Польский легион по льду форсировал Даугаву в обход Даугавпилса и начал наступление в сторону озера Стропы, после чего, вдоль резекненского шоссе, начал атаку на город. Город был освобожден к полудню. В освобождении города участвовали части Земгальской (Курземской) дивизии национальной армии Латвии. Вечером в освобожденном городе произошла встреча латвийских и польских воинских формирований. На улицах остались лежать десятки убитых красноармейцев, в плен попали 334 человека.
Находясь под властью большевиков до января 1920 года, город, по свидетельствам историков, пережил красный террор. Большевики людей делили по социальной принадлежности. Помещиков, священнослужителей и представителей интеллигенции, по их мнению, нужно было уничтожить. Разрушалось и грабилось все вокруг.
Вот что увидел в городе корреспондент газеты «Сегодня» в январе 1920-го года.
«Русские части были деморализованы и не изъявляли никакого желания драться. Так, уже за месяц до освобождения города, польскому отряду в 50 человек удалось незаметно пробраться в город и арестовать и увезти с собой большевистского комиссара и 14 красноармейцев. После освобождения Двинска латвийско-польскими частями, в город зашли весьма значительные, отлично вооруженные и снабженные польские части. Во время последних боев и предшествовавшего обстрела город сильно пострадал от артиллерийского огня.
За последнее время, чуя свой близкий конец, большевики вели себя сравнительно прилично. Прекратились массовые расстрелы и организованная система террора. Обыски и аресты продолжались».
Областной начальник Латгалии г. Муйжениекс в беседе с корреспондентом республиканской газеты поделился своими соображениями о предстоящей работе: «В Двинске, как вам самому, вероятно пришлось уже увидеть, большевиками все разрушено, никакой ни общественной, ни хозяйственной организации я не нашел, и потому теперь приходится прибегнуть к временным учреждениям. С этой целью по моей инициативе была составлена временная Городская Дума из 35 человек. Прежде чем составить список гласных, мною велись переговоры с отдельными группами населения. Городская Дума из своей среды выбрала Городскую Управу, которая, к сожалению, не может приняться за работу в должной степени, ввиду отсутствия средств.
Что же касается продовольственного вопроса области, то необходимо отметить, что латгальские деревни смогут обойтись своими запасами, но города и местечки переживают в этом отношении кризис. Благодаря большевистскому хозяйничанью, население настолько изголодалось, что необходима самая скорая доставка продуктов. Значительную первую помощь населению оказывать начали американцы. Я думаю, что в ближайшие дни удастся приступить к питанию населения в широком масштабе. Здесь мне хочется отметить, что польское командование взаимообразно отпустило нам продукты».
В городе были введены временные деньги - латвийские рубли. Параллельно в обращении сохранились российские, немецкие и польские деньги. Была создана городская Дума из 35 человек, мэром был избран инженер Евгений Зинкель, который чудом спасся от смерти в 1919 году. Были открыты почтамт и отделение Банка Латвии, а также восстановлено железнодорожное сообщение с Ригой.
О том, что происходило в городе в первые дни после освобождения, есть свидетельства латышского офицера А.Медниса:
«Меня назначили в Даугавпилс для организации штаба пограничной охраны. Рано утром прибыл в Даугавпилс. На станции меня встретил полковник Б. с солдатами. Он сам со штабом квартировал у местного еврея. Крошечная, затхлая, пропахшая чесноком и несвежим бельем комнатушка без малейших намеков на мебель. В углу - единственная железная кровать с рваным матрацем.
Город выглядел вымершим. Лишь изредка на пустых улицах встречались военнослужащие. Дома разрушены, в окнах не сохранилось ни единого целого стекла. Повсюду скелеты печей. Жалобно пищат совершенно отощавшие кошки. На улице Ригас, в нижнем этаже разрушенного кирпичного дома, разместился польский кавалерийский эскадрон. Голодные животные высовывают головы из окон, прося есть.
По ночам выхожу на улицу из душной комнатенки подышать свежим воздухом. Слышна канонада - большевики еще близко. Я нашел более-менее подходящее для штаба здание по ул. Имантас, 38 (тогда - Заля). Она такая же разбитая, как почти все остальные. Это дом провизора Ютта, у которого с полковником Б. добрые отношения. А вот с нашими польскими союзниками они явно не складываются. Едва я успел устроиться в аптекарском доме, как заявились польский офицер и три солдата. Поляк потребовал немедленно освободить помещение - мол, он присмотрел здание раньше меня. Я ответил отказом. Тогда «коллега» потребовал пройти с ним в польскую комендатуру для разбирательства. К счастью, подошли мои подчиненные с винтовками и гранатами. Поляк с гордым выражением физиономии ретировался. Видно, что у Даугавпилса «союзнички» с нами не считаются, всячески подчеркивая, что они хозяева в городе. Когда латышская комендатура запретила некой персоне поселиться в Даугавпилсе, польская немедленно дала согласие. Польская администрация и военные не признают наши пропуска и пароли. Есть уже несколько случаев, когда офицеры обеих армий угрожали друг другу оружием, а солдаты пускали в ход приклады».