“Юбилейная” дата – 5 лет с начала пресловутой “школьной реформы” в нынешней Латвии, тяжелее других стран пораженной мировым финансовым и экономическим кризисом, осталась не замеченной. И очень жаль! Уникальный опыт движения ненасильственного сопротивления политике строительства утопической “Латышской Латвии” должен быть не только осмыслен, но и использован в новых условиях.
Главное – несмотря на категорическое нежелание правящей латышской элиты считаться с правами русской общины в сфере образования, массовые протесты против “Реформы-2004” в конечном итоге все же привели к тому, что положение закона “только на государственном” сначала было заменено на процентное соотношение 60/40 (латышский язык – 60 процентов учебного времени и русский язык – 40 процентов), затем – на 90/10, а потом – вновь на 60/40. Установилось вынужденное, не удовлетворяющее ни одну из сторон “равновесие”, которое, безусловно, можно рассматривать как относительную победу демократической оппозиции, позволившую хотя бы формально сохранить русскую школу. Но победа эта, увы, носит относительный характер, так как механизм разрушения русской школы был запущен и пока ничто не свидетельствует о том, что этот механизм может быть остановлен.
Справедливость этого вывода подтверждает хотя бы тот факт, что правящая элита проигнорировала требование русской общины возобновить подготовку учителей для школ с русским языком обучения, хотя по закону 40 процентов учебного времени в русских школах должно проходить на русском языке. Это означает, что период существования русской школы в Латвии фактически ограничен временем работы в школе поколения учителей, которое получило подготовку до 1991 года. Когда эти учителя уйдут на пенсию, в школу придут учителя, получившие образование на латышском языке, и русская школа потеряет последние остатки своей русскости.
Кроме того, правящая элита продолжила курс на резкое сокращение численности школ с русским языком обучения. Так, если в 1998/99 учебном году русских школ в Латвии насчитывалось 195, а двухпоточных (латышско-русских) школ было 145, то к 2007/08 учебному году русских школ осталось 119 (минус 76 школ), а двухпоточных – 93 (минус 52). Итого – минус 128 школ, в которых обучение велось на русском языке. Одновременно, при сокращении общей численности латышей в стране, количество латышских школ выросло с 728 в 1998/99 учебном году до 772 в 2007/08 учебном году, т.е. дополнительно начали работу еще 44 школы. Общая численность учеников русских школ за период с 1998/99-го по 2003/04 учебный год уменьшилась на 36 366 человек. Что же касается того, насколько общее количество учеников русских школ уменьшилось после 2004 года, то такой информации на сайте Министерства образования и науки Латвии пока нет.
Таким образом, справедливо утверждать, что основные цели, которые ставили организаторы массовых протестов против государственной политики ограничения права русской общины на получение образования на родном языке, достигнуты не были. Почему так случилось? Можно назвать пять основных причин.
Во-первых, Русская Атмода пришлась на время, которое принципиально отличалось от периода 1988 – 1991 годов, когда проходила “Песенная революция”, или Третья Атмода латышей. В конце восьмидесятых – начале девяностых годов прошлого века под влиянием проходивших в СССР реформ начался мощный тектонический сдвиг сформировавшейся после 1945 года в Восточной Европе государственно-политической системы. Географическая и политическая карта Восточной Европы по сути была сформирована заново. Распад Советского Союза предопределил появление многих новых независимых государств, в том числе и Латвии. После 1991 года эти геополитические изменения были признаны международным сообществом, и Русская Атмода проходила в условиях, когда внимание мира к одной из стран Балтии было уже минимальным.
Во-вторых, после 1991 года в Европе значительно усилились позиции правых радикалов (национал-экстремистов). Как отмечается в аналитическом обзоре “Общие тенденции проявления праворадикального экстремизма в Европе”, подготовленном группой негосударственных организаций из Испании, Германии, Словакии и России – активных членов Европейской сети “ЮНАЙТЕД за межкультурное взаимодействие”, в развитии праворадикального движения в Европе сегодня существуют две основные тенденции: “с одной стороны, мы видим, что идеология праворадикального крыла (ПРК) становится мейнстримом – общепринятой риторикой – на разных уровнях и различными способами; с другой стороны, мы сразу видим, как это связано с ростом количества нападений и насилия, совершенных на почве ненависти в Европе”.
