Немного про любовь 2

Лежит Сидоров на кровати и думает: “Вот лежу я на белой простыне, и про Люську думаю!” И так ему стало хорошо, так уютно на белой простыне, что от избытка чувств — матом выругался! Лежит себе, полицию поминает… А когда на карачках до двери докарабкался, вовсю растроганный стал к Люське проситься. Соскучился. А полицмены тоже матом, но ни чуточки нерастроганные. А самый бесчувственный открыл дверь, взял под рученьки Сидорова, поволок на кровать, а сам не донес, и его головой об пол обронил, но тело уже было бесчувственное, и Сидорову было на свою голову наплевать. Потом Сидоров очухался и лег на кровать, а тот, на которого он упал, не знал, что у Сидорова настроение хорошее, и дал ему нечаянно по уху. Пригляделся Сидоров — точно! Не его кровать! И настроение сразу испортилось.

А уж как Люська соскучилась!.. Вырвала пряди клок у соседки, которая ей про её любовь не поверила, лежит, думает: “Вот лежу я вся счастливая, даже неловко мне. Эгоистка я, надо счастьем своим ещё с кем-нибудь поделиться…” Подумано-сказано-сделано — встала, оттаскала за космы другую соседушку недоверчивую, а как поделилась — по Сидорову еще больше соскучилась. И поковыляла кряхтя и ни капельки не прихрамывая, и стала в дверь колотить. У этих полицейских чувства тоже были притупленные, они Люську по привычке дурного воспитания сразу по башке огрели, им на Сидорова было наплевать, они его даже не видели. Люська очухалась, от наглости полицейских прямо обомлевшая, а их след за дверью простыл, дымком сигарет попахивая.

И вышли они утром в обнимочку, такая парочка, любо-дорого посмотреть, и никакое у него ухо было не опухшее, просто при лысине ухи в глаза кидаются, а у него еще была почка отбитая, вот он и взгрустнул, наверное, а у неё с похмелья голова радостью встречи была встревоженная. И все это слухи, и жили они долго и счастливо, и в один день, в один час не померли, когда пошли за покупками, и после отрезвителя угодили под "Камаз"… Он видный такой был, а она такая красавица…

 Роман Самарин