“Советская власть держится на еврейских
мозгах, латышских штыках и русских дураках!”
— такая поговорка существовала в России в первые годы после революции. Была
тогда у простого народа в ходу и иная фраза: “Не ищи палача, а ищи латыша”.
Сперва их называли “железной гвардией Октября”. Потом
прежние фанфары сконфуженно умолкли. “Вдруг” обнаружилось, что на счету
латышских стрелков сотни тысяч ни в чем не повинных жертв. Они положили начало
большевистской диктатуре, а затем исправно топили страну в крови.
“Латышские полки первыми и почти поголовно перешли в
Красную социалистическую армию, самоотверженно и храбро исполняя свой
революционный долг пролетарской армии, как на внутреннем, так и на внешних
фронтах РСФСР”, — писал в 1919 году лидер большевиков Латвии П.Стучка. В то
лихое время был создан особый руководящий орган — Исколастрел (Исполнительный
комитет латышских стрелков). 19 ноября один из латышских полков, бойцы которого
отличались “образцовой дисциплиной и пролетарской сознательностью”, был вызван
в столицу для усиления революционного гарнизона. Столь эталонные “солдаты
революции” пригодились, например, для исторического разгона Учредительного
собрания в начале января 1918 года, положившего начало большевистской диктатуре
в стране.
Еще 250 человек “самых-самых” были выделены в особый
сводный отряд под командой бывшего подпоручика Яна Петерсона, которому
поручалась охрана “колыбели революции” — Смольного дворца. Именно эти стрелки
охраняли литерный поезд, перевозивший Ленина и членов правительства советской
России в новую столицу — в Москву. А там отряд Петерсона, который позднее
преобразовали в отдельный полк, взял под охрану Кремль, где жили и работали
руководители страны.
Особенно много бывших стрелков-прибалтов пошло
работать в Чрезвычайную комиссию. Эсеры писали: в Москве в ВЧК “непосредственных служащих в
1919 году было более 2000. Из них три четверти латышей. Латыши вообще занимают
особое положение в учреждениях ЧК. Они служат здесь целыми семьями и являются
самыми верными адептами нового коммунистического строя. Это своего рода
“чужеземная опричнина”... В Москву из Латвии в ВЧК едут, как в Америку, на
разживу”.
Чекистское начальство в значительной мере состояло
тоже из “земляков”. И первым среди них вспоминается, конечно, Я.Петерс —
заместитель председателя ЧК. Вот лишь несколько цитат из его публичных
выступлений, относящихся к 1918—1919 годам:
“Я заявляю, что всякая попытка русской
буржуазии еще раз поднять голову встретит такой отпор и такую расправу, перед
которой побледнеет все, что понимается под красным террором...” (к)
“Советская власть держится на еврейских
мозгах, латышских штыках и русских дураках!”
— такая поговорка существовала в России в первые годы после революции. Была
тогда у простого народа в ходу и иная фраза: “Не ищи палача, а ищи латыша”.
Сперва их называли “железной гвардией Октября”. Потом
прежние фанфары сконфуженно умолкли. “Вдруг” обнаружилось, что на счету
латышских стрелков сотни тысяч ни в чем не повинных жертв. Они положили начало
большевистской диктатуре, а затем исправно топили страну в крови.
“Латышские полки первыми и почти поголовно перешли в
Красную социалистическую армию, самоотверженно и храбро исполняя свой
революционный долг пролетарской армии, как на внутреннем, так и на внешних
фронтах РСФСР”, — писал в 1919 году лидер большевиков Латвии П.Стучка. В то
лихое время был создан особый руководящий орган — Исколастрел (Исполнительный
комитет латышских стрелков). 19 ноября один из латышских полков, бойцы которого
отличались “образцовой дисциплиной и пролетарской сознательностью”, был вызван
в столицу для усиления революционного гарнизона. Столь эталонные “солдаты
революции” пригодились, например, для исторического разгона Учредительного
собрания в начале января 1918 года, положившего начало большевистской диктатуре
в стране.
Еще 250 человек “самых-самых” были выделены в особый
сводный отряд под командой бывшего подпоручика Яна Петерсона, которому
поручалась охрана “колыбели революции” — Смольного дворца. Именно эти стрелки
охраняли литерный поезд, перевозивший Ленина и членов правительства советской
России в новую столицу — в Москву. А там отряд Петерсона, который позднее
преобразовали в отдельный полк, взял под охрану Кремль, где жили и работали
руководители страны.
Особенно много бывших стрелков-прибалтов пошло
работать в Чрезвычайную комиссию. Эсеры писали: в Москве в ВЧК “непосредственных служащих в
1919 году было более 2000. Из них три четверти латышей. Латыши вообще занимают
особое положение в учреждениях ЧК. Они служат здесь целыми семьями и являются
самыми верными адептами нового коммунистического строя. Это своего рода
“чужеземная опричнина”... В Москву из Латвии в ВЧК едут, как в Америку, на
разживу”.
Чекистское начальство в значительной мере состояло
тоже из “земляков”. И первым среди них вспоминается, конечно, Я.Петерс —
заместитель председателя ЧК. Вот лишь несколько цитат из его публичных
выступлений, относящихся к 1918—1919 годам:
“Я заявляю, что всякая попытка русской
буржуазии еще раз поднять голову встретит такой отпор и такую расправу, перед
которой побледнеет все, что понимается под красным террором...” (к)