Несколько часов назад ушел из жизни участник обороны Ленинграда, разведчик, снайпер, моряк и председатель ДОБАКа Иван Николаевич Терехов. Эту трагическую новость невозможно принять, как невозможно осознать, что этот День Победы мы будем встречать без Терехова, ставшего для многих из нас ярким представителем поколения Победителей.
Иван Николаевич ушел, оставив о себе в сердцах многих добрую память, как о человеке, товарище, фронтовике. Ведь он и сейчас в строю - бессменный председатель Даугавпилсского общества борцов антигитлеровской коалиции.
Ивана Николаевича Терехова избрали председателем ДОБАКа в 2007 году. С его приходом организация обрела второе дыхание. С его приходом ветераны почувствовали, что пришел свой человек, однополчанин и фронтовик. С первый дней работы Терехова изменилось отношение к людям. Через Российское консульство бывшим фронтовикам стали оказывать заметную материальную помощь.
Судьба Терехова была нелегкой, тех испытаний, которые пришлись на его долю, с лихвой хватило на несколько героических биографий. Жизнь ломала его, но не сломила, а гнуться он так и не научился.
Иван Николаевич родился в селе Березки Могилевской области в далеком 1920-м. Его родители, мечтая о жизни в достатке, отправились на заработки на шахты, захватив с собой Ивана. Как оказалось, приехали на Украину в самую горькую годину — там начинался голодомор, унесший жизни десяти миллионов человек. Тринадцатилетнего подростка отец просто бросил на произвол судьбы. Что мальчишке пришлось перенести — одному Богу известно.
Чтобы выжить, Ваня воровал, попрошайничал, пас свиней у зажиточных казаков — в общем, горя хлебнул сполна, исходив все казацкие станицы от Донбасса до Азова. То время, когда от голода не можешь заснуть, когда, закрыв глаза, видишь ломоть хлеба, сейчас Иван Николаевич вспоминает с содроганием и не понимает, как можно хлеб выбросить в мусорное ведро.
Как-то в Донецке шустрого и смышленого парнишку приметил заведующий одного местного магазинчика, Тихон Кузьмич Бычков.
Помирать буду, а этого человека никогда не забуду, — сказал нам Иван Николаевич.
Потому что, не будь Тихона Кузьмича, может, и покатилась бы под откос жизнь мальчишки, привыкшего к вольной жизни беспризорника.
В армию меня призвали в 1940-м, - рассказывает Терехов. - Причем, призывали целых два раза. Первый раз по ошибке. Как потом выяснилось, мне не хватает нескольких месяцев до двадцати. Хотели еще тогда направить в авиацию. Но не получилось, вернули. Второй раз призвали – направили на флот. Посадили меня с другими призывниками в теплушки и повезли в Ленинградскую область. Только уже под конец выяснилось, что везут нас в Кронштадт – город флотской романтики. Стояла уже зимняя погода и нас отправили в Кронштадт пешком по льду. Шли ночью – поскольку немецкая и финская разведки работали интенсивно и очень интересовались формированием новых частей. На островах мы продержались до августа – причем, был организован большой десант на Койвисто. К тому времени пришли сведения, что финны отрезали нас от своих аж на сто километров. Мы готовились к прорыву. Батарею подорвали, что могли вывезти - собрали. Ситуация была непростой – стреляли финские «кукушки» - снайпера.
Даже почти через 70 лет Ивану Николаевичу тяжело вспоминать:
Как сейчас помню, рядом со мной лежал паренек, из наших флотских — ему обе руки оторвало — и просил: «Браток, пристрели». Я не смог убить своего. Мы его пытались вынести из боя, но не смогли. В таком аду раненых спасти не удавалось, их убивали, чтобы в плену их не мучали.
Пулей финского снайпера был ранен и сам Терехов. Рана в ногу была не тяжелая, а вот флотские клеши — в клочья. Иван решил, что сам застрелится, но его вывел на берег к катерам пограничник-лейтенант. Имени офицера Терехов не спросил — не до того было, но лицо своего спасителя помнит хорошо. После ранения несколько дней Иван провел в санчасти, а когда его выписали — одели в армейское. Так моряков готовили к боям на суше, к обороне Ленинграда. Но у каждого из них хранилась бескозырка с названием корабля, без которой в атаку не ходил ни один флотский. На кораблях Балтийского флота стали организовываться снайперские группы. В одну из таких групп попал и матрос Иван Терехов.
