Михаил Чехов еще сюда вернется
— Эдуард Ильич, может, новая вывеска мистически помогла? Теперь вы Рижский русский театр…
— Это не вывеска, извините, — название, которое мы вернули театру. Я работаю здесь двадцать лет и все это время пытался добиться внятного объяснения, что бы это значило: Театр “русской драмы”? Так переименовали его в середине 60-х годов прошлого века. Полный бред! Мой бывший педагог, а ныне редактор Петербургского театрального журнала Марина Дмитриевская хотела даже написать цикл статей о судьбе современных русских театров за рубежом и назвать все это: “Русские драмы”.
Но самое главное, мы добились права присвоить театру “звание” Михаила Чехова. Это единственный в мире театр, который носит его имя. Михаил Чехов работал в Риге, здесь он впервые основал свою школу, имел учеников.
— Не намерен ли театр собрать в своих стенах хотя бы небольшую музейную экспозицию, связанную с Михаилом Чеховым?
— Мы думаем об этом. Попросим у Ялтинского музея А.П.Чехова разрешение сделать копии документов и фотографий, связанных с личностью племянника Антона Павловича. И в реконструированном здании театра будет кусочек пространства, посвященный Михаилу Чехову.
Публика любит слоеные пироги
— По поводу “русских драм”. За последние пятнадцать лет театр не раз оказывался в драматической ситуации. Финансовые трудности, конфликт с Министерством культуры… Помнится даже, предложили вам на годик закрыться. Что сейчас?
— Перемены существенные. Я могу позволить себе такую оценку, потому что почти двадцать лет наблюдаю этот организм изнутри. Труппа на сегодняшний день — это 38 человек. Соотношение молодой и старшей группы актеров 8 к 1 — очень хороший показатель. В репертуаре мы по-прежнему держим 12—13 названий, 40% из них — русская классика. “Дни нашей жизни” и “Женитьба” идут с такими же аншлагами, как комедия положений “Любовники по выходным”.
— Для вас это неожиданно? Не доверяли зрителям?
— Не доверял, безусловно. Трудно было предположить, что текст Гоголя вызовет такую бурную реакцию в зале. Это значит, что жажда позитивного русского материала в обществе сильна.
— Вы довольны всем, что у вас в афише?
— Я отвечу: спектр театрального предложения полностью устраивает и зрителей, и театр. Грамотно составленный репертуар — это слоеный пирог на разные вкусы.
— Это главное сейчас в репертуарной политике театра?
— Хочу найти хоть одного человека, который бы мне наконец объяснил, что это такое: “репертуарная политика”. Пусть скажет, а театр ответит ему, поспорит. Должен быть разговор достойных сторон. А не язвительные смешки из подворотни, на которые театр реагировать никогда не будет.
Мы закончили прошлый год с профицитом — впервые за долгие годы бедствования. Это очень хорошее состояние, которое дает чувство свободы. Мы можем позволить себе уникальное оборудование, роскошные костюмы, классных специалистов по звуку, свету и так далее.
Все, что ни делается, — к лучшему
— Если бы материальное положение театра зависело только от качества спектаклей! Что-то еще должно было измениться. Что?
— Прежде всего, взаимоотношения с Министерством культуры. Наконец-то нет конфронтации, которая была не нами инициирована — мы просто не позволяли себя обижать. Можно по-разному относиться к министру культуры Хелене Демаковой. Но дело говорит само за себя. У актеров выросли зарплаты. Министр позаботилась о погашении долгов по проекту “Чайка” (в постановке Петера Штайна), возникших не по нашей вине.
— Накануне своего 125-летия (в 2008 г.) вы затеваете реконструкцию здания театра. Хотите вслед за названием вернуть ему и старый облик?
— В советские времена его перестроили, что явно не пошло на пользу ни зданию, ни площади Ливов, на которой он расположен. Зрительный зал уменьшится на 120 мест (что, учитывая нашу зрительскую аудиторию, целесообразно). Изменится инфраструктура зрительской части в соответствии с требованиями ЕС.
— А что конкретно — зал, буфет, кресла?..
— В частности, и кресла. Они будут с индивидуальной вентиляцией. Я такие увидел в Дрездене — совершенно другой уровень комфорта, просто фантастика.
— Но вы останетесь демократичны — по цене билетов?
— Разумеется. Мы же имеем государственную дотацию.
“Это была моя лучшая фильма”
— Спектакль “Русский смех” — международный проект, в котором собраны актеры русских театров из трех Балтийских стран. Каждый раз их встречать, расселять — хлопотно это для директора?
