Телеграфу удалось поговорить с режиссером на кинофоруме “Арсенал”, где он был в числе почетных гостей.
Я — литературный человек
— Впервые я оказался здесь осенью 1988 года, — рассказывает Евгений. — Честно говоря, “Арсенал” был первым в моей жизни международным кинофестивалем, на который я получил приглашение. И он произвел на меня большое впечатление.
— И что уже было у вас за плечами к тому моменту?
Сорок лет работы ассистентом, вторым режиссером и прочее. И собственный фильм “Защитник Седов”.
— Такой материал для мемуаров!
Да, я уже сделал большую книжку “Александр Кайдановский в мемуарах и фотографиях” и получил за нее приз Гильдии кинокритиков как за лучшую книгу года. Это 45 воспоминаний и 165 фотографий. Еще у меня вышло около 70 статей по истории кино и литературы. Я являюсь одним из составителей недавно вышедшего 3-го тома академического собрания сочинений Грибоедова. По образованию я историк, но мой отец был учителем литературы, поэтому занимаюсь и тем, и тем, и еще кино.
— Последние 12 лет вы занимаетесь кинодокументалистикой?
Не могу найти денег на те фильмы, которые хотел бы сделать в игровом кино. Главная мечта — это “Призрак Александра Вольфа” по Гайто Газданову. А также Валентин Катаев — “Уже написан Вертер”, Юрий Давыдов — “Глухая пора листопада”, Алексей Слаповский — “Первое второе пришествие”. Очень хотел бы снять фильм “Двойник” по Достоевскому, “Портрет” и “Записки сумасшедшего” Гоголя. Я — литературный человек. А поскольку суммы расходов на кино игровое и кино документальное разнятся в десятки раз, то документальное кино мне удается делать. Была передача о Кайдановском для телецикла “Чтобы помнили”, затем фильм о нем “Смерть сталкера”. “Леонид Гайдай: от смешного до великого” (4 серии), “Другой Тютчев”… Предпоследний фильм — “Зощенко и Олеша”. А последняя лента — “Красный Сион”, о судьбе еврейского поселения, образованного в 30-е годы минувшего века в Крыму.
— Но где сегодня показывают документальное кино?!
Вообще в России в прошлом году уровень кинопроизводства достиг уровня последних лет советской власти — было сделано около 150 фильмов. Среди них немало документальных, причем уровень некоторых гораздо выше, чем игровых. К сожалению, хорошей кинодокументалистике уготована только фестивальная судьба или показ по каналам, которые транслируются за границу либо демонстрируются в три часа ночи в Москве. Но когда есть возможность, зрители ходят, интерес есть.
Тарковский. После смерти
— Вам посчастливилось работать с Тарковским — что для вас главное в нем?
Не буду оригинален — он гений. Это, наверное, единственный российский режиссер после Эйзенштейна, который официально признан всем мировым кинематографическим сообществом.
Странно вот что. В начале 1990-х годов я бывал в Париже и всегда ездил на могилу Тарковского. Она представляла собой жалкое зрелище: блок из пустотелых кирпичей с нишей, в которой стоял покосившийся, сколоченный из двух штакетин крест. И я каждый раз искал какие-то палочки, чтобы хоть как-то заставить его стоять вертикально. Судя по всему, ближние не очень баловали могилу своими посещениями.
— И мировая кинообщественность тоже о ней не заботилась?
Там сложная история. Лариса Тарковская в какой-то момент подружилась с Козыревым (бывшим министром иностранных дел РФ). Он собрал деньги и установил крест, на котором написано, что Тарковский “видел ангелов”. Хотя, думаю, что Тарковский перевернулся бы в гробу, когда увидел этот крест а-ля рюсс. Давно и остро стоит вопрос издания работ Тарковского. Прежде всего “Мартиролога”, его дневников. Лариса Павловна сказала, что она может дать только машинописную копию, оригинал ей слишком дорог. Потом я понял, в чем дело. Эти дневники были изданы во многих странах, и имеются разночтения. Причем они касаются, как правило, Ларисы Павловны и всех, кто окружал Тарковского. Обо всех написано все больше гадостей, а о ней — все больше всяких трогательных вещей…
Не худшее влияние
— Тарковский и Кайдановский — они в чем-то пересекались, а в чем-то очень разные. Кайдановского называют самым таинственным режиссером и актером российского кинематографа. Что вы об этом думаете?