Помню первый авианалет на Ленинград – в нем принимали участие свыше 1250 самолетов. Страшно было. А ведь эти налеты повторялись постоянно! Только заканчивается первая «волна» - сразу начинается вторая и третья. В моем подразделении насчитывалось более тысячи народу – выжило из них всего человек шестьдесят. Настолько было тяжело, ч что крупные корабли Балтфлота начали уже минировать: не верили, что город удастся удержать. Заминировали «Октябрьскую революцию», «Марата», «Кирова», «Максима Горького» и всех прочих. Впрочем, 23 сентября линкор «Марат» погиб во время одного из авианалетов – когда попавшая в носовую часть бомба вызвала детонацию боеприпаса первой башни главного калибра. Сколько людей погибло. Я в тот момент был в Кронштадте и все происходило на моих глазах. 14 сентября на Ленинградский фронт прилетел Жуков. Первым делом он прибыл в Смольный. Штаб был настолько хорошо замаскирован, что немецкие летчики никак не могли его обнаружить. Жуков тут же огласил телеграмму Сталина: «Ленинград не сдавать». Командиров, которые отступив хоть на шаг, повернутся лицом городу, велено было расстреливать. Таким образом, расстреляли двух полковников, сдавших Стрельну и Красное Село... Помню, как поднял нам настроение приказ командования: «Матросам – воевать в морской форме!» До этого-то нас облачали в обычную армейскую форму. Обидно было – вроде пришел на флот, а с виду обычный пехотинец… Зато теперь всем стало понятно, что моряки сражаются.
Одно из самых ярких воспоминаний о блокадном Ленинграде, по словам Ивана Николаевича, это первое исполнение знаменитой Седьмой симфонии Шостаковича. По всему городу были установлены репродукторы. Сначала звучал стук метронома, а потом диктор произнес:
«Внимание! Внимание! Сейчас по радио будет передано исполнение Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича!» Тишина стояла такая, что казалось, что война кончилась. Даже немцы притихли – очередной артналет немцы начали с опозданием.
День Победы Терехов встретил в Лиепае, где находилась советская база подводных лодок. Кстати, здесь Ивану неоднократно приходилось встречать знаменитого аса-подводника, командира подводной лодки С-13, «личного врага фюрера» Александра Маринеско. Как гордилась вся база, когда лодка Маринеско потопила фашистский суперлайнер, где находилось более 10 000 человек! И как веселились моряки, когда командир привез в Лиепаю, купленную в Финляндии, легковую машину, укрепив ее на палубе легендарной С-13.
Воспоминаниями о том, как встретил День Победы Терехов, как и все фронтовики, делится с радостью:
Помню, как мы принимали капитуляцию у у немцев. Гитлеровцы вышли на дорогу с белыми портянками в руках, пошвыряли в общую кучу свои «шмайсеры». Со мной рядом парень стоял, тоже матрос, Ваней его звали. Он родом был из-под Минска. А с пленными вышел и генерал. Ваня не выдержал и говорит: «Я сейчас этого генерала «шлепну». Они, сволочи, всю мою семью заживо в доме сожгли…» «Брось, - отвечаю, - охота тебе руки марать об этого мерзавца. Война все равно ведь окончилась…» Не стал он стрелять.
После войны Терехов остался в Лиепае, служил в разведке, демобилизовался только в 1949-м. Женился на славной девушке Клаве, жили дружно, воспитывали троих детей. Иван Николаевич закончил партийную школу, работал в одном из райкомов. Как-то на партийном собрании Терехов выступил с критикой существующей кадровой политики подбора людей на должности не по их деловым качествам, а по национальной принадлежности (как это знакомо!).
Критику никакая власть не любила и не любит, вот и пришлось Ивану Николаевичу искать себе новую работу. Давний его знакомый Юрий Порфирьевич Рудометов, первый секретарь Даугавпилсского горкома партии, предложил ему перебраться в наш город. Терехов согласился. Прослужив долгих 9 лет в частях Балтийского флота, участник обороны Ленинграда, снайпер и разведчик Иван Николаевич Терехов «воевал» и в мирное время – служил в милиции.
Он очень тяжело переживал, когда не стало его жены. Тогда он выстоял благодаря ДОБАКу, которому отдавал все силы и энергию.
Мы тяжело скорбим по поводу кончины Ивана Николаевича и выражаем искреннее соболезнование его родным и близким.