?
-Мы боремся за эстонские заказы, участвуем в возможных тендерах, пытаемся угадать правильную цену и работать. Эстонская железная дорога имеет американские локомотивы и большой ресурс в отстойном парке. Частные клиенты Эстонии, имеющие локомотивы, из-за сегодняшнего спада перевозок в результате эстонской политики в отношении России не востребованы и стоят. Конечно, заводу помогает сама материнская компания, выдавая кредиты предприятию. Что немаловажно сейчас, потому как платежная культура России оставляет желать лучшего.
-Вы сказали, что проводите оптимизацию процесса управления на предприятии. А что Вы лично требуете от своих подчиненных?
-Работать качественно, выполнять работу в срок и сразу говорить, что не так. Мне важнее знать, где плохо, чтобы это поменять. Если я этого не знаю, я ничего не смогу сделать. Я уже неоднократно повторял: ко мне может прийти любой работник завода, взять меня за руку, привести к своему рабочему месту и рассказать, почему он не может хорошо выполнить свою работу и что ему мешает. И я буду разбираться, что нужно менять. Человек должен болеть не только за свою работу, но и за работу того, кто рядом. Так должен работать весь коллектив, я один ничего не сделаю.
-Спасибо за интервью. Удачи Вам и заводу.