«Когда я сказал маме, что собираюсь писать книгу, она попросила: «Только, пожалуйста, ничего в ней не ври.». Так начинается мемуары Юрия Владимировича «Почти серьезно…».
В этом году исполнилось 115 лет со дня рождения Лидии Ивановны, матери Юрия Никулина, и 20 лет как самого доброго клоуна не стало.
Взгляд со стороны
Юрий Владимирович очень трепетно относился к матери. Из воспоминаний журналиста Владимира Шахиджаняна, помогавшего Юрию Никулину в написании книги и знакомого с Лидией Ивановной: «... Любая ее просьба — закон. Принести продукты, просто поговорить, помочь с прачечной. Последние годы ей было трудно ходить. Обострился диабет. Юрий Владимирович доставал лекарства, специальный сахар, привозил врачей, купил особый прибор для измерения сахара в крови. Когда Лидия Ивановна лежала в больнице, заезжал к ней каждый день.
В последние годы жизни Лидия Ивановна почти не выходила из квартиры. Смотрела телевизор, читала газеты. Она собирала все фотографии, вырезки из газет, где писали о любимом сыне. Сам Юрий Владимирович к публикациям относился иронично. А Лидия Ивановна испытывала удовольствие от чтения интервью, рецензий.
Когда Ю. В. Никулин выступал в Москве, она приходила на представления. Сидела во втором ряду. И Юрий Владимирович, проходя мимо, подмигивал ей, иногда разыгрывал мини-спектакль: ой, кто это так внимательно смотрит? Порой спрашивал: «Ну как, все правильно делаем?». Зрители не понимали, зачем это клоун пристает к пожилой зрительнице. А Лидия Ивановна смущалась, но чувствовалось: ей приятно.
Юрий Владимирович был похож на маму внешне и по характеру: такой же общительный, добрый, ироничный, непритязательный в быту».
Первый выход
Лидия Ивановна мечтала, чтобы ее сын стал артистом. Когда мальчику было всего 5 лет, отец сводил его в цирк. Юре настолько понравились выступления клоунов, что он захотел стать одним из них.
Первый клоунский костюм из «ситца с желтыми и красными цветами» сшила ему мама. Как спустя годы вспоминал артист, мама «из гофрированной бумаги сделала воротник-жабо, из картона – маленькую шапочку с кисточкой, на тапочки пришила помпоны. В таком виде я пошел в гости к девочке из нашего двора, у которой устраивали костюмированный вечер. Кто-то из ребят оделся врачом, кто-то подснежником, одна девочка пришла в пачке и танцевала. А я – клоун: должен всех смешить.
Вспомнив, что, когда клоуны в цирке падали, это вызывало смех у зрителей, я, как только вошел в комнату, тут же грохнулся на пол. Но никто не засмеялся. Я встал и снова упал. Довольно больно ударился (не знал, что падать тоже нужно умеючи), но поднялся и опять грохнулся на пол. Падал и все ждал смеха. Но никто не смеялся. Только одна женщина спросила маму: «Он у вас что, припадочный?».».
«Моя мама»
Юрий Владимирович Никулин родился 18 декабря 1921 года в Демидове, бывшем Поречье, Смоленской губернии, где в городском драматическом театре после демобилизации и курсов Политпросвета работал его отец, Владимир Андреевич Никулин. Там же актрисой была и Лидия Ивановна (урожд. Германова). Когда Юре было 4 года, семья Никулиных переехала в Москву.
Рассказу о маме Юрий Владимирович посвятил одну из первых глав своей книги: «Самое первое впечатление о маме – большая ярко-оранжевая шляпа. В то время в моду вошли широкополые шляпы с лентами. Много лет у нас в комнате под кроватью стояла желтая коробка, где хранилась эта шляпа.
Матери прочили славу на подмостках сцены. В молодости она с успехом выступала в провинциальном театре. Но учиться в театральный институт не пошла, считая, что должна жить для меня.
Мама любила рассказывать о своем детстве. Жили они у бабушки в Прибалтике, в городе Ливенгоф (от ред. – Ливаны). Ее отец был начальником почты. В семье всегда устраивали праздники, красивые елки. Мама любила доставать фотографии: «Вот сидит бабушка за столом, вот я, вот твои тетки – мои сестры Нина, Мила, Оля…».
…Маленьким я любил встречать маму: выходил к воротам и выглядывал на улицу, не идет ли она. Я узнавал ее издали, бежал к ней, а она останавливалась и, расставив руки, ждала меня. Порой мама поступала со мной сурово. Если скажет «нет», значит, это твердо: сколько ни проси, ни клянчи.
Родителям я, как правило, говорил правду. Но если пытался обмануть маму, она строго требовала: «А ну-ка покажи язык». Я показывал. – «А почему на языке белое пятно? Обманываешь?». С тех пор пошло: «Юра, ты вымыл руки?» – «Вымыл». – «А ну покажи язык». «Ладно, ладно, иду мыть», – говорил я.
…До войны мама была женщиной полной, но когда я в 1946-м вернулся домой из армии, то был поражен: она похудела и стала седой. «Мама, ты прямо с плаката «Родина-мать зовет!», – сказал я тогда. В годы войны мама рыла окопы под Москвой, работала на эвакопункте санитаркой. После войны устроилась диспетчером на «Скорую помощь», где проработала до пенсии.
Поразительное качество матери – общительность. Отец сходился с людьми трудно, а мать с любым человеком легко находила общий язык. Где бы она ни работала, ни жила – всегда появлялось много знакомых, друзей».
Конфеты от Никулина
В 90-е годы депутат и предприниматель Илья Подколзин, владевший контрольным пакетом акций кондитерской фабрики «Дагда», решил выпустить цирковую серию конфет. Известные дрессировщики слонов Корниловы познакомили его с Юрием Никулиным. Предприниматель предложил артисту выбрать любой сорт конфет. Как рассказывали, попробовав фундук в шоколаде, Юрий Владимирович пошутил: «Говно, но вкусное!». Цирк без зверей – не цирк, поэтому ассоциации, возникшие у клоуна от вида конфет, не удивляют.
Узнав, что Ливенгоф, где родилась его мама, это нынешние Ливаны, Никулин попросил найти информацию о матери и ее семье. В качестве подарка Даугавпилсскому художественно-краеведческому музею артист отправил плакат со своим портретом и автографом. А И. Подколзин передал музею конфетную коробку «От Никулина» и его книгу «Почти серьезно».
А еще в фондах музея хранятся открытка и картина Валды Межбарде с изображением женской гимназии, где училась Лидия Ивановна. Архивы учебного заведения, к сожалению, пропали в годы войны.