— У меня вообще нет понятия “хлопотно”. При правильном ведении дела все идет своим чередом. Актеры спокойно приезжают, устраиваются в гостинице, завтракают в буфете. Потом — репетиция, вечером — спектакль… Где тут суета?
— Оправдал себя амбициозный проект?
— Оправдал — не то слово. Если когда-нибудь я буду писать мемуары, то скажу об этом проекте, что это была “моя лучшая фильма”. Идея пришла мне в голову — вот сейчас я понимаю, насколько она гениальна.
— А насколько она гениальна?
— Чего нам надо было добиться? Объединения творческих усилий трех театров. Используя при этом преимущество, которого нет даже у самого хорошего национального театра: единый русский язык.
— Немало сказано о необходимости объединения близлежащих русских культурных пространств. Но только сказано. У вас получилось.
— И не могло не получиться! Потому что был найден конкретный человек — режиссер Роман Козак. А я знаю его коммуникативность, толерантность в театральном процессе. Если он поедет на кастинг, то никого не обидит. И у всех будет желание туда попасть. Он так подаст эту идею, что равнодушных не будет. И я не ошибся. Я же ездил вместе с ним и в Эстонию, и в Литву. Он выбрал лучших. Каждый актер — точное попадание.
— Как сейчас живет спектакль?
— Поначалу все было замечательно. Дальше наступила реальность: нужно тратить деньги. Я к этой реальности был готов, мои коллеги, директора Вильнюсского и Таллинского театров, — нет. Когда они увидели, во что это выливается: на троих нужно было разделить расходы на режиссера, хореографа, художника…
Наш ответ Чемберлену
— Они сочли это финансово нецелесообразным?
— Да, им эти хлопоты не нужны.
— В принципе я их логику понимаю. А вам зачем это нужно? Вы такой идейный?
— Да. Да! Вот такой идейный. Потому что я знаю: если в театре не будет что-то такое происходить, это тупик. Должен быть креатив. Вот вы придите, посмотрите, что происходит в театре, когда вся эта компания съезжается. Они дни считают, когда приедут сюда. По уровню дарования такой ровной труппы нет ни в одном театре, даже в России.
— А за счет кого они приезжают?
— За счет вашего покорного слуги. В результате получилось, что спектакль принадлежит только нашему театру. Мы в Таллин приезжаем как на гастроли. Вильнюс сошел с дистанции. Дает только артистов. И то только на вторник и среду, когда билеты расходятся хуже всего. Мне очень жалко, что проявлена такая, мягко говоря, неотзывчивость. Ведь мы хотели этот проект продолжать. Но я не могу пуститься в плавание, если мои коллеги сошли с корабля.
— Хорошо бы вывезти “Русский смех” в Москву, например. Оценят там — возможно, и отношение балтийских коллег изменится.
— А мы и повезем. В Питер. Будем во второй половине апреля играть его в Театре имени Веры Комиссаржевской. А потом, возможно, и в Москве его покажем. “Русский смех” пригласили на фестиваль в Друскининкай. Потом мы сыграем его в Вильнюсе и Клайпеде. Это “наш ответ Чемберлену”.
История имеет продолжение. И, на мой взгляд, очень перспективное. Вместе с вильнюсскими и таллинскими коллегами мы решили создать Ассоциацию русских театров Евросоюза — АРТЕ.
— А это не будет такая замечательная организация с громким названием, которая разве что даст господину Цеховалу и еще двум-трем персонам возможность время от времени наезжать в Рим или Париж?
— Господин Цеховал может и так поехать в Рим и Париж. АРТЕ — это неправительственная организация, задача которой — вести совместную творческую деятельность трех театров под эгидой ЕС. На всей территории Евросоюза только три государственных русских театра. Есть русские маленькие частные театры в Финляндии, Швеции, где-то еще. Мы приглашаем всех желающих к нам присоединиться. В перспективе в АРТЕ собирается вступить Болгария. Комиссия по культуре Евросоюза должна нас внести в свой реестр культурных образований. И тогда мы имеем право на проектное финансирование в рамках культурных программ из фондов Евросоюза. Конечно, это не значит, что на нас прольется денежный дождь. Нужно представить достойные проекты на суд экспертов.
— Есть уже в ЕС подобные ассоциации других национальных театров?
— Нет, нам это первым пришло в голову. Я за креатив. Нельзя останавливаться. Тем более что опыт удался. Самое главное — соединить планы трех театров. На самом деле в этом ничего сложного нет.