— А с новым сезоном вам везет?
Вот прошлый сезон у меня был очень “везучий”. Слушатели Домской площади отметили меня как лучшую актрису, и я получила в награду картину и подарочную карту. Новых ролей в театре мне пока не предложили. Но я придумываю себе и собственные проекты. Уже несколько лет пишу маленькие детские пьесы, мы их играем с коллегами, приходим в садики и школы к детям. В нашем репертуаре уже четыре таких спектакля. В “Непослушном козленке” я придумала себе роль Козы Ивановны. В пьеске “Как Емеля лень победил” играю забавную Кикимору. В “Даниле-дровосеке” у меня такая затейливая Мачеха. И в “Новых приключениях Дюймовочки” играю Тетю Мышу. А сейчас пишу новую сказку, про заводную куклу.
— Когда и как открылся ваш писательский дар?
Я и стихи писала… Ho все этo y мeня бывaeт кaк-тo cпoнтaннo. Мyчаю-мyчаю cюжeт — и вдpyг eгo нaпишy. За пьески приняться и душа просила, и нужда заставила. Муж меня обеспечивал, пестовал, на руках носил. Когда он умер, порой не хватало денег, чтобы доехать до театра. Надо было что-то придумать. И я написала пьесу, про Емелю. Собрала группу актеров, попробовали, увлеклись! Леша Шкатов нам музыку написал, я — стихи для песен. Танцы поставил Саша Баринов, бывший наш актер… Стали помаленечку играть. Так и пошло.
— Что еще вам интересно в этой жизни?
Мои любимые внучки, которыми я горжусь. И мои животные. Котик Сеня у нас давно. И год назад подобрала в Maxima брошенную кем-то прелестную собачку. Сначала, конечно, назвали Максиком, но потом переименовали в Масика, потому что он меньше нашего кота. Я зашла перед спектаклем купить продукты, а он подбежал ко мне, руки-ноги протянул… Меня и попросили — возьмите его, Христа ради. Принесла домой, внучка говорит: “Бабушка, зачем ты его принесла? У нас же для поцелуев Сенечка есть?!” А теперь: “Бабушка, как мы жили без Масика?!” Какой он породы? Настоящей, той-терьер русский, с помесью Каштанки. (Смеется.)
А я их понимаю
— Вы из актерской семьи?
Нет, родители педагоги. У меня такая актерская биография! Можете не поверить, но когда-то и я героинь играла, была молода и хороша собой. Переиграла всего Островского — Аксинью во “Власти тьмы”, Катерину в “Грозе”… Весь русский репертуар освоила до Риги. Однажды меня увидела в спектакле критик и рассказала обо мне тогдашнему главному режиссеру Русской драмы Аркадию Кацу. Он дал мне телеграмму, я приехала, показалась худсовету театра — и меня пригласили.
— Так и собирали в наш театр талантливых актеров со всей огромной страны. Теперь это, увы, невозможно…
Невозможно! А труппа тогда была уникальная. Сейчас у нас надо еще поискать молодого героя, под вопросом молодая героиня… Не говоря уж об остальных амплуа.
А я помню Сашу Боярского, молодых Голубеву, Иванычева… А Алексей Алексеевич Михайлов — проехав пол-России, я не видела актера такого масштаба. Женщины какие были! Труппа собиралась годами. Сейчас — все случайно. Правда, пришли наши “табаковцы”. Мы их тут учили-учили, кормили-кормили — теперь почти все разбежались. Им тут скучно.
Я пришла сюда в 1977 году, когда театр был одним из лучших в Советском Союзе. А когда работала еще в Ашхабаде, приехали мои коллеги из Новосибирска, где рижский Театр русской драмы был на гастролях, и говорят: “Ира, мы увидели театр, о котором и не мечтали! Смотришь спектакль — и хочется выбежать на сцену и что-то с этими актерами обсуждать, что-то вместе с ними делать…” Когда я появилась в 77-м в Риге, очереди в кассу Русской драмы стояли ночью. Люди на руках записывали номера, чтобы купить билет.
— Сейчас ведь снова аншлаги?
Но уже по другому поводу. Впереди идут “Любовники по выходным”. Другие вкусы, другой зритель.
Самое главное
— Очень грустно вы это сказали… Каким бы вы хотели видеть театр сегодня?
