Они не заплачут над Лачплесисом. Социолог Пал Тамаш о том, как Венгрия и ЕС принимают беженцев 8

Доктор социологии Пал Тамаш считается одним из крупнейших специалистов Европы в области социальных трансформаций посткоммунистических стран Восточной Европы. Он читает лекции в Европе, США и Канаде, а также Московском и Киевском университетах.

В Латвию социолог прибыл для участия в "Балтийском форуме". В странах Балтии социолог гостил не раз. Хорошо знаком с их историей и спецификой. Личные связи с учеными и политиками постсоветского пространства никак не мешают профессору достаточно трезво оценивать ситуацию внутри этих стран и смело высказывать свое мнение, порой довольно резкое и без особого восторга воспринимаемое принимающей страной.

Ситуация сложилась так, что в этом году самый интересный объект социологии доставлен к Палу Тамашу буквально на дом. Каждый день профессор общается с представителями сирийских беженцев, массово разместившихся на площадях и улицах Будапешта, и уже сделал определенные выводы на их счет.

Все началось с афганцев и наркотиков

- История с беженцами в Венгрии началась не сегодня — через Сербию из Афганистана идет наркотрафик, а с ним и люди. Предыдущий пик наплыва беженцев был после того, как советские войска покинули Афганистан. Людям, которые их обслуживали и пользовались плодами советской модернизации (учились в университетах, были просоветскими военными и полицией), пришлось бежать от Талибана. Это была целая налаженная индустрия человеческой контрабанды через Среднюю Азию и реку Тису на Западе Украины.

В Будапеште сложилось целое Общество афганцев, в которое входит и экс-замминистра внутренних дел. В основном, это были люди политизированные и с образованием — они легко вписались в европейское общество. У нас нет афганских кварталов, подобных китайским. К тому же, шведы и голландцы их охотно брали.

Еще в советское время в Москве было определено, какая восточно-европейская страна кому помогает — арабами традиционно занимались ГДР и Венгрия. С юношества помню, что к нам приезжало довольно много палестинцев (в том числе, и сирийскими паспортами). Они точно знали, что такое Венгрия.

Они контактные и совсем неагрессивные

Новая серьезная волна, сирийская, началась с конца прошлого года. В основном, это люди из прибрежных районов Сирии, которые на лодках перебрались на греческие острова. Или беженцы с севера Сирии, которые перешли границу с Турцией и оттуда отправились на Балканы. Внешне они заметно отличаются от венгров, что вызывает настороженность местного населения.

Насколько я могу судить из общения с ними, это люди, преимущественно среднего слоя (да и вряд ли бедные люди могут найти несколько тысяч евро на услуги контрабандистов). В основном, это молодые мужчины 15-30 лет. Жен и детей тоже немало — у них больше всего шансов найти убежище в Германии, потому что они размножаются.

К прибытию в Будапешт, у многих не остается средств на цивилизованный образ жизни — приходится спать на чем попало в подземных переходах. Но есть и прилично одетые, неплохо говорящие по-английски, с высшим образованием и охотно контактирующие с окружающими. К слову, почти у всех — нормальные смартфоны. И все равно в их состоянии им необходим хотя бы минимум психологической поддержки со стороны населения — они рады каждой улыбке, а если их ребенка погладить по голове — буквально расцветают.

Они контактные и совершенно не агрессивные, но иногда очень голодные. Единственная агрессия, которую я наблюдал — со стороны венгерских фашистов. Например, после футбольного матча Венгрия-Румыния (кульминационное событие для ультраправых), наши фашисты кинулись громить площадь с беженцами, спуская на них свой адреналин. Полиции едва удалось отбить.

Значительная часть беженцев — христиане, которые появились в Сирии еще до мусульман, со времен Иисуса. Сейчас эти люди массово бегут — боятся ИГИЛ. Обидно, что наша католическая церковь не уделяет гонимым единоверцам достаточно внимания. Папа Римский призвал открыть церкви для беженцев (причем, не обязательно христиан), на что венгерский кардинал сдержанно ответил: спасибо за совет, мы посмотрим, что мы можем сделать.

В Будапеште живет немало арабов и турков со своей религиозной инфраструктурой и традиционным бизнесом — лавками и кебабными, но я ни разу не видел, чтобы они раздавали беженцам бесплатный кебаб. Похоже, религиозная солидарность не особо развита. Кормят и одевают беженцев преимущественно венгерские либеральные сообщества. Я видел, как молодые студентки-венгерки организовывали развлечения для сирийских детей — игры, творческие мастерские. Прямо на асфальте перед вокзалом.

