– Какой была первая запись в вашей трудовой книжке?
– Там сказано, что в августе 1972 года я поступила методистом по спорту в Лубанскую ПМК – передвижную механизированную колонну. Этому предшествовала школа в Вараклянах. Что осталось из детских воспоминаний? Ну, представьте себе очень серьезную девочку-отличницу… Мы жили в сельском доме, и, сколько себя помню, на моих плечах всегда лежала уборка квартиры, стирка белья, прополка грядок: родители были очень занятыми людьми и не могли уделять много времени домашним заботам. А ведь еще нужно было заботиться о животных: корова, свиньи, кролики, куры… Тогда, в двенадцатилетнем возрасте, после того, как приходилось в жару руками пропалывать двадцать соток картофеля, в то время, как другие дети отдыхали по пионерским лагерям, я клялась себе, что, когда вырасту, ни одной грядки никогда не заведу. Потом я это обещание так и не сдержала (смеется).
– Какими были ваши родители?
– У меня совершенно замечательные родители. Папа, которому сейчас 78 лет, жив, слава Богу; мама, к сожалению, умерла 22 года назад. Родители нас не воспитывали в общеупотребительном значении этого слова – так, чтобы ежеминутно контролировать, постоянно изучать школьный дневник, читать нотации. Они полностью доверяли мне и моей сестре, но при этом сами служили во всем лучшим примером. Дедов своих я так и не узнала, оба они погибли в годы лихолетья, а вот о бабушках наши отец с матерью трогательно заботились. Вся наша родня, минимум раз в 5 лет, собиралась на одном из хуторов, и эти собрания становились настоящими праздниками. На последней из таких встреч, несколько лет назад, собралось свыше восьмидесяти человек, и самой старой из родственниц исполнилось 92 года – а она еще танцевала вальс со своими правнуками! Очень добрая атмосфера всегда была на таких праздниках…
– Вы знаете, где сейчас ваши одноклассники?
– У меня был хороший класс, мы тоже регулярно встречаемся – последний раз этим летом. Мы “протусовались” до самого утра, удивительно хорошо провели время. С нами был и наш классный руководитель, физик Ян Альбинович Петров. Он до сих пор следит за всеми нами, радуется успехам, печалится о неудачах. Увы, некоторых одноклассников уже нет в живых…
– Первые годы вашей карьеры были тяжелыми?
– Нет, ничуть. Было очень интересно и весело. Я, правда, тогда, после школы, хотела стать юристом, но так и не поступила на юрфак – не прошла по конкурсу. Когда это повторилось, то я, по молодости, решила, что прекрасно обойдусь и без высшего образования. Зачем? Я и так получала в ПМК очень приличную зарплату, вокруг меня была шумная компания, жизнь кипела вовсю – танцы, культурные мероприятия, спортивные соревнования с выездами в другие города. К счастью, мама моя, мудрая женщина, которая из-за войны не смогла закончить свое образование в молодости, решительно заявила, что учиться надо обязательно. Чтобы не расстраивать маму, я впервые в жизни приехала в Даугавпилс – за два дня до окончания приема документов в местный пединститут. Посмотрела, где меньше всего конкурс, и поступила на учителя латышского и русского языков – была в то время такая совмещенная специальность. Училась я неплохо, первые два года старалась из-за всех сил, ну а потом моя зачетка где-то уже сама стала “работать” на меня. С благодарностью вспоминаю профессоров Дубашинского, Федорова, Вейнберга – им я обязана своими знаниями. Недруги частенько обвиняют меня в том, что я люблю болтать на разные темы – но, попробуйте сами “поболтать”, если не обладаете достаточно широким кругозором (смеется). Мои выступления при знании темы рождаются все же во многом экспромтом, а текст, не написанный мною – торжественный доклад к 18 ноября – я читаю лишь раз в году.
– Каким же в первый раз показался Даугавпилс?
– По первости я не могла понять – попала ли я в город или на военную базу. Из-за наличия ДВВАИУ в Даугавпилсе было тогда множество людей в форме – прежде их столько за свою девятнадцатилетнюю жизнь я и не видела. Город поначалу не понравился. Впрочем, дело было не в фасадах домов и ширине улиц, а в первоначальном отсутствии друзей и знакомых. Впрочем, за этим дело не стало, я человек по жизни общительный (смеется). Тут же прошли и самые счастливые и беззаботные годы моей жизни – когда я работала в сфере культуры.
