«Тевземцы» и сами торопятся, и коллег по Сейму поторопить намерены. Неопределенность с принадлежностью музея и его местонахождением очень беспокоит национал-радикалов. Хотят они вывести музей из ведения Рижской думы, которая не внушает им особого доверия, и на законодательном уровне добиться прикрепления Музея оккупации к тому зданию, в котором он сейчас размещается.
Рассмотреть соответствующий законопроект в первом чтении «тевземцы» планируют 22 июня, на последнем пленарном заседании весенней сессии. Уж очень подходящая дата.
В этот день 65 лет назад германская авиация начала бомбить военные и гражданские объекты на территории Советского Союза, в том числе и на территории Советской Латвии, а сухопутные войска перешли в наступление по всей линии государственной границы СССР.
Уже 1 июля немцы заняли Ригу, а 4 июля правительство Советской Латвии покинуло Валку. Территория страны была полностью оккупирована, и началась долгая, катастрофическая по своим последствиям оккупация. За три с половиной года, и это не считая Курземе – знаменитого Курляндского котла, – которая находилась под немцами до самого конца войны, на территории нашей страны были уничтожены сотни тысяч людей. Память об этих страшных страницах отечественной истории должна быть сохранена, и Музей оккупации хранит эту память.
Вопреки расхожему мнению, его экспозиция достаточно объективно отражает все основные моменты непростой, порою трагической истории нашей страны в ХХ веке. Громогласные трубы официальной пропаганды, вещающей о двух оккупациях, не проникают сквозь стены музея. Работникам музея не откажешь в научной добросовестности. Любому непредвзятому посетителю музея становится ясно, что оккупация была одна и начало ей положили первые разрывы бомб и первые выстрелы на границе ранним утром 22 июня 1941 года.
Однако не сбережением исторической правды озабочены «тевземцы», хлопоча о рассмотрении своего законопроекта в Сейме. Для них Музей оккупации – это бельмо в глазу русско- язычных жителей Латвии. Для них Музей оккупации – это оружие в психологической войне против доброй половины населения страны. А также средство в борьбе за удержание власти.
«Тевземцы» вроде бы в оппозиции. Но мало кто будет спорить с тем, что их влияние на политические процессы в стране огромно. Взять хотя бы договор о границе с Россией. Ведь именно они подняли шум по поводу Абрене, вынудив правительство принять вздорную декларацию, которая привела к серьезному ухудшению отношений между Латвией и Россией. Примеров, подобных этому, хватает.
Провокационная тактика «тевземцев» заключается в том, чтобы навязывать обществу негативные стереотипы, а партнерам по Сейму, из числа так называемых латышских партий, решения, препятствующие нормализации отношений между латышской и русской общинами. В мутной жижице противоречий между общинами и представляющими их интересы политическими партиями «тевземцы» чувствуют себя как рыба в воде. Только в насыщенном враждою и разногласиями растворе они и способны сохранять плавучесть.
Поэтому «тевземцы» не просто педалируют вопрос о будущем Музея оккупации, а вовлекают в эту рекламную акцию русофобии партии правящей коалиции. На заседание их фракции была приглашена министр культуры Хелена Демакова (Народная партия). А разве может заботящийся о своей репутации латышский политик проигнорировать подобное приглашение? Разве может он остаться в стороне от столбовой дороги, которую торят «тевземцы»? Разве может не взять на себя повышенных обязательств? «Тевземцы» мастера устраивать соцсоревнование.
Только на этот раз насмешила меня Хелена Демакова. Главное, сказала она, добиться принятия закона, в котором было бы сказано, что «музей во веки веков будет находиться в его нынешнем здании».
Филипп Осипович Швейник, многолетний директор Рижской филармонии, после первой своей одиннадцатилетней отсидки в ГУЛАГе, руководил музыкальным училищем в Елгаве. В 1949 году «подметали» бывших политзаключенных, «подмели» и его. Полковнику госбезопасности, который принес ему постановление о «вечном поселении в Енисейском крае», Филипп Осипович сказал: «Вечного ничего не бывает».
В 1954 году он вернулся в Латвию и возглавил Рижскую филармонию. Вечного ничего не бывает. И я не исключаю, что через пару десятков лет на месте нынешнего Музея оккупации будет выситься обелиск согласия и примирения.
И приходить к нему будут все жители Латвии, независимо от того, на каком языке они произнесли свое первое слово. Почему-то я верю в то, что это случится.
Однако для серьезных процессов требуется время. Осознание бесперспективности того, что делают «тевземцы» и иже с ними, не придет в одночасье. А мы и не торопимся. Недаром же говорят: поспешишь, людей насмешишь.