Если спросить тех, кто хорошо знаком с Ромуальдом Гибовским, какова главная отличительная черта характера художника, то чаще всего можно услышать: «Стремление всегда идти вперед. С новыми свежими и яркими идеями».
В Даугавпилсе Гибовского знают как автора оригинальных проектов, как скульптора, художника, дизайнера, мастера интерьера. Сложно даже перечислить все области творчества, в которых художнику удалось добиться успеха и признания.
Одна из последних работ Гибовского – сердце, установленное в сквере у костела Святого Петра – очень быстро завоевала популярность у даугавпилчан и гостей города: редкий ребенок откажет себе в удовольствии скатиться с широкой грани сердца. Символично, что рядом, на стене здания костела, расположена еще одна работа Ромуальда Гибовского – логотип Даугавпилса, появившийся в год 730-летия города.
«Мне очень нравится, что дети катаются, – улыбаясь, признается Ромуальд Гибовский. – Так было задумано изначально – момент человеческого присутствия, зрителя, который может пройти через форму, коснуться, присесть и даже «похулиганить». Вот и остановились на не совсем банальном варианте с композитными материалами и декоративным покрытием из алюминия, с вечерней подсветкой».
Наследство Гибовских
Он родился в Даугавпилсе, в обычной среднестатистической семье. Но с малолетства знал, что станет художником. С чего началось увлечение творчеством? Возможно, с отца, который прекрасно рисовал. А может, с детства, прошедшего в Черемушках –микрорайоне, органично связавшем прошлое, настоящее и будущее Даугавпилса.
Но точно можно сказать, что огромную роль в выборе будущей профессии сыграл тот факт, что в 70-е в наш город приглашалось очень много художников. До того времени профессионального искусства в Даугавпилсе практически не было – оно носило любительский характер. Тогда 14-летний Ромуальд попал в первый набор городской изостудии, в которой преподавала блестящая плеяда художников: Харий Кравцов, Леонид Баулин, Владимир Иванов.
«Я никогда не был тихим, – так ответил Ромуальд Гибовский на вопрос о том, каким он был в детстве. – Окончил 5-ю среднюю школу, о которой остались самые теплые воспоминания. У нас был очень хороший, сильный класс. Очень жалел, когда школу закрыли. А когда в это здание перевели Саулес школу, стал шутить, что я окончил Саулес школу».
Талант в семье Гибовских передается по наследству: старшая дочь Ромуальда хорошо рисует. Она окончила Саулес школу, где сейчас учится и младшая дочь.
Дважды главный
«Моим первым местом работы стала кинотеатр «Октобрис», куда я пришел в качестве художника. Сделал несколько афиш. Затем мне предложили месяц поработать учеником киномеханика. За этот месяц я до отвращения насмотрелся фильмов. Раньше фильмы состояли из нескольких частей, и механик должен был следить за крестами, точками и кругами, которые говорили о том, что бобина заканчивается, что нужно включить второй аппарат и запустить следующую часть фильма. Позднее я даже по телевизору отслеживал эти технические моменты.
Через месяц мы с кинодирекцией расстались. Пока не ушел в армию, работал художником на Локомотиворемонтном заводе. После армии активно занимался живописью, выставочной деятельностью. К середине 80-х меня заметили и предложили стать главным художником города. Мне удалось добиться определенной свободы делать то, что я считал нужным. Авторитет главного художника в тот период был высоким, его мнение уважалось. Помогал художественный совет, председателем которого был Леонид Баулин. Я проработал 3 года. За эти годы удалось отстоять Саулес школу».
В 2003-м Ромуальд Гибовский вновь занял пост главного художника города, и вновь на 3 года. Его жена смеялась: «Только Гибовский может войти в одну реку дважды».