– Самый трудный период в вашей жизни?
– Самое тяжелое время как раз сейчас – за всю мою 35-летнюю трудовую биографию у меня раньше не было столь ответственной должности. А самое тяжелое решение было 4 года назад, когда нужно было срочно решать вопросы с теплоснабжением города, выравниванием бюджета. Первые полтора года в должности председателя Думы… Представьте, вас не избрали всенародно, как это обычно бывает, а поставили решением депутатов. Эмоционально как работать – ты всего лишь назначенец, ставленник… Я тогда не решалась даже называть себя мэром, называла кризисным менеджером… Мне тогда никто, в том числе и оппозиция, особо не мешал, но и не сильно помогал – всем было интересно, как я, филолог по образованию, смогу справиться с финансовыми, коммунальными, техническими проблемами города, “провалюсь” или нет.
– А как насчет отдыха, какого-нибудь хобби?
– Моя большая проблема в том, что я просто не умею отдыхать! Я всю жизнь работаю и забыла уже, когда последний раз полностью отгуляла отпуск – мне хватает недели. Из-за этого немало минусов: например, я категорически отстала от современной литературы, нет времени следить за новинками. Единственно, когда удается расслабиться – это я просто сажусь за руль и куда-нибудь еду, без определенного плана. Вообще люблю автомобили, и нынешняя машина у меня уже третья подряд. Сначала был “Гольф”, который мне благополучно разбили вдрызг во время автоаварии – в ней была не моя вина! Потом обзавелась маленьким “Ниссанчиком” – ему было 15 лет, мне не хотелось залезать в большие кредиты. А два года назад купила тот же “Ниссан”, но уже поновее, с автоматической коробкой передач. Первые три дня все время автоматически искала сцепление, потом обвыклась… Сейчас это лучшая “подруга моя”, как называю свою машину. Вообще испытываю слабость к японским моделям…
– Трудно ли быть публичным человеком?
– Ужасно трудно. Меня ведь все знают как облупленную, еще со времен начала работы в Доме культуры 26 лет назад (смеется). Мне скрывать нечего. Но, по совести, меня очень обременяет осознание своей известности, ведь даже в Риге я не могу спрятаться – обязательно кого-нибудь встречу! Отдохнуть от публичности удается лишь за пределами Латвии. Ладно еще, когда дети просят автограф, но это постоянное шушуканье за спиной: “Вон Строде пошла…”". Ну да, пошла… Часто подходят, говорят обо всем подряд: соседи мешают, дороги не так ремонтируют, тарифы растут, денег нет на лечение, город перерыли… Я к этому отношусь философски, понимаю – до Риги не всегда доедешь, к министру на прием так просто не попадешь… Я ведь знаю, и как трудно попасть на прием к некоторым моим коллегам-мэрам, не утруждающим себя встречами с горожанами – я никогда им не подражала.
– Как относитесь к ругани в свой адрес?
– Адекватная критика заставляет переживать – не по факту, а из-за того, что я или мои коллеги что-то не успели сделать. На хамство в прессе не обращаю внимания. Людей, которые этим занимаются, мне жалко – ведь я это просто не читаю. Помню, лишь однажды зашла на один Интернет-форум, увидела, как кто-то описывает меня полной идиоткой, делая кучу ошибок в каждом предложении! И мне на тебя, безграмотного человека, которому явно некуда деть время, обижаться?!
– Что ждет город в ближайшее время?
– Могу сказать, что нас всех ждет очень трудный год. Это будет связано с колоссальным ростом цен на все. Мы же все прекрасно знаем, откуда ноги растут: глобальная нехватка энергоресурсов, раздел сфер влияния, резкое падение доллара. Другое дело, что Даугавпилс всегда тормозил рост тарифов, но мы и платим самую маленькую в республике зарплату, в том числе работникам самоуправления – это тоже плохо. Есть вещи, которые от самоуправления не зависят, а нас за это все равно ругают. Есть решения, которые необходимы, хотя популярности они не прибавят. Люди любят винить во всех проблемах власть, особенно ту, что поближе к ним. Но многое и от самого человека зависит. Я общаюсь с очень разными людьми. Кому-то и миллиона не хватает, он на всех обижен и зол, а кто-то и при небольших заработках находит радость в том, чтобы помочь другим.