Такого количества звезд — артистов санкт-петербургских императорских театров — Двинский театр еще не видел.
Но восторгу двинчан не было предела, когда в пьесе «Бой бабочек» (которая, по иронии судьбы, станет последней пьесой, сыгранной великой актрисой) на сцене появился дуэт Комиссаржевской и Ходотова.
Они играли замечательно. Грация и простота, необычайная мягкость и теплота актрисы сводили с ума двинскую публику. Невозможно было забыть глаза Комиссаржевской: темные, умные, грустные, немного встревоженные даже в минуты редкой радости.
Никто и не догадывался, что роман звездной пары, длившийся 4 года, фактически закончился. Вера строила фантастические творческие планы создания собственного театра, где Коке отводилась ведущая роль. А он просто радовался игре на сцене, выступлениям в концертах, бесконечным ночным застольям, легким любовным интрижкам и тяготился непосильными требованиями Комиссаржевской.
А ведь начиналось все так красиво: ему — 22 года, ей — 36 лет. Ходотов ее боготворил, а Вера писала ему необыкновенные письма. Когда они расстались, Комиссаржевская просила бывшего любовника уничтожить ее послания, которых за эти годы скопилось около 400. Понимая цену этих страничек, исписанных неровным почерком (Вера писала их обычно в дороге, сидя в купе вагона и любуясь мелькавшими за окном картинками), Ходотов вернул письма актрисе, но предварительно сделал копии. Уже в преклонном возрасте он стал писать пьесы, и все его сорокалетние героини обычно говорили словами его некогда обожаемой Верочки.
Окончательный разрыв произошел по возвращении с этих гастролей: уставшая от интриг и сплетен Комиссаржевская покинула Александринский театр, Ходотов остался.
Любовь переросла в житейский кошмар
Говорят, что если бы Комиссаржевской не пришлось в жизни перенести столько унижений и предательства, она не смогла бы стать такой великой актрисой, «солнцем России», как ее величали критики.
Верочка была старшей дочерью и любимицей в семье известного тенора Федора Ивановича Комиссаржевского. Девочка росла ужасной фантазеркой, непоседой и шалуньей и мечтала быть или доктором, или извозчиком, выбирая почему-то профессии сугубо мужские.
Детство закончилось, когда Федор Иванович, даже не удосужившись сообщить жене лично, написал ей в письме, что влюбился в княжну и домой возвращаться не собирается. Узнав, что счастливая соперница ждала ребенка, мать Веры дала отцу развод, взяв всю вину на себя. Счастливый Федор Иванович, женившись вторично, переселился в Москву, а для осиротевшей семьи началась черная полоса, из которой Верочка видела для себя только один выход — замужество.
В 19 лет по уши влюбленная упрямица, несмотря на отговаривавших ее от опрометчивого шага родных, выскочила замуж за светского красавца, художника, графа Владимира Муравьева. Любовь быстро переросла в обычную трагедию и житейский кошмар. Пьянство, рукоприкладство мужа, нищенское существование и непрерывные скандалы Верочка еще как-то терпела, но роман мужа со своей родной сестрой Надей она простить не смогла. Комиссаржевская разорвала этот брак, длившийся три года, и, узнав, что Надежда беременна, повторила поступок матери, взяв при разводе всю вину на себя.
Но брак с бывшем мужем Веры не принес счастья ее сестре, граф издевался над Надей еще более изощренно: он мог хладнокровно целиться в разлучницу из револьвера, жечь ее нагретыми щипцами для волос, грозиться зарезать, приставляя кинжал к ее груди. Попытка Верочки в это время отравиться закончились тяжелым психическим заболеванием, месяцем, проведенным в сумасшедшем доме, и несколькими годами отчаяния и безнадежности.
И только встреча с морским офицером Сергеем Зилоти, страстным поклонником театра, вернула ее к жизни. Брак между ними не состоялся, но у Комиссаржевской появился смысл жизни — театр. Она вместе с сестрой Ольгой переехала в Санкт-Петербург к отцу, который к тому времени уже расстался со своей княжной. Федор Иванович поддержал Верочку в ее увлечении.
Появление Комиссаржевской сначала на сцене провинциальных, а затем и столичных театров, было успешным. За свою артистическую карьеру актриса сыграла более 200 ролей. Ею восторгался Станиславский, в нее были влюблены Валерий Брюсов, Антон Чехов. Сама Ермолова, принеся Комиссаржевской цветы за кулисы, взволнованно повторяла: «Ну разве можно так играться?».
Такая страстная и увлекающаяся натура, как Комиссаржевская, не могла не «заболеть революцией». Она помогала большевикам, а они без зазрения совести эксплуатировали ее талант. Вспоминают такой случай: во время гастролей в Баку Комиссаржевская в очередной раз дала согласие на концерт, средства от которого должны были пойти на подпольную типографию. Выступление актрисы, как всегда, прошло с бешеным успехом — Комиссаржевская пела, танцевала, читала стихи. Благодарная публика преподнесла своей любимице букет из сторублевых купюр, перевязанный розовым бантом.
«Вы бы мне хоть розовую ленточку оставили на память!» — пошутила Комиссаржевская. «И так не забудете», — в ответ кинул Леонид Красин, будущий нарком внешней торговли в правительстве Ленина.
Жизнь артистов испокон века была полна интриг, сплетен и зависти, и непрактичная Комиссаржевская постоянно становилась объектом травли. Но и восторга благодарной публики в ее жизни было немерено.
Трагедией для всей театральной России стала ее нелепо ранняя смерть. За три месяца до этого Комиссаржевская отпраздновала свое 45-летие.
Актриса умоляла закрыть ей лицо…
Это случилось во время гастролей в Ташкенте. Не слушавшая предостережений друзей о случаях черной оспы в городе, Комиссаржевская, всегда мечтавшая о прогулке по настоящему восточному базару и шашлыку прямо с жаровни, отправилась в старый город. Весь день актриса радовалась, как ребенок, а вечером ей хватило сил только доиграть спектакль — из театра сама она выйти уже не смогла. Диагноз: черная оспа — болезнь, неузнаваемо уродующая человека, осложнение на почки. И 10 февраля 1910 года в 13 часов 40 минут великой Комиссаржевской не стало.
Перед смертью она умоляла закрыть ей лицо — больше всего в жизни она боялась потерять привлекательность: «Ничто не заставит меня отчаяться и потерять мужество, кроме ужаса стать безобразной». Еще одной ее последней просьбой было пожелание, чтобы сожгли все ее письма. И друзья выполнили ее волю — в первые же часы после ее смерти все письма из шкатулки актрисы были преданы огню.
P.S. Ее похороны были всенародными. Гроб с телом Комиссаржевской в Петербурге встречали тысячи людей. Траурная процессия, направлявшаяся к Александро-Невской лавре, растянулась на половину Невского проспекта…