Ни разу не сталкивался с сексуальной агрессией от беженцев. Как-то мы с одной знакомой, нарядившейся в мини-юбку и открытую маечку, оказались на привокзальной площади, где молодые сирийцы требовали пустить их в Германию. Увидев разгоряченную толпу, она попросила меня идти рядом в роли ее мужа, а я еще пошутил, что в гуманитарных целях пусть ее слегка полапают, но никаких эксцессов не было.

На днях я на поезде ездил в Вену. Больше половины пассажиров — беженцы. Все по билетам — иначе в поезд не пускали. Среди них — женщина на последних месяцах беременности, которая около часа стояла в очереди в туалет. Похоже, ее семья действительно спешно бежала, ведь для расчетливого бегства в поисках лучшей жизни беременность — не лучшее состояние.

Почему же Венгрия строит забор?

- Правительство Виктора Орбана — право-радикальные популисты. Они работают на свой электорат, накручивая степень опасности и разыгрывая роль национальных героев-спасателей. Отсюда и все технические и юридические решения проблемы: довольно жестокая система промежуточных лагерей и "зон толерантности".

Под давлением западной критики (в основном, немецкой) они не особо разгоняют представителей гражданского общества, которые оказывают помощь. Скажем, в большом университетском приграничном городе Сегеде представители власти, включая бургомистра, лично разливали суп на вокзале. А в Будапеште супруга Орбана выходила к беженцам и гладила по головкам детей, раздавая шоколад.

До недавнего времени сербско-венгерскую границу мог перейти даже ребенок — она была абсолютно открытой. Беженцы этим пользовались — шли полями-лесами. Ежедневно — 3-5 тысяч человек. Приграничная полиция ловила их по мере сил и вела в пункты регистрации. Но мечта любого беженца — Германия (как вариант Швеция-Дания, если там есть родственники), поэтому они боятся регистрации в Венгрии, чтобы если удастся добраться до заветной Германии, их не вернули обратно в страну регистрации (по дублинскому соглашению).

Процесс регистрации в Венгрии невероятно долгий и унизительный — это связано и с отношением в целом, и языковыми проблемами, и с отсутствием всех нужных документов и информации из Сирии. Я бы сказал, что с беженцами наши власти общаются, как немецкие оккупанты в 1942 году в Польше. Поэтому, пересекая границу, сирийцы пытаются оторваться от колонны и спрятаться в ближайшем кукурузном поле, откуда растекаются всеми способами в направлении Германии. Так и случаются трагедии с перевернутыми грузовиками.

В дублинском соглашении по границам Шенгена есть пункт, что если беженец прибыл из "надежной" страны, его можно отправить обратно. И венгерский парламент принял закон, чтобы с 15 сентября возвращать сирийцев назад в "хорошие" Сербию или Македонию — тогда никого не надо будет даже регистрировать. Но главный "заказчик" беженцев — Германия во главе с фрау Меркель — пытаются объяснить венграм, что Сербия — ненадежная страна, и вообще, чтобы они не отбивали "немецких клиентов" — Германия вовсе не против принятия беженцев. В итоге, идет постоянный спор. У немецких и венгерских политических элит разные весовые категории, так что можно себе представить, кто победит.

К чему ведет ситуация с беженцами

- Думаю, история с беженцами не закончится быстро. Возможно, в конце ноября поток снизится: в дождь и снег переходить Балканы с детьми и беременными женами слишком опасно. Но с марта все возобновится. Пока не видно конца гражданской войне в Сирии.
Я не вижу повода для пессимизма. Пространство на 500 млн. жителей может довольно спокойно "переварить" около 1-1.5 млн беженцев в год. Уже в этом году Германия говорит о 800 тысячах.

Мусульманские духовные лидеры встревожены, что их молодежь в Европе модернизируется, мало ходит в мечеть, не уважает родителей, девушки ведут себя раскованно, в общем, они становятся европейцами. Хотя, в глазах европейцев они — ужасные азиаты. Пал Тамаш

Конечно, беженцы принесут какие-то элементы своей культуры в европейское пространство. Это нормальный процесс сожительства с соседями. Тем более, что приезжают большей частью люди образованные. Я часто хожу по берлинскому арабско-турецкому району Кройцбергу — там довольно живописно, но особых эксцессов нет. Конечно, эти люди не собираются знакомиться с элементами протестантизма и органной музыкой — едят свой доннер-кебаб и одеваются по-своему, но это уже вполне европейцы.

