Дискуссия в «Культурном центре Kaņepe» (kaņepe — это конопля по-латышски, для тех, кто не в курсе) показала, что гуманность и человечность в Латвии на русских не распространяются. В целом латышское большинство смотрит на русских как на объект манипуляций и опытов, пишет Baltnews.
Спикерами выступили четверо:
1) представитель петиции «За сохранение билингвального образования»на платформе ManaBalss.lv Ирина Фёдорова;
2) автор контрпетиции на той же платформе «За искоренение билингвального обучения в государственных и муниципальных образовательных учреждениях» Карлис Мартинсонс;
3) журналист Delfi, политолог Филипп Ластовскис и
4) учитель, депутат Рижской думы от оппозиции Ивета Ратиника.
Полуторачасовое мероприятие модерировал телеведущий Юрис Штейнбергс. Зрителями/слушателями, сколько можно было судить по прозвучавшим вопросам и выступлениям из зала, были почти исключительно русскоязычные люди. При этом рабочим языком по умолчанию оказался латышский.
«Ну, это естественно, мы же в Латвии», — сказал бы на это патриот.
«Это странно, поскольку речь о билингвальном образовании. Ну, да ладно, проехали», — подумалось мне.
Впрочем, сказавшись на качестве общения, это обстоятельство едва ли отразилось на правильности понимании сказанного. Послушаем спикеров.
Ирина Фёдорова, которая как мать двоих детей явилась в мир уже после введения в школах с русским языком обучения пропорции 60 на 40, считает данное соотношение языков, сложившееся в результате вынужденного компромисса, лучшим из возможных.
«Билингвальному образованию — быть! Ему нужно быть», — выразила она свою позицию.
Напротив, Карлис Мартинсонс, как это присуще части людей, в жилах которых течёт русская кровь одного из родителей, вообще не находит для русского языка места в государственных и муниципальных учебных заведениях.
— Рано или поздно нам следовало бы перейти на образование на латышском языке. Вопрос в том, что мы делаем с языками национальных меньшинств? Ясно, что так или иначе ими надо заниматься. Надо ли это делать в школе? Есть много разных способов, как возделывать свою культуру другим образом. Например, у латышей в Ирландии нет своих школ, они тоже там работают, тоже платят налоги, многие из них стали гражданами Ирландии, но они за свои деньги открывают какие-то кружки по интересам, какую-то общину, чтобы не утратить своей латышскости, — рисует он заманчивую перспективу для русских в Латвии.
"Все хорошо, вам же лучше будет!"
Два других участника мероприятия, имитировавшего дискуссию, согласились с ним относительно роли латышского языка в образовательном процессе. Расхождения между впервые готовящейся стать матерью Иветой, признавшейся в своём латгальском происхождении, но не считающей латгальский язык самостоятельным, и пока неженатым и бездетным Филиппом с его, по выражению ведущего, украинским бэкграундом, наблюдались только в определении подходящего момента для окончательного вытеснения русского языка из системы образования.
— Меня интересует только и единственно качество, — начала за здравие Ивета Ратиника. — Если приплетают какие-то исторические боли, иллюзии — а что было бы, если бы…, дискуссия теряет всякий смысл. Как специалист могу сказать, что чем раньше мы начинаем осваивать нечто, тем выше вероятность, что мы это освоим. Другое дело, что мы должны говорить о коммуникации по поводу любой реформы.
— Мы не разрешили и, очевидно, в ближайшее время не разрешим этот вопрос, — в свою очередь заговорил о сроках Филипп Ластовскис. — Вопрос не в образовании, а — в своей основе — в том, что мы не достигли общественного примирения между двумя этническими общинами. У нас это не выходит, поскольку есть две сильные политические партии — Национальное объединение и «Центр согласия», которые как в зеркале, отражают каждая свою этническую группу. Они подстрекают и используют этот капитал, чтобы пройти на муниципальных или парламентских выборах.
Когда мы сможем перешагнуть через это, через такого рода политику, не позволив манипулировать и играть нами, когда мы сами вырастем, чтобы сделать шаг вперёд, тогда и можно будет качественно обсуждать вопрос образования. Сейчас мы к этому не готовы. Ясно, что в Латвии будут школы с единственным государственным — латышским языком. В настоящий момент этого не произойдёт. Когда в будущем? Можно прогнозировать, что в ближайшие пять-десять (пятьдесят?— А.М.) лет.
— Язык — очень важная часть человека, — сказала Ирина Фёдорова. — Через язык проявляется его индивидуальность. Нормально индивидуальность человека, его творческие способности могут проявиться в среде, в которой его не подавляют. Довольно смешно, когда русский учитель преподаёт физику русским детям по-латышски. Мне это кажется абсурдным.
— Я за перевод обучения в государственных школах на государственный язык только тогда, когда учителя будут методически к нему готовы, когда это будет не политически, а как-то иначе обоснованный вопрос, — продемонстрировала свой максимум гуманности Ивете Ратиника. — В настоящее время этот переход не будет качественным. В моих интересах, чтобы ребёнок, всё равно из какой школы — латышской, польской, литовской, украинской, получил образование достаточно высокого уровня, чтобы потом в жизни он не страдал от того, что потерял что-то из содержания из-за языка.
— В первую очередь государству следует думать, конечно, о детях, — сказал Филипп Ластовскис. — Если мы желаем этому ребёнку хорошего будущего, то, по-возможности, лучше, чтобы он раньше включился в это.
— Сделаем ему больно сейчас, чтобы у него было «хорошее будущее»? — переспросил я.
— Порой так и надо поступить, — ответил Ластовскис. И был тут же поддержан ведущим.
— Детям в будущем понадобится латышский язык, — продолжал оратор. — Очевидно нам следует перейти на обучение только на государственном языке. Не сейчас. Нам нужен план действий, к которому не примешивалась бы этническая политика. Это хорошо для ребёнка, поскольку он гражданин Евросоюза, в котором много языков ЕС, он гражданин Латвии, в которой госязык — латышский, что даст ему больше возможностей найти работу, лучше интегрироваться в государстве и достичь лучшего качества жизни.
— Следовало бы обязательно учиться на латышском языке. Всё. Но не так, как предлагается сейчас. Для ребёнка, начиная с полутора лет, лучше всё изучать по-латышски, — был краток Карлис Мартинсонс.
Вот и вся дискуссия.