Теперь об отчуждении потребления. Современный человек «цивилизованного» общества лишь в малой степени потребляет вещи как вещи, а в основном потребляет вещи как символы. Это и есть отчуждение потребления. Когда советскому чиновнику нужно было, поменяв кресло менять шапку (пыжика на бобра и т.д.) – это символическое потребление. Когда американец, изменив социальный статус не особо то и существенно, должен поменять район проживания, автомобиль, дом и магазины, в которых он покупает – это символическое потребление. Когда потребитель покупает новый телевизор и выбрасывает старый, хотя не понял и 10-й доли всех «инновационностей», которые расписаны в рекламе, а старый работает превосходно – это символическое потребление.
Вещи оцениваются не по их потребительским свойствам, а по тому, что они символизируют (статус, как правило, «успешность» или что-то в этом роде). В отличие от вещи/вещи, которая дает удовлетворение все время, пока имеет потребительские свойства, ибо только ради потребительских свойств она нам и нужна, у вещи/символа потребительские свойства на втором месте. Как следствие, они перестают приносить удовлетворение сразу после совершения покупки, как акта подтверждения своего статуса. Человек тут же начинает мечтать о следующей покупке, как наркоман, о новой дозе.
Вот израильский гражданин Абрамович гад покупает яхты и клубы. Но никто не спрашивает, нужны ли лично Абрамовичу эти яхты и клубы. Социальная система заставляет его подтверждать статус раз за разом. Тут не только отчуждение потребления, но непосредственно с ним связанное отчуждение от людей. Сам капитал Абрамовича, его социальная позиция вынуждают его повышать свой статус в конкретном направлении, а именно втереться в западные элиты, в наиболее статусные группы этих элит, а именно британские. Он покупает футбольный клуб, хотя возможно ненавидит футбол всеми фибрами души, или возненавидел после того, как ввязался во всю подноготную. Он отирается в лондонских гостиных и престижных клубах, хотя ему, возможно, смотреть тошно на этих чопорных британцев, чужих и неприятных людей. Он бы в миллион раз с большим удовольствием попил бы водки со старым сибирскими дружбанами-урками, но всего этого ему нельзя, ибо тот институт, в который он вляпался, предлагает только очень жесткие статусные позиции. Шаг вправо, шаг влево – "расстрел". Вспомните капиталистов 18-го, 19-го веков. Не Гобсеков, а капиталистов т.с. американского типа. И не наследников, а тех, кто сколачивал состояния. Перечитайте Драйзера «Титан, стоик, финансист». Они вовсе не стремились покупать яхты и футбольные клубы. Они вообще жили сравнительно скромно, и именно потому, что их труд был неотчужден. Они со страстью играли в любимую игру. И играли бы в нее даже за тюремную баланду.
Но Абрамович не из таких. Его назначили олигархом, он так же отчужден от своей трудовой деятельности, как и последний работяга. Поэтому ему скучно и тоскливо. Свою скуку и тоску он пытается преодолеть бессмысленными дорогими покупками, на мгновение подтверждающими самооценку через статусный символ, но скоро опять тоска и скука. Он отчужден от людей, ибо вокруг него, как правило, чужие, неприятные ему люди, перед которыми он должен постоянно подтверждать свой статус, и которые должны так же поступать по отношению к нему. Люди, с которыми он находится в перманентной конкуренции. Поскольку он лишен возможности заниматься неотчужденным трудом, т.е. «играть» в любимую (и общеполезную!) «игру», у него нет рядом по-настоящему солидарных с ним людей. Дело в том, что именно общее дело, которое ценно само по себе для соучастников в нем, делает их отношение по-настоящему бескорыстным и солидарным. А иначе начинается паучник в банке. В общем, я не удивлюсь, если он как-нибудь вставит себе в рот дуло и нажмет курок.