Лучшие ученицы немецких гимназий — турчанки. Они мечтают получить стипендию и сбежать из семьи, чтобы стать вольными европейками.

Недавно в кафе я встретил женщину в парандже с восточным мужем. Они общались на немецком — не просто без акцента, но даже на берлинском диалекте, с использованием сленга. Значит, они выросли там, язык выучили и не особо волнуют соседей. Их ислам тоже претерпевает сильное смягчение. Я присутствовал на встрече мусульманских духовных лидеров Европы в ЮНЕСКО — они говорили о том, что молодежь модернизируется, мало ходит в мечеть, не уважает родителей, девушки ведут себя раскованно, в общем, они становятся европейцами. Хотя, в глазах европейцев они — ужасные азиаты.

То, что под паранджами беженок к нам будут проникать агенты ИГИЛ — это глупости от европейской фашистской прессы, которые приводят в панику неопытные страны, вроде балтийских. В Венгрии довольно бдительно работает разведка, но к беженцам у них претензий нет. Конечно, возможно проникновение неких вербовщиков ИГИЛ, но я не верю, чтобы они взорвали Восточный вокзал Будапешта.

Насчет мифа о том, что приезжают потенциальные иждивенцы. Думаю, те, кто сегодня сидят на вокзале в Будапеште хотят работать и жить по-честному. В Венгрии у них крохотное пособие. В Германии оно побольше. Но, судя по моим наблюдениям, куда охотнее сидят на немецких пособиях, извините, русские.

Я боюсь другого. Из этих сотен тысяч молодых людей через время вырастут люди, чьи политические взгляды будут довольно резко отличаться от европейского большинства. Скажем, в Лондоне модернизированные индусы и арабы активно идут в политику, во Франции — меньше, зато там нападают на синагоги. Я не говорю, что сотни тысяч беженцев мечтают о еврейской крови, но мне бы очень не хотелось, чтобы крупнейшую синагогу Европы в Будапеште пришлось бы охранять с войсками.

Будут ли беженцы учить европейские языки

Я неплохо знаю латышскую и эстонскую историю и понимаю языковой комплекс этих народов. Но реальность такова: если беженцы прибывают в Голландию или Швецию — они могут спокойно работать, зная английский. Никто не будет от них требовать знаний голландского или шведского.

Это надо принять, как данность. Если в Европе пойдут реальные потоки массового перемещения людей, то держаться за то, чтобы все приезжие учили язык полуторамиллионного народа, нереально. Угрожать разными карами можно бывшим россиянам (имеются ввиду латвийские русские). Но людям с шенгенскими документами из Германии трудно чем-то пригрозить. Так что вряд ли от них будут требовать знания венгерского, португальского и латышского. Разве что, если те нацелятся в политику или на госслужбу.

Конечно, когда дети беженцев пойдут в школы — они будут учить вместе со всеми местный язык, но… В Будапеште есть большая колония китайцев, которые живут там лет по 25. Многие отправляют детей в венгерские школы — они торговцы и им нужны люди в магазинах. Но высшее образование предпочитают получать в будапештских подразделениях английских и американских вузов (Univercity of Maryland и т.д.), чтобы дети нормально владели языком более широкого применения и получили котирующийся в любой стране диплом. Скажем, у моих знакомых вьетнамцев дочь учится в Финляндии и считает себя европейкой.

Людям с шенгенскими документами из Германии трудно чем-то пригрозить. Так что вряд ли от них будут требовать знания венгерского, португальского и латышского.

Если бы я был националистом небольшой восточной страны, я бы смотрел на беженцев косо — моим наивным представлениям о корнях, традициях и языке приходит конец. Если бы я был человеком, для которого корни очень важны, для меня это стало бы трагедией. Но похоже, что следующее поколение, рожденное от беженцев, будет не немцами или французами, а европейцами, для которых безразличны мелкие европейские национальные традиции. Их родиной станет Европа. Увы, они не будут пускать слезу над Калевалой или легендой о Лачплесисе.

Для сравнения, в старой Австро-Венгрии наиболее про-габсбургски, проавстрийски ориентированными были восточно-европейские евреи. Их приняла и им дала права империя — и они стали имперцами, чувствуя себя свободно в большом пространстве. В то время, как словаки, венгры, и поляки заняли позицию обиженных и задвинутых империей.