27 июня 2007 года в ходе обсуждения в Парламентской ассамблее Совета Европы ситуации с антисемитизмом и ксенофобией на континенте (докладчик – член Совета Федерации Российской Федерации Михаил Маргелов) было признано, что положение в Европе сложилось более чем серьезное. Во многих европейских странах участились случаи нападения на еврейские школы, синагоги, еврейские культурные центры и кладбища. Волна погромов прокатилась даже по странам-членам ЕС.
Усиление позиций правых радикалов в Европе, и в Латвии в частности, предопределило общее отступление в политике соблюдения прав национальных меньшинств на европейском континенте.
В Латвии, при проведении правящей праворадикальной политической элитой политики русофобии и строительства т.н. “Латышской Латвии”, это привело к тому, что настроения значительной части латышского населения стали более радикальными. И, если “Песенная революция” латышей опиралась в том числе и на поддержку значительной части нелатышей и по сути являлась интернациональным движением, то в отношении “Русской Атмоды” латышское общество сразу заняло или нейтральную позицию или позицию осуждения массовых протестов против “Реформы-2004”, т.е. выступило против сохранения русской школы.
В-третьих, нужно говорить о мощной кампании по дезинформации общественного мнения на Западе, которую правящая праворадикальная латышская элита проводила после 1991 года. При этом важно отметить, что эта кампания была начата не с нуля, а стала продолжением той кампании антисоветизма и русофобии, которую проводили оказавшиеся на Западе после 1944 –1945 годов многочисленные приспешники этнократического режима К.Ульманиса, а также коллаборационисты и военные преступники периода гитлеровской оккупации Латвии. В результате идеология русофобии и антисоветизма, в основе которой лежал тезис о якобы оккупации СССР независимой Латвии в 1940 году, на Западе получила очень широкое распространение, и позиция защитников русской школы, всего лишь несколько раз побывавших в Страсбурге и Брюсселе, естественно, не смогла существенно повлиять на эти уже давно сформировавшиеся идеологические представления о Латвии. По этой причине поддержка со стороны Запада требований движения ненасильственного сопротивления “Реформе-2004” также была минимальной.
Четвертая причина – это развал в январе – феврале 2003 года политического объединения ЗаПЧЕЛ и начало такой ожесточенной борьбы за лидерство между бывшими партнерами по коалиции, что она подчас напоминала войну за уничтожение друг друга. В этих условиях ни о каком единстве действий по организации акций в защиту школы с русским языком обучения не могло быть и речи. Более того, в период самых активных протестов против ассимиляционной “реформы” русской школы, когда митинги и демонстрации школьников выплеснулись на улицы латвийских городов, Партия народного согласия (ПНС) и Соцпартия дистанцировались от них как радикальных, а некоторые видные представители ПНС даже выступили в поддержку “реформы”.
Хотя отдельные депутаты от ПНС ( Борис Цилевич и Валерий Агешин) все же принимали участие или даже сами организовывали акции протеста, это фактически означало, что ПНС и Соцпартия бросили русскоязычных школьников в самый ответственный момент их борьбы за право учиться на родном языке. И последующие заявления, что ПНС и Соцпартия отстаивали это право с трибуны Сейма, уже ничего не меняли. Главное, их не было вместе с учениками русских школ, когда те вышли на улицы латвийских городов.
Такое отношение Партии народного согласия и Соцпартии к внепарламентским акциям в защиту права русских школьников получать образование на родном языке не было случайным. По мнению социолога Айгара Фрейманиса, в Латвии имеются лишь две политических партии с ясной идеологической платформой, это – новый ЗаПЧЕЛ и объединение “ТБ”/ДННЛ. Идеологическую платформу всех других политических партий отличают крайняя расплывчатость или прагматизм.
Этот вывод подтверждает и исследование общества “Providus”, результаты которого были представлены 28 января 2009 года. Представитель общества Мария Голубева отметила, что за исключением депутатов фракции “За права человека в единой Латвии” остальные депутаты Сейма уклоняются в своих речах от выступлений в защиту прав групп, принадлежащих к меньшинствам.
Таким образом, развал ЗаПЧЕЛ серьезно ослабил движение ненасильственного сопротивления “Реформе-2004”, а отказ Партии народного согласия и Соцпартии от внепарламентских акций протеста против “Реформы-2004” сделал новое объединение ЗаПЧЕЛ с весны 2003 года фактически единоличным лидером движения ненасильственного сопротивления политике ликвидации русской школы.