Мне бы хотелось, чтобы все мы дружили. Актеры, работающие, живущие и воспитанные в нашем театре. Чтобы мы играли философские пьесы. Чтобы у нас были режиссеры высокого уровня. Вот Рома Козак, который сейчас ставит спектакль “Русский смех” по Достоевскому, — это режиссер, которого бы мне хотелось для театра. Помню, когда Андрей Ильин отбывал в Москву, сыграв у нас Гамлета, мы удивлялись: “Андрюша, ну почему — ты же уезжаешь на пике своей славы!” Он отвечал: “Знаешь что, Ира, мне хочется, чтобы на вопрос своих друзей я говорил: идите на этот спектакль, на этот и на этот. А сейчас этот вопрос у меня остается без ответа”. И вот сегодня я бы тоже не могла сказать — бегите на этот спектакль, на этот!.. Что меня, конечно, волнует. Мне хочется, чтобы не комедия положений “Любовники по выходным” был лучшим спектаклем нашего театра. Он может быть “одним из лучших” — но не главным в репертуаре.
— Ваш новый главреж, питерец Андрей Прикотенко, уже встречался с актерами?
В последние годы такая чехарда с режиссерами, поэтому мы испуганные… Нет, с нами он не встречался. Вроде бы речь идет о постановке “Зойкиной квартиры” Булгакова. Но может, посмотрит труппу и скажет, что нет у нас для этой пьесы исполнителей. Это в 77-м было полсотни человек в штате, а теперь вдвое меньше. От чего и танцуем.
Это наши нищие!
— Вы же еще и киноактриса — вот сейчас идет по телевидению снятая два года назад российская “Красная капелла” с вашим участием?
О — знаменитая-знаменитая киноактриса! (Смеется.) Латыши, во всяком случае, приглашают. Очень талантливая Лайла Пакалниня занимает меня во всех своих фильмах, в эпизодиках. Началось с “Туфли”. Ее возили в Канны, приехала оттуда Лайла и говорит: “Ой, Ира, на твоем эпизоде хохотал весь зал!” Я думаю: “О блин, я уже в Каннах! Прославилась”. В ее новом фильме “Заложник” у меня роль побольше, играю на латышском. Такую хозяйку хутора, простую женщину. А в “Красной капелле” я домоправительница одного из главных героев, которого играет наш Андрей Ильин.
— Еще один ваш любимый партнер — Юрий Сафронов, с которым у вас такой потрясающий дуэт в спектакле “Все люди — кошки”?
Да. И любимый мой режиссер — Феликс Дейч, который нам все это сделал. Он удивительный. Придумал решение спектакля, и нас к этому решению подвел. А нам казалось, что это мы придумали. Мы всю свою биографию туда приволокли, и все играли про себя и про людей. Дейч — режиссер сегодняшнего дня. Тонкий, умный, мудрый. Хотя многие предпочитают тех, у кого герои любой эпохи ходят в современных костюмах, матерятся и прочее.
— А что такое — режиссер и спектакль сегодняшнего дня?
Думаю, главная проблема нашего общества в том, что государство не защищает человека. Проработав всю свою жизнь, положив здоровье, нервы на алтарь государства, человек остался одиноким, нищим, голодным. И Феликс выбирает материал об этом, а мне интересно в этом материале работать и говорить об этом как актрисе. Мне хотелось бы, чтобы все мы, живущие в этом государстве, задумались, к чему идем. Почему у нас денежки — самое главное. И кто богатенький, тот и прав.
— Но это не только у нас!
Да, но мы живем здесь, это наша вотчина, наше общество. Наши нищие! И когда я вечером иду после спектакля и на остановке подбегают ко мне мальчики десяти-двенадцати лет и ручки грязные протягивают, просят и на русском, и на латышском языках: “Дай на хлебушек!” Отдаю им все, что с собой, ну и что — я решила проблему?
— Что-нибудь сегодня вселяет в вас оптимизм?
Я счастлива своей семьей, своими друзьями и коллегами. Хочу, чтобы был жив-здоров Родик Гордиенко, великий актер нашего театра. (Он сейчас болеет.) Чтобы Нина Незнамова была счастливая и довольная. Своих зрителей-поклонников очень люблю. Иногда подходят старушки и говорят: “Вы знаете, вот мы накопим 50 сантимов и придем на ваш спектакль, когда у вас будет скидка. Сядем на балкон и будем вас смотреть”… Такое чудо нигде ни за какие деньги не купишь. И я хочу, чтобы, когда они приходят на мои спектакли, я бы их порадовала. Чтобы посмотрели — и пошли дальше, жить счастливо.
ДОСЬЕ
Ирина Егорова, актриса. Родилась в России.
В 1966 г. окончила Куйбышевскую театральную студию. Работала в Пензенском драматическом и дpyгиx poccийcкиx тeaтpax, в Театре драмы им. Пушкина (Ашхабад). В Рижском театре русской драмы с 1977 г. В текущем репертуаре: Хавронья Ивановна (“Каштанка”), Кикимора (“Аленький цветочек”), Зента (“Все люди — кошки”), Пелагея Григорьевна Зыбкина, бедная вдова (“…А счастье — лучше”).