До очередного летнего конкурса „Новая волна" остается меньше месяца. Впереди у нас — „звездопад" на Йомас, феерическое шоу в к/з „Дзинтари", новые имена и серия закулисных интриг. Первую интригу, которая появилась еще по весне, уже называют народной приметой: „Если Маэстро в очередной раз уходит с „Новой волны" — значит, скоро конкурс, а если из политики — на носу выборы".
Недавно Раймонд Паулс сам признал: никуда он пока не уходит. Зачем же тогда говорит об этом? А потому что все достало! Что именно? Об этом — в откровенном интервью „Вести Сегодня".
— Раймонд Волдемарович, как вы считаете: конкурс „Новая волна" для Латвии — это событие первого, второго или третьего разряда?
— Вопрос сложный, ситуация непростая. Хотя идея конкурса, который мы в советское время запустили, дала свои результаты. Потом все эти перерывы, всякие политические нюансы… Затем все–таки вернулись к старой идее. Но оказалось, что за этот небольшой срок фестиваль заимел свою публику, популярность и стал таким топовым, статусным. Конечно, это палка о двух концах… Но мой интерес связан только с конкурсом, а не с тем, что вокруг него. Хотя объективно я понимаю: все, что вокруг него, тоже нужно, и это будет — независимо от того, хочу я этого или нет. Приезжают богатые люди, тратят здесь свои деньги…
— По статистике, за шесть дней конкурса Юрмала зарабатывает 8 миллионов латов…
— Ну правильно! Жаль только, сама Юрмала не понимает, что она тоже должна что–то вкладывать, — пока она только берет все время. И на гостиницах немерено зарабатывает. А конкурсу это ничего не дает. Когда нам надо кого–то послать на „Евровидение" или помочь какому–то молодому певцу, денег никогда нет — сколько ни клянчи. Хотя Юрмала, я считаю, должна бы свои проценты туда тоже вкладывать. Впрочем, что говорить без толку… Я не хозяин: вот был бы я Абрамовичем, конечно, мог бы по–другому действовать. Я бы тогда сделал этот конкурс как свой и держал бы его планку на очень высоком, престижном уровне.
— Вы, несомненно, человек с взыскательным музыкальным вкусом, но многие люди с хорошим музыкальным вкусом считают „Новую волну" „парадом попсы голимой"…
— Пусть считают! То же самое говорят и про „Евровидение", ругают его на чем свет стоит, но тем не менее все равно сидят в этот майский вечер у экрана. „Новая волна" многим нравится — хотя бы потому, что разные страны выставляют своих участников. А это всегда интересно.
— А что скажете про исполнительский уровень „Новой волны"?
— У нас на конкурсе иногда даже лучше состав, чем на „Евровидении". Кстати, последнее „Евровидение" показало, что совершенно неожиданно вдруг появляются с Кавказа очень сильные исполнители, которые ни в какое сравнение не идут с участниками из Британии, Швеции — традиционно сильными, но в последнее время очень бесцветными. Оказалось, не так уж они и сильны. Впрочем, критиковать легко, но что делать вместо этого?
— Как вы оцениваете латвийских участников в этом году?
— Я в отборе этот раз не участвовал и никого не слышал. Но наши участники никогда не проваливались, несколько раз даже брали призовые места и показали себя очень достойно. Но есть там один вопрос, который меня волнует: московские отборы начинают нас всех подгонять под их уровень. И это плохо, потому что мы играем и поем по–другому. Также — по–другому — поют в Грузии и на Украине. А когда вопрос ставится только так, как это нужно российскому телевидению, мы все получаемся причесанными под чужую гребенку. И мне это не нравится, потому что между номерами часто нет контраста, все слишком унифицировано, а значит — неинтересно.
Когда в советское время была „Песня года", как бы там ни было, но каждая республика имела свое лицо — или исполнитель надевал национальный костюм, или как–то иначе чувствовалась самобытность. Узбекистан всегда можно было отличить от Армении или Белоруссии. А сейчас — все одинаково, под одну дудку. Как по части репертуара, так и визуально. Зачем? Конечно, телевидение знает свою могучую силу и командует парадом…
— Несмотря на ваши угрозы оставить конкурс, мы и в этом году увидим вас на „Новой волне". Крутой все же уговорил?
— Ну что значит „увидим"? Конечно, увидите! Я никуда и не собирался уходить. Потому что механизм запущен, все слишком увязано с финансированием и телетрансляцией. Единственное, от чего я отказался, — это процесс отбора кандидатов: он неприятен для меня. Очень долго потом я должен оправдываться перед какими–то людьми, почему их дочь или любовница не прошли через сито отбора. Зачем мне нужно перед кем–то отчитываться?
— Перед местными людьми должны отчитываться?
— И перед местными, и перед московскими. Сегодня же у нас каждая смазливая девочка хочет петь или играть в кино.
— Москвичи пообещали увезти „Новую волну" из Юрмалы, если вы сложите с себя полномочия сопредседателя конкурса…
— Москвичи вправе делать то, что они хотят, потому что они на этом конкурсе командуют. Но Латвия пострадает. Пусть тогда и наши что–то свое придумают! Почему мы должны им все время этот подарок преподносить, а они даже в мелочах навстречу не идут? Я прекрасно помню советское время, когда первый секретарь Юрмалы отдал приказ, чтобы гостиницы для участников конкурса были бесплатными. Конечно, сегодня это нереально. Но надо иметь хоть какую–то заинтересованность.
— Почему латышские СМИ все время честят вас за участие в „Новой волне"?
— Я давно это все слышу, но, честно говоря, близко к сердцу не воспринимаю. Это такие чисто провинциальные выходки, местечковая ревность — особенно в ту пору, когда отношения с Россией были прохладными. Сейчас уже всем ясно, что экономика диктует свои законы. Нормальные люди понимают: российский рынок нам нужен. У нас же в Латвии не заработать. У нас всего 200 километров в одну сторону и 200 — в другую?
— Несколько лет назад вышел диск ваших старых песен в новой аранжировке в исполнении британской певицы Сони Бишоп. Это была очень удачная идея — „Старинные часы" и „Миллион алых роз" зазвучали на английском языке. Что еще новенького предложите своим поклонникам в ближайшее время?
— Да, это был качественный проект. Еще у нас неплохая работа состоялась совместно с поэтом Евгением Евтушенко: он написал стихи на некоторые мои мелодии, а я — музыку на его стихи. У нас был общий авторский вечер в Риге. Евтушенко знаковая фигура ХХ века. Кстати, очень жаль, что из жизни ушел мой старинный товарищ Андрей Вознесенский, с которым у нас было несколько удачных работ в свое время. Еще в этом году был очень интересный проект „Три Раймонда": мы вместе с Маскатсом и Озолсом сделали концерт–экспромт — никто из нас не знал заранее, что мы будем играть. А играли все, что приходило в голову: и классику, и джаз, и поп–музыку. И получилось неплохо.
В сентябре должна состояться премьера спектакля в Национальном театре — воспоминания о богеме советской эпохи, о моем друге художнике Лео Кокле, вокруг которого собиралась вся творческая элита той поры. То время мне близко, это моя молодость и мой расцвет…
У нас всего 200 километров в одну сторону и 200 — в другую!