Теперь об отчуждении потребления. Современный человек «цивилизованного» общества лишь в малой степени потребляет вещи как вещи, а в основном потребляет вещи как символы. Это и есть отчуждение потребления. Когда советскому чиновнику нужно было, поменяв кресло менять шапку (пыжика на бобра и т.д.) – это символическое потребление. Когда американец, изменив социальный статус не особо то и существенно, должен поменять район проживания, автомобиль, дом и магазины, в которых он покупает – это символическое потребление. Когда потребитель покупает новый телевизор и выбрасывает старый, хотя не понял и 10-й доли всех «инновационностей», которые расписаны в рекламе, а старый работает превосходно – это символическое потребление.
Вещи оцениваются не по их потребительским свойствам, а по тому, что они символизируют (статус, как правило, «успешность» или что-то в этом роде). В отличие от вещи/вещи, которая дает удовлетворение все время, пока имеет потребительские свойства, ибо только ради потребительских свойств она нам и нужна, у вещи/символа потребительские свойства на втором месте. Как следствие, они перестают приносить удовлетворение сразу после совершения покупки, как акта подтверждения своего статуса. Человек тут же начинает мечтать о следующей покупке, как наркоман, о новой дозе.
Вот израильский гражданин Абрамович гад покупает яхты и клубы. Но никто не спрашивает, нужны ли лично Абрамовичу эти яхты и клубы. Социальная система заставляет его подтверждать статус раз за разом. Тут не только отчуждение потребления, но непосредственно с ним связанное отчуждение от людей. Сам капитал Абрамовича, его социальная позиция вынуждают его повышать свой статус в конкретном направлении, а именно втереться в западные элиты, в наиболее статусные группы этих элит, а именно британские. Он покупает футбольный клуб, хотя возможно ненавидит футбол всеми фибрами души, или возненавидел после того, как ввязался во всю подноготную. Он отирается в лондонских гостиных и престижных клубах, хотя ему, возможно, смотреть тошно на этих чопорных британцев, чужих и неприятных людей. Он бы в миллион раз с большим удовольствием попил бы водки со старым сибирскими дружбанами-урками, но всего этого ему нельзя, ибо тот институт, в который он вляпался, предлагает только очень жесткие статусные позиции. Шаг вправо, шаг влево – "расстрел". Вспомните капиталистов 18-го, 19-го веков. Не Гобсеков, а капиталистов т.с. американского типа. И не наследников, а тех, кто сколачивал состояния. Перечитайте Драйзера «Титан, стоик, финансист». Они вовсе не стремились покупать яхты и футбольные клубы. Они вообще жили сравнительно скромно, и именно потому, что их труд был неотчужден. Они со страстью играли в любимую игру. И играли бы в нее даже за тюремную баланду.
Но Абрамович не из таких. Его назначили олигархом, он так же отчужден от своей трудовой деятельности, как и последний работяга. Поэтому ему скучно и тоскливо. Свою скуку и тоску он пытается преодолеть бессмысленными дорогими покупками, на мгновение подтверждающими самооценку через статусный символ, но скоро опять тоска и скука. Он отчужден от людей, ибо вокруг него, как правило, чужие, неприятные ему люди, перед которыми он должен постоянно подтверждать свой статус, и которые должны так же поступать по отношению к нему. Люди, с которыми он находится в перманентной конкуренции. Поскольку он лишен возможности заниматься неотчужденным трудом, т.е. «играть» в любимую (и общеполезную!) «игру», у него нет рядом по-настоящему солидарных с ним людей. Дело в том, что именно общее дело, которое ценно само по себе для соучастников в нем, делает их отношение по-настоящему бескорыстным и солидарным. А иначе начинается паучник в банке. В общем, я не удивлюсь, если он как-нибудь вставит себе в рот дуло и нажмет курок.
Ответы на коммент:
«Бешеный» рост цен на молочные продукты в Латвии — ожидают уже скоро
За Абрамовича с его тоской и ограничениями я переживаю не больше, чем он о моём благополучии.