В эпоху издыхающего застоя, под конвоем цензуры рождалось гениально легкое, искрящееся, радостное искусство
В чем феномен?
Пластинка вышла в 1981 году, четверть века назад, общим тиражом два миллиона экземпляров. Сейчас таких пластинок для детей не бывает. И поют они, дети то бишь современные, буквально семилетние крохи, у костра в летнем лагере – «А потом обними, а потом обмани…» (я не привираю, это не поэтическое преувеличение, а впечатление, взятое из жизни!). Насколько ж было лучше сочным голосом Юрского – «Прошел вечер плова, пришел вечер ласки, Фатима-а-а»… Это если уж говорить про любовную тематику.
В сказке про Али-бабу, как в каждом гениальном творении, было про все. Про любовь и верность, богатство и бедность, про тяжкий труд угнетенных разбойников и о вреде чванства. Детям и родителям одинаково увлекательно. И через 25 лет слушается с таким же восторгом. Не оторваться!
Вместо того, чтоб просто наслаждаться, с профессиональной журналистской дотошностью пытаюсь докопаться – в чем феномен? Почему в эпоху издыхающего застоя, под конвоем тройной цензуры рождалось это гениально легкое, искрящееся, радостное искусство – а сейчас не рождается? Может быть, потому, что талантов такого масштаба, да чтобы все в одном флаконе (в смысле – в одном поколении), сейчас нет. То есть талантливые артисты (певцы, композиторы, поэты…), конечно, есть. Масштаба нет.
А тут смотрите, какая компашка собралась: Али-баба – Олег Табаков, его женушка Зейнаб – Татьяна Никитина. Брат Касым – Сергей Юрский со своей Фатимой – Натальей Теняковой. Хасан-атаман – Армен Джигарханян… Плюс авторы: Смехов, Никитин, Берковский. Собрались и оторвались по полной. Столько хулиганских музыкальных выходок напридумывали! Приплели к арабской сказке все на свете – от «Танца с саблями» до «Там, за облаками». То в джаз бросает, то в рок.
Столько тайных намеков и в тексте (мне все время кажется, что «Пусть сдохнут все мои враги – вкусней не ел я кураги» в устах Юрского звучит как привет пушкинскому «Мне изюм не идет на ум…»), и в актерских интонациях… С одной стороны, вроде бы соблюдена полная советская политкорректность. Богатые (жадный Касым, и атаман, и разбойники иже с ним) наказаны, а бедные (Али-баба с семейством и все бедняки на базаре, которым он собирается раздать свои динары) процветают. Правда, процветают они за счет награбленного. Как-то двусмысленно все получается, улавливаете?..
Сказка – ложь, да в ней намек
Соцреализм требовал живописать сочувствие к трудящимся массам – тут и это есть. Труженики ножа и топора, пролетарии большой дороги сипло жалуются друг другу, сидя в своих 40 кувшинах: мол, все богатства достаются атаману, а нам – «лишь ста-а-а-а-рые ра-ны»… Подозрительные трудящиеся, правда? Ну все-таки трудящиеся, угнетенные массы, целых сорок человек, все как положено. И воровать, наверное, пошли не с жиру, а из-за несправедливого социального устройства феодальной Персии. Сказка должна ведь учить социалистического ребенка жизни – и учит. Но как-то странно…
Иногда дело доходит до прямых фиг в кармане. В шайке разбойников – типичный культ личности. Атаману поют дифирамбы: «Обойди весь белый свет, никого умнее нет нашего Хасана». И даже – «никого скромнее нет…» Тут уж не знаешь, разбойники ли потешаются над своим предводителем, ехидно нахваливая его за скромность, или же авторы – над своим собственным, увешанным орденами, окруженным лестью, над тем самым, который с густыми бровями.
А уж когда Джигарханян-Хасан с особенно смачным звуком целует одного из разбойников, своего фаворита-подручного – ну это уж ни в какие ворота не лезет! Только один мужчина в Советском Союзе имел право смачно и публично целовать других мужчин, своих подручных, не боясь быть обвиненным по статье 121-й. Это был, сами понимаете, кто – Леонид Ильич, по-имперски пышно отмечавший в год выхода пластинки свое 75-летие.
ага!