В смысле, как происходит сам процесс. На днях представил себе: подходит к думской кассе мэр Рита Строде, а весь просвет окошечка занят наглой, пасмурной, сытой физиономией! Висит физиономия в воздухе и человеческим голосом говорит: “А вы кто?!..” С Ритой Альбертовной, понятно, удар: “Я — мэр!” — тихо говорит. А физиономия: “Паспорт покажи, да? Много вас тут всяких бегает…” А у мэра паспорт как раз с собой! “На, — говорит обиженно, — гляди, сдобная булочка!” А та ей спокойно: “А справка, что паспорт ваш, — есть?!..” В общем, история “пасмурная”: свидетели в очереди — и те не помогли! Зато концовка оптимистичная. Когда все было отчаялись, телемагнат Марьян Панкевич случайно мимо думской кассы проходил. И, проходя, обронил: “Выдайте. Я ее знаю…”
Пожалуй, не было еще в Даугавпилсе мэра, которого столь благожелательно встречала бы пресса. Как сказали нам, что городом снова будет руководить Рита Строде, так ничего плохого о ней никто и не нашел сказать. Все потому, что цены, сказала мэр, ни на что не поднимутся, а “старики наши будут окружены заботой и вниманием”. Во всех газетах, на радио и телевидении предвыборная агитация шла. Мэр внушала мысль настойчиво, а стабильность цен для народа и, в частности, для стариков — самая что ни на есть благая весть.
Как будто специально — не успела обнадежить, как цены тут же полезли вверх. Подорожало все, стабильными оказались не цены, а процесс повышения самих цен. Досталось всем, первым — так и не успевшим “окружиться” заботой и вниманием старикам.
Если “забота” о стариках — вопрос, скорее, государственный, то “внимание” — скорее, прерогатива Думы. Кажется, чего не уделить толику внимания за просто так?
Двинский пенсионер Смилгин аж прослезился, прочитав открытку со стишком за подписью Риты Строде, в которой по случаю семидесятилетия супруги предлагалось получить денежное пособие в целых десять латов! И поскольку Клавдия Александровна уж семнадцать лет как инвалид, предварительно позвонив, отправился супруг в Управление социальных дел сам.
В Соцпомощи Ромуальда Антоновича стали с уличной жары охлаждать: паспорт, спросили, где? Пенсионер предъявил паспорт. “Удостоверение?” Пенсионер достал из карманчика удостоверение. “А доверенность от жены есть?” — “Есть”, — ответил Ромуальд Антонович. Через десять минут “большая начальница” вернулась, подвергнув пожилого супруга новой обструкции: в паспорте отсутствовала личная подпись жены. “Так она ж инвалид!.. — встал на защиту супруги пенсионер. — Органами ведь паспорт выдан! Мы и пенсию по нему получаем!” Не убедил. “Представляете, — с дрожью в голосе объясняет журналисту пенсионер, — послали в суд оформлять “правильную” доверенность. Может, вам и свидетелей, спрашиваю, привести? Не нойте, говорят, можете идти к Строде жаловаться — не мы эти правила выдумали. А в пригласительной открытке от мэра стишки…. Разве не издевательство?!” Стишки обычные, к случаю, о том, что “не старят годы богатую жизнь…”, только взвинтили они Ромуальда Антоновича после общения с работниками Соцпомощи. Не помощь получилась, а подачка какая-то. Обычные строчки по-новому на сердце легли: никто не спорит — у наших пенсионеров только событиями жизнь и богатая. Размечтался на десятку богаче жить — получи очередное событие. По-человечески, без “события” — у нас денег не дают.
Потому что пенсионер — никто. Пенсионеры нужны исключительно перед выборами. Другое дело — телемагнат какой. Один, вышеупомянутый, помнится, перед последними выборами из городской казны 190 тысяч латов умыкнул. Весь город ахнул: как так? Судили, рядили — кто подписал? Мэр, помнится, расстроилась — и то правда: не десять латов ветерком унесло. Исполнительный директор Думы, директор ПЖКХ — все опущенные, расстроенные ходили, горевали от такой “небрежности”, жалко было смотреть. Затем документы нашлись, и все трое “вспомнили”: надо же — они сами и подписали! И сразу на сердце отлегло: мы, простолюдины, грешным делом уже думать начали, что думская касса самому телемагнату принадлежит! Взял человек — и просто с одного счета на другой перевел.
В общем, не стоит Рита Альбертовна в очереди за получкой. Все у нее и так хорошо. Вопрос в том, почему для одних создаются правила, а для других — исключения? Почему у тех, кто живет по правилам, жизнь богатая только событиями? Почему для того, чтобы одарить, чиновнику сначала нужно унизить? Не в состоянии Дума встретить человека, пожать руку, подать три живых цветочка, сказать пару простых слов, вручить пособие и извиниться за символическую сумму — так высылали бы лучше деньги по почте! Кому он нужен, такой “геморрой”?