Первым передо мной, точнее перед медиумом, в образе отставного вахмистра лейб-гвардейского полка предстал Илья Подколзин. Расшаркавшись и звякнув шпорами, лихо сбросив кивер и перчатки, грациозно закинув ногу на ногу, Илья оглушительно плюхнулся в кресло. До блеска начищенный хром нервно заиграл на кончике сапога. После затянувшейся, абсолютно неловкой паузы Илья удивленно и немного застенчиво стукнул себя по лбу и захрустел банкнотами. Медиум — о ужас! — заговорил моим голосом. — Вот что, касатик,…— ловким движением смахнув подношение на подол, улыбнулся старый хрен. — Ты уж меня извини, только на выборах тебе мало что светит. Отдел развития на ладан дышит, заморочить голову всему городу даже мне слабо — никаких чар не хватит. Все, что могу, так это навести порчу на твоего недруга Рихарда Эйгима. Свободен…… Невиданное хамство к бывшему офицеру вызвало во мне искренний горячий протест. «Вот старый пень!..» — подумал я, но вместо этого выпалил: — Здравствуй, милый. Давненько ж мы не виделись…… В кресле передо мной сидел Андрис Даукст. В цивильном костюме, с одним генеральским погоном. — Столько появилось законов, так стало трудно растаскивать, такое ощущение, что уже работаешь!.. — отдышавшись, вытерев платком лоб, сказал магу второй зам мэра. — Конечно, надо отдать должное — что-то меняется в лучшую сторону, к власти приходит кто надо, но эти газеты, это противное радио. Как будто я в думе такой один. Что им всем от меня надо? Подумаешь иногда: все, что есть хорошего в жизни, либо незаконно, либо аморально, либо ведет к ожирению…… — Тебе-то лично что, родной, надо? — Да чтоб забыли меня побыстрей. Баллотироваться я никуда не собираюсь. Все мое — при мне, в общем, репутацию бы как-то надо подправить… — Надеюсь, не плиткой будешь рассчитываться? — Да мы расценки знаем,…— кинуло на стол пачку долларов третье лицо города. — Марс проходит через оппозицию с Сатурном, Венера соединяется с Ураном — этот факт может быть на пользу только тем, кто найдет способ построить отношения на новой основе, — оторвавшись от голубого шара, торжественно сообщил старикашка моим голосом. — Чего сказал-то? — Я говорю, кому ты нужен? Езжай себе спокойно в Ригу, чай, не обездоленный. Тут такая дележка предстоит — нынче все еврофонды подсчитывают. Твоей плиткой теперь разве что можно выложить дорожку до калитки дома будущего мэра. Звезды говорят, что по своей рассеянности ты слишком много кушаешь. Очнись перед лицом распутства и начни наконец себя контролировать. Упражнения, диета, борьба с целлюлитом — сосредоточься на этом. Целлюлит-то есть? Нет? Будет. Даукст исчез. — Не ворую, говорит, законы, говорит, такие, что руки сами тащат. Хороший человек, почитай, праведник, — перетряхивая карты, вздохнул старый гриб и задумался: — Надо же, забыла передать привет Кудине, главной моей архитекторше. Чего-то давненько ее не было. Ну ничего, скоро настоящая стройка пойдет, на место Даукста два новых с неба свалятся — тут уж мы постараемся,…— улыбнулся одним глазом нервный дедушка, пичкая старую колоду новыми королями и дамами. Марьян Панкевич материализовался прямо из воздуха. Голый. То есть почти голый — в одних плавках. — Свят, свят, свят,…— запричитал старикан, глядя на мокрого монополиста-кабельщика. — Виноват! — отрапортовал голый Марьян. — Прямо из бассейна. Сам понимаешь: везде надо успеть — без меня какие выборы! — Я-то все понимаю, — кисло улыбаясь, вскинул бровь дедушка. — Только интересно мне, как ты за сеанс рассчитываться собираешься? Откуда, позволь спросить, ты собираешься доставать деньги? Сразу говорю: флаг мне не нужен, на гармони я не играю — эти штучки оставь для своих избирателей. — А зачем тебе деньги, старый? Я тебе кабель проложу, хочешь? Представь: будешь вещать по ДауТКому! Я уж сколько лет этим занимаюсь — доходное дело! До моего вмешательства, сам понимаешь, драка носила неорганизованный характер. Теперь дерутся точно по плану: только успеваю менять мэров. Истинно говорю: отбоя от клиентов не будет! — Все, свободен! Совсем разум потерял, скряга!.. Как оказались деньги на столе, один Панкевич знает. На то и сон, понятно. — О, да ты почище меня фокусник, — обрадовался старый песочник. — Другой разговор, соколик. И вообще, нравится мне с тобой о политике беседовать. Вот объясни ты мне, старику: что такое государственные финансы? — Государственные финансы, старый, — расслабился от похвалы кабельщик, — это искусство передавать деньги из рук в руки до тех пор, пока они не исчезнут. — Большой, видать, ты политик,…— подсластил старый гриб. — Кто с чем к нам зачем, тот от того и — того.