Рейдерский захват
«У нас был очень сложный момент становления Саулес школы. Существовал проект на создание в городе художественной школы. Планировалось, что она будет открыта в одном из зданий по соседству с костелом. Но наступали перестроечные годы, и стало меняться отношение к собственности. Здания возвращались в частные руки, и мы могли остаться без школы.
В нынешнем здании Саулес школы находился городской исполком, который переезжал в помещения горкома партии (нынешнее здание гордумы). И я предложил организовать художественную школу в освободившихся помещениях. Предложение было встречено в штыки. Мы подняли общественность, подготовили акцию. Я писал статьи в газету. Было собрано большое количество подписей, дети разрисовали асфальт.
Сегодня это не прошло бы, а я, наверно, был бы арестован. Но мы фактически осуществили рейдерский захват этого здания. Я написал письмо в гордуму, что «мы занимаем помещения». И все художники, педагоги со своими станками и мольбертами просто переехали сюда».
Жизнь продолжается
«Все, что я сделал, меня в целом устраивает. Конечно, сейчас, спустя время, я ко многим темам подошел бы, возможно, по-иному. Но тогда…
Даже относительно того же Креста в Слободке. Я изначально закладывал его такой формы, потому что знал, что рядом будут строить путепровод. Я понимал, что придет время, и высокий бетонный Крест должен будет вписаться в окружающую среду. Постепенно появились Аллея дубов, и сквер стали называть сквером Свободы.
Памятники должны подтягивать другие темы. Тот же памятник афганцам… Погибших ребят нет, а жизнь продолжается. Сквер, в котором находится памятник, будет благоустроен. Некоторые говорили: «Зачем памятник ставить там! Это же бомжовский район!». А бомжи собираются рядом с памятником, сидят там и… охраняют его. Тема – святая».
Ни одного акта вандализма
«В начале 80-х я служил в Воздушно-десантных войсках, и как раз из нашей дивизии призывали в Афганистан – там мог оказаться любой из нас.
Судьба нашего памятника афганцам начиналась еще в 90-е годы. Афганцы очень долго ходили с этой идеей. Поначалу памятник хотели установить в сквере Пумпура – там, где стоит камень в память о жертвах сталинских репрессий. Но любой памятник должен иметь свою историческую привязку. Не все «болячки» нужно выносить в Центр. Мне как главному художнику города не раз приходилось готовить ответ афганцам.
В августе 2016-го ко мне обратился Евгений Владимиров: «Ты просто должен сделать эту тему! Она же тебе близка!». Он стал говорить о бронзовом литье, о классике памятников. Но в наше время, к сожалению, эти традиции утеряны. Посмотрите на ужасный памятник Высоцкому, который не отражает поэта. Я сказал: «Женя, я позвоню тебе через месяц. Постараюсь сделать так, чтобы по коже бегали мурашки».
Творчество дается не сразу, словно работаешь напильником по металлу. Раз, другой, третий – не поддается, а потом вдруг пошло. Так было и с памятником афганцам. Девять наших ребят, погибших на войне, девять следов от пуль, девять гильз от снарядов… Рядом с памятником стоит католический собор: стена темная, стена светлая, здесь – восток, там – запад… Все эти нюансы я просчитывал чуть ли не с математической точностью. Эскизы в черновом варианте отправил Владимирову. Время идет – от него ничего. Сам звоню ему: «Жень, как?». «Супер! – говорит. – Когда получил эскизы, не знал, как реагировать. Есть та боль, которая в нас сидит, что эта молодежь погибла ни за что».
Самое интересное, что возле памятника афганцам не было ни одного акта вандализма. Рядом с ним – всегда цветы. Памятник напоминает о ребятах, которых давно нет, об эпохе, которой тоже нет. Вместе с тем, он – как предостережение… Ведь и в наше время в составе НАТО погибло четверо человек».
…В эту встречу с Ромуальдом Гибовским мы говорили о многом, не касались, разве что, его планов на будущее. Но уверены: он своим творчеством еще не раз удивит и порадует даугавпилчан.