Все громче звучат предложения установить депутатский контроль над прокуратурой, действия которой напоминают действия политической партии.
Шоу в пятницу вечером
…Телевизионная картинка была замечательной. Поздним вечером в прямом эфире «Панорамы» главного канала национального телевидения показывали опустевшее здание Сейма и толпу журналистов у запертых дверей кабинета его председателя.
Бедный Индулис Эмсис, наверно, чувствовал себя в родном офисе, как герой басни Крылова «Волк на псарне»: ясно было, что эта жаждущая крови публика не разойдется, пока он не предъявит ей заявление об отставке. А телевизионщики в ожидании роковой минуты транслировали одно за другим заявления руководителей фракций, гневно осуждающих спикера за нерешительность.
А, собственно говоря, что такое случилось, что роковое решение бедолаге надо принимать на ночь глядя, накануне выходных да еще в роли исполняющего обязанности президента страны, который вот-вот должен был улететь в загранкомандировку? Оказывается, в этот день прокуратура начала уголовный процесс по факту дачи Эмсисом ложных показаний. И сразу стало ясно, насколько Латвия далека от правового государства, а ее депутатский корпус – от понимания презумпции невиновности.
На самом деле пребывание г-на Эмсиса во главе Сейма стало нонсенсом еще в августе, когда выяснилась история про украденный председательский портфель то ли с 10 000 то ли с 6500 долларов и возникла версия, что эти деньги он у кого-то одолжил на покупку трактора. Очевидно, что недотепа, попавший в подобную историю, не может руководить чем бы то ни было, и вполне естественно по крайней мере для оппозиционных депутатов на ближайшем же заседании поставить вопрос о его переизбрании.
Любому здравомыслящему человеку ясно, что наличные деньги, да еще в иностранной валюте, да еще в такое неурочное время – на банкете, да еще когда неизвестна точная сумма, скорее всего, могут появиться у должностного лица в том единственном случае, если они получены в виде взятки. Ясность эту к делу не пришьешь, но депутатам дело и не нужно – достаточно проголосовать. Вот и посмотрели бы, как коалиция защищает своего незадачливого спикера.
Вместо этого вся страна терпеливо следила за моральными муками г-на Эмсиса, то собиравшегося в отставку, то решавшего оставаться на посту. Гнев же разразился только тогда, когда прокуратура завела уголовное дело, что особого значения для оценки личности бывшего спикера не имеет.
Это громкое слово «уголовное дело»
Согласно уголовно процессуальному закону, любые следственные действия можно проводить только в рамках уголовного дела. Раз имеются расхождения в показаниях об украденной сумме, необходима проверка. Рискну предположить, что в ходе этой проверки выяснится, что близкий друг г-на Эмсиса, зная, как трудно править парламентом без персонального трактора, одолжил деньжат старине Индулису для исполнения его давней мечты, да вот незадача – принес меньшую сумму, чем обещал… Выслушавшим это прокурорам не останется ничего другого, как благополучно для всех процесс закрыть.
Почему же рутинное решение прокурора произвело на общество куда большее впечатление, чем сама по себе скандальная история? Потому что магия слов «прокуратура» и «уголовное дело» давит на очень многих. Большинство видных депутатов, клеймивших Эмсиса, хорошо помнят, как в былые времена голосовали за исключение из партии своих товарищей на основании письма из прокуратуры – в те времена коммунист никак не мог попасть под суд. И сегодня простая истина, что виновным человека может признать только суд, не проникла в мозги даже ярых демократов.
В последнее время образовался обличительный триумвират в лице пары СМИ и экс-президента Вайры Вике-Фрейберги. Имя Айварса Лембергса они употребляют исключительно с эпитетом «обвиненный в тяжких преступлениях», хотя по одному делу вентспилсский мэр оправдан, а остальные еще до суда не дошли. А если в рассуждениях о высоких нравственных требованиях моралист опирается на не доказанные судом обвинения, то грош цена такой проповеди.
При таком пиетете прокуратура чувствует свою роль и, похоже, рада быть вершителем политических судеб. Более чем вероятно, что безымянный клерк, принимавший решение о возбуждении уголовного дела по Эмсису, хорошо представлял политические последствия своего поступка и специально выбрал самый пикантный момент – пятницу, да еще накануне отъезда президента.
Запрет на разглашение
Я хорошо понимаю Дайниса Турлайса, который на прошлой неделе заговорил о необходимости контроля над прокуратурой со стороны исполнительной и законодательной властей. Это заявление вызвало скандал – дескать, политиканы пытаются подчинить себе независимую судебную власть.
Насчет исполнительной власти Турлайс, конечно, загнул, ведь в таком случае прокуроров ждет судьба Алексея Лоскутова, а вот насчет парламентского контроля стоит призадуматься.
Ведь прокуратура довольно специфическая часть судебной власти. Судьи дорого платят за свою независимость. Каждый из них избирается Сеймом, а в прокуратуре такую процедуру проходит только генпрокурор. Судья принимает решение в открытом заседании – прокуроры любят играть в молчанку, ссылаясь на тайну следствия. Приговор судьи можно обжаловать в следующей инстанции вплоть до Страсбура – на прокурора можно пожаловаться только его начальнику, который, как любой руководитель, склонен защищать подчиненных.
Каким образом ограничить политическое влияние прокуратуры – предмет серьезной дискуссии. Но напрашивается хотя бы одна мера: запрет на разглашение информации о ходе дела до его завершения и передачи в суд без согласия объекта преследования.
Здесь я могу сослаться на собственный печальный опыт. Когда меня судили, то о каждом следующем шаге правосудия я узнавал, как правило, из прессы: возбуждено уголовное дело, объявлен подозреваемым, дело передано в прокуратуру, вызван на допрос, предъявлено обвинение, дело передано в суд…
Шесть негативных известий отнюдь не в полной мере компенсировались единственным позитивным – об оправдательном приговоре суда. Зачем такая гласность, если сам прокомментировать ничего не можешь, ведь на первом же допросе с тебя берут подписку о неразглашении материалов предварительного следствия? И очень сомнительно, что дотошные репортеры точно угадывали момент, когда позвонить стражам порядка; те наверняка сами заботились об ажиотаже – пусть помучается попавшая в их лапы жертва…
В общем, что-то надо с прокурорами делать, чтобы они не стали всесильными правителями-прокураторами, как Понтий Пилат в знаменитом романе Михаила Булгакова.