… — И умный……— втюрил старикашка. — Если ты умнее всех, кто ж это поймет? Кто оценит? — вздохнул Марьян и вконец загрустил: — Все люди разные, я один такой одинаковый.… — Спортом, вижу, вот занимаешься…… — Курить вредно, пить противно, а умирать здоровым жалко. Иногда не понимаю: для чего столько денег печатают?.. — Ну, иди с Богом, касатик…… Панкевич исчез. — И шелест зелени нам сладок и приятен,…— подсчитывая купюры, запел старый злыдень. — Интересно, я ж ему ничего не пообещал. Это что ж получается, надул самого Панкевича?.. Процесс раздумий был прерван следующим кандидатом. У стола, закутанный по нос в шикарную, расшитую золотом кардинальскую мантию, предстал Владислав Дриксне. — О, ваше преосвященство пожаловали, не желаете ли партию в шахматы? — Терпение и смирение, сын мой. Сегодня обойдемся картишками, — огрызнулось преосвященство. — Выборы на носу. Гадай! Старый гриб заскрипел, перетасовал карты, снял шапку левой рукой и, предложив его преосвященству отречься от мирской суеты и вынимая по карте, медленно произнес: «Что будет?..» Разложив карты, произнес: «Валет — заботы и хлопоты.…Дама пик — будете тосковать.…Семерка пик — неприятности. Шестерка пик — пропажа.…Еще у нас непременные слезы, один запой, два бандитских налета, сплошная коррупция и продажная любовь…» Его преосвященство побагровело. — Я тут при чем?.. — заверещал старикашка. — Я маг, а не карточный шулер! Сами удостоверьтесь — совсем нет червей! Идите спокойно на свои выборы, с такой кармой не в самоуправление — в Сейм без очереди берут! И потом, не везет в картах, повезет в любви: все честные женщины вас любят! Не забудьте расплатиться, не то в следующей жизни, как духовный практик вам говорю, воплотитесь в индюка или курицу.… С Рихардом Эйгимом медиум закончил быстро. Взяв деньги, подумал и посоветовал меньше играть в хоккей. — Всегда помни, — сказал, — золотое правило боксера: не смотри в сторону — пропустишь самое интересное.… Шум и гам за шатром выволок старикашку на улицу. Возле разбитой палатки митинговал главный автоинспектор города Александр Линкевич. «Садясь за руль в трезвом виде, ты залезаешь в карман автоинспекции», — гласила надпись на транспаранте. Старик бросил к палатке оставленную Дриксне мелочь — шатер и автоинспектор растаяли в воздухе. Сплюнув, маг заковылял обратно. Приоткрыв полог шатра, замер: в его кресле в серебристой чернобурке сидела Рита Строде. — Не могу поверить: это ж кто к нам пожаловал?.. — в обворожительной улыбке обмер медиум. — Вам-то чего, матушка, от бедного старика надо? — Да ничего, у меня все есть. Я тут абсолютно случайно,…— еще обворожительнее ответствовала мэр — и исчезла. Сев в кресло, старец оглядел стол и схватился за сердце: кассы не было. На столе лежала записка. Охая и причитая, дряхлый старец развернул листок. «Деньги до суда полежат в надежном месте», — глотая слезу, изрек старик и почему-то вспомнил грустного, но умного Панкевича. Последними явились Митрофанов и Силов и сообщили, что залетели так, на огонек. Заявив, что спешат на самолет, поинтересовавшись гипотетическим Мировым Разумом и одарив старика визитными карточками, попросили погадать на «левых». — В общем, ты гадай чего надо, — заговорили гости. — Ежели чего выйдет не так, так, значит, тому и быть. Будешь проездом в Москве или Брюсселе, милости просим… …Ну и скажите после этого, что журналистика не самая вредная профессия. Нормальный человек, он чего в кошмарном сне видит? Обычных привидений, обычных людей, гадов ползучих, а тут — живые депутаты! Они ж ни в одном соннике не значатся. Они чего ни скажут, ничего не сбывается.…Гадать бесполезно: врут и то чистую правду…