По его словам, сейчас молокоперерабатывающие предприятия работают ниже себестоимости, в связи с чем многих из них, возможно, ждет банкротство.
«В отрасли происходит глубокий и серьезный кризис, который, к сожалению, государственные учреждения, которым мы пытались об этом рассказать, до сих пор не поняли и не осознали», — пояснил глава ЦСЛМП.
Он подчеркнул, что за последние пару лет, с начала пандемии, произошло несколько существенных процессов, в том числе неожиданно повысились закупочные цены на молоко. По его словам, до сих пор закупочная цена на молоко была стабильной и прогнозируемой — примерно 30 центов за килограмм. Теперь же она достигла 35,8 цента за килограмм. По подсчетам ЦСЛМП, в декабре закупочная цена увеличится до 38 центов за килограмм, а в начале нового года — вплоть до 40 центов за килограмм.
«Ничто не указывает на то, что в январе или феврале что-то изменится в противоположную сторону, то есть цена достигнет, возможно, 40 и более центов. Такой цифры в Латвии еще не было», — сказал Шолкс.
Кроме того, кризис в отрасли усугубляют повышение платы за энергоресурсы и услуги логистики, растущие цены на упаковку, иностранная конкуренция и истощение запасы молочных продуктов в мире.
«Сейчас в мире опустошены все индустриальные запасы молочных продуктов, например, индустриальный сыр, всевозможные продукты из сухого молока и сливочное масло. Практически ничего лишнего не осталось — если когда-то мы говорили, что имеются тысячи тонн на частном хранении, и в интервенционных закупках, то теперь там по нулям», — отметил Шолкс.
В то же время снизился объем производства молока в Австралии и Новой Зеландии — соответственно, сократился и выпуск продукции, что в целом привело к тому, что в мире образовался пусть небольшой, но дефицит молочных продуктов.
Кроме того, на латвийский рынок приходят все больше продуктов, произведенных в Литве, Эстонии и Польше, с которыми местные производители конкурируют в неравных условиях.
«Наши переработчики молока на фоне общей конкуренции являются сравнительно маленькими компаниями», — сказал Шолкс.
В Латвии в среднем за день перерабатывается около 1500 тонн молока и более 900 тонн вывозится в Литву и Польшу. При этом одно эффективное предприятие в Польше в день перерабатывает от 4000 до 7000 тонн молока — это больше, чем 20—30 молокоперерабатывающих компаний во всей Латвии.
«Это главная причина, почему при абсолютно равной ситуации с ростом цен и прочих расходов мы не можем напрямую конкурировать с упомянутыми странами», — подчеркнул Шолкс.
При этом бороться с иностранными конкурентами с помощью объединения местных производителей сложно: объединение латвийских компаний и оптимизация продуктового пакета, насколько это позволял бизнес, уже состоялись, а кажущаяся разрозненность в отрасли сложилась исторически, и вынудить компании к новому объединению невозможно.
Шолкс также указал, что сейчас наиболее выгодными являются именно экспортные рынки, но для тех предпринимателей, которые их не освоили и полностью зависят от реализации в Латвии, ситуация плоха.
«Сейчас латвийский рынок стал для нас самой глубокой ямой. Те, кто хотя бы часть продукции экспортирует, тем немного легче, но лишь немного. Основной доход отрасли — местный рынок», — прокомментировал председатель правления ЦСЛМП.
Он также отметил, что, хотя цены на латвийскую продукцию зачастую такие же или схожи с ценами, например, в Германии или Польше, в Латвии система ценообразования отличается. Основное различие в сниженном налоге на добавленную стоимость (НДС) на молочную продукцию в упомянутых странах — в Германии это 7%, а в Польше — 5%. Также играет роль наценка торговых цепочек, которая, по словам председателя правления, в указанных странах ниже, чем в Латвии.
«Я не хочу никого в этом упрекать — у каждого своя ситуация, но торговец не проигравший, он работает с положительным результатом и в эти сложные времена, поэтому мы, переработчики, как такое среднее звено, не можем хотя бы приблизиться к себестоимости», — подчеркнул Шолкс.
Также, по его словам, в Латвии сформировался принцип «чем больше производишь, тем больше доплачиваешь»: такая ситуация сложилась, к примеру, при заключении договоров закупки с больницами или другими медучреждениями, муниципальными учреждениями и тюрьмами.
«При заключении договоров возможность изменить стоимость продукта очень ограничена, и даже если бы мы ее изменили, никто не согласился бы на такое повышение цены, которое покрывало бы расходы», — отметил Шолкс.
В итоге молокопроизводящая отрасль уже работает ниже себестоимости. По подсчетам союза, крупнейшие предприятия отрасли терпят многомиллионные убытки.
«Конечно, крупная компания может их какое-то время перетерпеть и продолжить работать, но это не долгосрочный проект. Это кратковременное мероприятие», — сказал глава ЦСЛМП.
По его словам, он ежедневно получает звонки от предпринимателей с вопросами о том, ожидается ли со стороны государства поддержка для преодоления кризиса. Шолкс считает, что с учетом того, что на критическую в отрасли во многом повлияла пандемия COVID-19, правительству следовало бы серьезно обдумать возможную поддержку. В противном случае Латвия может потерять молокоперерабатывающие предприятия и отрасль в целом.
Шолкс напомнил, что отрасль за год приносила государству 15—20 млн евро налогов, не считая НДС. При этом в 2019 и 2020 годах отрасль экспортировала продукцию на 160 млн евро в более 70 стран мира. Кроме того, отрасль напрямую обеспечивает примерно 3 тысячи рабочих мест, а косвенно в ней заняты еще тысячи крестьянских хозяйств и их работники.
«Если принять, что в каждом хозяйстве есть по крайней мере четыре работающих человека, если у нас имеется между 5000 и 6000 хозяйств, сдающих молоко на переработку, то это несколько десятков тысяч сельских жителей, которые продолжают развивать и поддерживать сельскую среду», — подчеркнул Шолкс.
В середине декабря ЦСЛМП направило письмо правительству Латвии, Сейму, министерству земледелия, министерству экономики и министерству финансов с просьбой найти возможность поддержать отрасль.
«Мы стратегическая отрасль, обеспечивающая государству важную позицию — молочные продукты. Если здесь что-то не так, это очень плохо», — считает Шолкс.