Наконец, пятая причина – это непоследовательность Латвийской ассоциации в поддержку школ с обучением на русском языке (ЛАШОР), а также непоследовательность и ошибки ЗаПЧЕЛ в организации движения ненасильственного сопротивления “Реформе-2004”.
Как показало время, организованные демократической оппозицией акции ненасильственного сопротивления проводимой под видом “школьной реформы” политике ограничения права русской общины учиться на родном языке (Обращения Латвийского общества русской культуры, Латвийской ассоциации преподавателей русского языка и литературы, Общественного совета по вопросам образования при ЗаПЧЕЛ, а также других организаций к руководству ЛР, Родительские конференции ЛАШОР, многочисленные митинги и шествия ЗаПЧЕЛ и Штаба защиты русских школ, сбор подписей под письмами в адрес Совета Европы, Европарламента, ОБСЕ, ООН и др.) носили довольно затратный по использованию имевшегося у русскоязычного населения ресурса надежды на возможности демократической оппозиции, но, увы, неэффективный с точки зрения достижения главного результата, т.е. отмены “реформы”, характер.
При этом и неграждане, и часть граждан, политические партии демократической оппозиции и общественные организации национальных меньшинств ясно понимали, что так называемая “Реформа-2004” – это логическое продолжение политики, реализация которой началась 15 октября 1991 года, когда Верховный Совет ЛР принял печально известное постановление о разделении всего населения страны на граждан и лиц без латвийского гражданства. Это постановление Верховного Совета заложило основы для проведения не всеобщих и недемократических выборов в Сейм и местные органы власти, а следовательно, и для принятия и последующего претворения в жизнь такого закона об образовании, который не только не был согласован с русской общиной, но и никак не учитывал ее интересы. Следовательно, основой для отмены “Реформы-2004” мог стать только возврат к проведению всеобщих выборов в Сейм и местные органы власти, однако это требование так и не стало ОБЩИМ и ГЛАВНЫМ требованием политических партий демократической оппозиции, а также русскоязычных граждан и неграждан в борьбе за сохранение права русской общины получать образование на родном языке.
Во многом это объясняется тем, что нелатышское население страны, в значительной своей части после 15 октября 1991 года вдруг оказавшееся в статусе лиц без гражданства, было психологически подавлено ложью и репрессиями пришедшей к власти латышской политической элиты и оказалось не готово к длительной борьбе против проводимой ею политики политической, экономической и социальной дискриминации нацменьшинств.
15 октября 2003 года, когда проблеме безгражданства исполнилось 12 лет, Латвийский комитет по правам человека (F.I.D.H.), к примеру, призвал неграждан прийти на очередной митинг протеста, но откликнулись на этот призыв всего несколько сотен человек. Как признал тогда один из организаторов митинга Юрий Петропавловский, “к безгражданству люди привыкли – жить можно”. Тем более, что в обществе очень распространены иллюзии, что после вступления Латвии в ЕС, “добрые дяди” предоставят всем гражданство и избирательные права на блюдечке с голубой каемочкой".
Результатом такого отношения неграждан к вопросу собственных политических прав, как отмечает занимавший в 1993-1994 годах пост премьер-министра страны Валдис Биркавс, стало то, что “острополитический вопрос гражданства удалось перевести в разряд бюрократической процедуры”.
Одновременно, начиная с 1998 года, русскоязычное население начало объединяться на основе требования отмены так называемой “школьной реформы”, и это объединение постепенно привело к формированию массового протестного движения нелатышей против политики государства в сфере образования национальных меньшинств.
На первом этапе (до весны 2003 года) признанным лидером этого движения была ЛАШОР, пытавшаяся в ходе переговоров убедить государство отменить или хотя бы смягчить пресловутую “реформу”. С июня 2003 года движение возглавили Штаб защиты русских школ и вновь сформированное Политическое объединение ЗаПЧЕЛ. Их деятельность осуществлялась под неусыпным контролем государственных служб безопасности и требовала большого гражданского мужества не только от лидеров, но и от каждого из тех многих сотен и тысяч людей разных национальностей, которые с апреля 2003-го и до конца 2005 года приходили в помещения Латвийского комитета по правам человека по улице Дзирнаву, 12 а, где проходили заседания Штаба.
