«Я работаю водителем-дальнобойщиком. Дома бываю редко, наездами. Приеду, пару дней отдохну и опять в дорогу. Как-то вернувшись из рейса, возле городской поликлиники обратил внимание на людей, которые вели видеосъемку. Внимание обратил, а значения не придал. Как оказалось, зря. Когда на днях вернулся из очередного рейса, мне позвонили родственники и сообщили, что меня показали крупным планом по местному телевидению в рекламе урологического центра. Потом позвонили друзья, пошутив, сказали: «Парень, у тебя, что проблемы с …? Ты же молодой!». Звонили мне с этой же шуткой знакомые, а если учесть, что в городе меня знают многие, сами понимаете: мне было не до смеха. По сути меня опозорили, выставив в образе человека, имеющего проблемы с мужским здоровьем. Сколько раз за это время объяснять пришлось, что нет у меня с этим проблем.
В общем, позвонил в Даутком и спросил, как мне связаться с тем, кто отвечает за создание видеорекламы. Кстати, первый сотрудник, до которого я дозвонился, признался, что, когда он смотрел этот ролик, то обратил на это внимание. Работник дал мне телефон директора Инны Плавоки, которой я вновь рассказал о своей проблеме. Заранее предупредив, что записываю наш разговор на диктофон, я говорил эмоционально, но не позволял никаких оскорбительных слов в адрес г-жи Плавоки. Я рассказал о ситуации, в которой оказался, благодаря Дауткому.
«Крупных планов там не было, – сообщила мне г-жа Плавока. – Вы считаете, что мы сознательно Вас поставили в кадр? Там использовано видео, снятое в городе, в общественном месте».
На что я ответил: «Ребята, поезжайте в Африку, снимайте пальмы, что угодно, но я вам никакого разрешения использовать меня для рекламы не давал. Ответьте на вопрос: почему вы вообще так поступаете? Снимайте картинки, кабинеты урологов. Почему вы простых людей ставите в кадры, и еще за это деньги получаете? Мне неприятно принимать звонки и слышать приколы друзей и знакомых. Что вы творите? Немедленно снимайте этот ролик! Вы понимаете, что это подсудное дело?».
«Хорошо, мы снимем этот ролик, приношу Вам свои извинения, – ответила г-жа Плавока. – Конечно, нужно было сделать так, чтобы не были различимы люди. Поговорю с рекламным менеджером. Приму к сведению. Мы переделаем ролик. Не будет ни Вас, ни иных людей. Если Вам с нашей стороны нужны еще какие-то действия, пишите, будем отвечать в установленном законом порядке».
Каково было мое удивление, когда в ходе диалога я услышал: «Вы со мной так не разговаривайте! Вы разболтались…». А как я должен? Унижено кланяясь, извиняя за то, что побеспокоил высокое начальство?
Даутком опозорил меня на весь город, а извинился втихаря, и все. Так как не раз критиковал местные власти за бездеятельность, у меня есть основания считать такое отношение ко мне со стороны Дауткома местью за нелояльность к думе.
Удивляюсь, почему съемки телевизионщики вообще вели у городской поликлиники, а не на Ригас, у центра.
Я прошу редакцию «Нашего города» опубликовать мое обращение. Понимаю: цеховая солидарность, некорректно «наезжать» на коллег… Но согласитесь: в такой ситуации может оказаться любой из жителей нашего города, когда без их согласия фотографии или видео с их изображением будет использовано в рекламных, а значит, в коммерческих целях. Не хочу, чтобы люди пострадали, как я. Хочу, чтобы люди знали, что у нас в стране действуют как «Закон о защите личных данных физических лиц», так и «Закон о рекламе», в котором прописан запрет «изображать, использовать или иным образом упоминать физическое лицо (как частное лицо или как должностное лицо) либо его собственность без согласия данного лица».