Парадоксально, но именно благодаря активному противодействию со стороны государства, важнейшим итогом деятельности ЛАШОР, Штаба защиты русских школ и нового Политического объединения ЗаПЧЕЛ стало постепенное пробуждение, идеологическое и организационное объединение русской лингвистической общины на основе осознания ею истинных целей национальной политики государства. Как справедливо отмечает корреспондент газеты “Вести сегодня” Елена Слюсарева, “протесты легализовали дискриминацию, которую много лет молча глотали русскоязычные. И теперь ни один приличный человек не скажет в обществе, что навязанная реформа – это хорошо”. Кроме того, “шум привлек внимание цивилизованного мира к неблагополучной ситуации в Латвии. И, в конце концов, через 50 лет никто не сможет бросить упрек русским в том, что они не сопротивлялись дискриминации”.
Одновременно следует признать, что осознание русской лингвистической общиной и ее лидерами в лице ЛАШОР, Штаба защиты русских школ, нового ЗаПЧЕЛ и Партии народного согласия истинных целей политики государства в отношении национальных меньшинств происходило очень медленно. Время настоятельно требовало создания массового Движения в защиту демократии в Латвии. На волне массовых протестов против ассимиляционной политики государства в сфере образования национальных меньшинств создать такое Движение было вполне возможно. Однако Штаб защиты русских школ и новый ЗаПЧЕЛ лишь продолжили борьбу ЛАШОР за отмену “реформы”, переведя ее, правда, из привычного для ЛАШОР компромиссно-переговорного уровня на уровень массовых уличных акций. Как и ЛАШОР, Штаб защиты русских школ и новый ЗаПЧЕЛ в качестве ЕДИНСТВЕННОГО и ГЛАВНОГО лозунга своей борьбы выдвинули требование отмены “реформы” школ национальных меньшинств, хотя без демократизации не только политического режима, но и в целом Латвийского государства решить задачу демократизации государственной политики в сфере образования было невозможно.
Среди лидеров оппозиции “школьной реформе” вплоть до начала 2005 года еще сохранялись иллюзии, что школьную реформу можно отменить, не меняя курса государства на построение так называемой “Латышской Латвии”. В результате, выдвигая на авансцену политической борьбы второстепенную по политическому весу, т.е. частную, хотя и очень важную для русскоязычного населения цель, демократическая оппозиция фактически увела правозащитное движение в сторону и в итоге опосредованно помогла правящей элите решить те политические задачи, которые та перед собой ставила.
Правящая элита не только продавила т.н. “школьную реформу”, но и смогла законодательно укрепить и идеологически оформить существование этнократического политического режима. И то, что раньше еще подлежало формированию, причем, как в сторону укрепления демократических принципов, так и наоборот, теперь превратилось в прочный фундамент, который одними лишь призывами к демократии изменить уже невозможно.
Крепость этого фундамента сегодня определяется не только тем, что окончательно сформировалось внутреннее законодательство по национальному вопросу, определяющее развитие Латвийского государства в направлении строительства утопической “Латышской Латвии”, но и то, что это внутреннее законодательство в большей или меньшей мере согласовано с законодательством других государств. На сегодняшний день, – отмечается в исследовании “О перечне различий в правах граждан и неграждан”, результаты которого в апреле 2006 года представил Латвийский комитет по правам человека (F.I.D.H.), – действуют 133 международных договора, которыми неграждане дискриминируются уже на территории других стран. Причем, в число стран, подписавших с Латвией дискриминирующие неграждан международные договора, входят и страны этнического (и физического) происхождения подавляющего большинства неграждан – Россия, Украина и Беларусь.
Для того, чтобы что-то изменить, сегодня нужно менять не только внутреннее законодательство Латвии, но и международные соглашения Латвии с другими странами. А это намного сложнее, учитывая тот простой факт, что почти никто в Европе не желает серьезно вникать в суть латвийских национальных проблем. Именно поэтому то, что в многонациональной Латвии раньше воспринималось как националистический и нацистский бред – строительство так называемой “Латышской Латвии”, сегодня, увы, многими воспринимается уже как реальная политика, которой нет альтернативы.
Таким образом, отказ демократической оппозиции от требования проведения всеобщих выборов в Сейм и муниципальные органы власти, при том, что у этого требования была и есть определенная поддержка в ПАСЕ, ОБСЕ и ООН, стал, несомненно, ошибкой стратегического характера. В результате – и это принципиальный момент – общественное мнение внутри страны и на международной арене было приковано к проблеме якобы реформирования школы с русским языком обучения, а не к проблеме дефицита демократии в Латвии. Эта ошибка демократической оппозиции в выборе главной цели борьбы в 2000 – 2005 годы фактически сделала неизбежным дальнейшее наступление праворадикальной правящей латышской элиты на позиции русского языка и русского образования в 2007-2008 годы.
Русская Атмода не привела к отмене “Реформы-2004”. Но утверждать, что Русская Атмода была напрасной, неверно. Сегодня можно говорить, как минимум, о пяти положительных итогах движения ненасильственного сопротивления “Реформе-2004”.
Во-первых, Русская Атмода способствовала национальному пробуждению национальных меньшинств Латвии, их идеологическому и организационному сплочению, возрождению у них чувства ответственности за язык и культуру своего народа.
Во-вторых, действия властей в 2000 – 2005 годы вновь убедительно подтвердили то, в чем раньше многие еще сомневались, – сформировавшийся после 1991 года в стране политический режим не является демократическим. Можно по-разному его характеризовать – как этнократию или как режим националистической диктатуры, как национал-большевизм или как режим этнического доминирования, но суть от этого не меняется – в стране сформировался недемократический политический режим, основная цель национальной политики которого – дискриминация в правах национальных меньшинств, в первую очередь – второй по численности после латышей русской национальной общины, и строительство утопической “Латышской Латвии”.
Президент Латвии Валдис Затлерс прямо говорит: "Мы хорошо знаем озабоченности (русской лингвистической общины Латвии и международного сообщества – В.Г.) по поводу вопроса о “негражданах”, о языке, но это те дела, где уступок не будет". Ему вторит министр иностранных дел Латвии Марис Риекстиньш (Народная партия): “По этому поводу (т.е. по вопросу допуска неграждан к местным выборам – В.Г.) в правящей коалиции есть консенсус, от которого мы не собираемся отступать…”
Для русской общины Латвии это означает лишь одно: сегодня нет другой возможности решить “русские вопросы”, кроме как устранить долговременный дефицит демократии в стране, т.е. незамедлительно вернуться к проведению всеобщих выборов в Сейм и местные органы власти. Только всеобщие выборы очистят страну от затхлой атмосферы русофобии, политики ограничения прав нацменьшинств и попыток реабилитировать Латышский добровольческий легион СС на политическом уровне. Только всеобщие выборы изменят отношения власти и общества, сделав их взаимоуважительными и основанными на диалоге.
Исходя из этого, первоочередной и самой главной задачей, которая стоит сегодня перед новым ЗаПЧЕЛ и объединением “Центр согласия” (в это объединение в начале 2006 года вошли Партия народного согласия, “Новый центр” Сергея Долгополова, Социалистическая партия Альфреда Рубикса и Даугавпилсская партия Алексея Видавского, а в январе 2009 года – Социал-демократическая партия), является возврат к всеобщим выборам в Сейм и местные органы власти. Все остальные задачи – вторичны! До тех пор, пока эта задача решена не будет, Латвийское государство будет оставаться недемократическим, а у ЗаПЧЕЛ и ЦС не будет реальных рычагов влияния и всерьез с ними никто считаться не будет.
В-третьих, Русская Атмода сформировала многочисленный отряд людей, готовых, не считаясь с личными потерями, бороться за демократию. И среди этих людей немало молодежи, впитавшей в себя идеалы демократии во время массовых акций протеста против “Реформы-2004”.
В-четвертых, среди национальных меньшинств укрепилось понимание того, что только единство действий политических партий демократической оппозиции и массовость акций протеста могут обеспечить успех в борьбе за демократию в Латвии. Как отмечает директор Латвийского центра по правам человека и этническим иследованиям Илзе Брандс-Кехре, “массовые митинги против реформы образования оказались эффективными – они принесли свои плоды. Без демонстраций все русские школы учились бы только на государственном языке. И это хороший знак на будущее – с помощью мобилизации можно достичь желаемого. А просто говорить, что мы недовольны, – этого мало. Голос должен быть громким и сильным!"
В-пятых, национальные меньшинства осознали, что для решения проблем русской лингвистической общины Латвии сегодня очень важное значение имеет поддержка международного сообщества. А это значит, что национальные меньшинства Латвии должны активно доводить до ПАСЕ, ОБСЕ, ООН, а также международных правозащитных организаций правду об истинных причинах, целях и содержании национальной политики Латвийского государства.
Виктор Гущин