Мы с Сашей оба из Ростова-на-Дону. Оказалось, что и на многие вещи смотрим практически одинаково. Вместе работали с начала и до конца на “Сталкере” — два года. И выходные проводили вместе. А в Москве жили по соседству. Вместе учились на Высших режиссерских курсах — я у Рязанова, он — у Тарковского. Но поскольку Тарковский уехал, то де-факто его мастером был Соловьев.
Саша был одним из самых образованных людей, которых я встречал в жизни. И думаю, что ему это мешало как актеру. А “Сталкер”, с одной стороны, сделал его звездой мирового класса, а с другой — задержал в актерской профессии. Он эту профессию пережил еще до “Сталкера” — ставил спектакли, пытался поступать во ВГИК на Высшие режиссерские курсы. В результате он их окончил и успел снять шесть фильмов.
— Он был под сильным влиянием Тарковского?
Да, и только в последнем фильме начал от него освобождаться. Ну, это в конце концов не худшее влияние. А ленты Кайдановского чрезвычайно интересны и глубоки. Это две картины по Борхесу — “Гость” и “Сад”. Фильмы “Иона, или Художник за работой” по Камю и “Простая смерть” по Льву Толстому (последний Тарковский хотел сделать сам, а когда понял, что не снимет, то попросил Сашу). И “Жена керосинщика”. Он еще снял для Рижского киновидеоцентра лучший фильм о Параджанове “Маэстро”, который в России, к сожалению, никогда не показывали. Но после 1988 года Саша уже лишь бесконечно переписывал свой сценарий “Восхождение к Эрхарду” о противоборстве между любовью к Богу и любовью к человеку.
Мне этого не простили
— Евгений, вы пришли в кино через историю и социологию. И первый самостоятельный фильм сняли далеко не сразу?
Да, путь к самостоятельной режиссуре занял у меня 15 лет. Кино — это довольно закрытое сообщество, человеку со стороны прорваться трудно. Мне повезло, мой дебютный фильм “Защитник Седов” сразу получил приз Британской академии кино и телевидения (BAFTA), то есть английский “Оскар”. И я думал, что передо мной откроются все двери. Но получилось все наоборот, потому что многие мне этого не простили.
И еще нюанс. Во всем мире продюсер — это человек, который берет на себя инициативу и ответственность за создание фильма. А затем зарабатывает на продаже продукта, который получился в результате его инициативы. У нас же продюсер — это тот, кто имеет доступ к государственным источникам. А в ходе производства минимальную сумму тратит на фильм, максимальную оставляет себе, в поощрение инициативы и безответственности. Фильм нужен продюсеру только как некий предмет, которым он может отчитаться перед Госкино. Есть, конечно, небольшое число продюсеров, которые действительно любят кино, и, к счастью, их появляется все больше.
— А заметили ли вы что-нибудь настоящее среди продукции нынешних российских режиссеров, скажем, “до сорока”?
Я не очень хорошо их знаю, потому что русские фильмы удается посмотреть только на фестивалях. Вот и в конце октября в Риге будет фестиваль российского кино. На нем планируется показать, скажем, очень любопытный фильм Ивана Вырыпаев “Эйфория”, который недавно получил в Венеции приз за лучший дебют. Вообще практически все лучшие фильмы последнего года заявлены в рижской программе — думаю, любой фестиваль мира был бы счастлив приветствовать у себя такие картины. Так что потихонечку дело налаживается.
Досье
Евгений Цымбал — режиссер, сценарист, актер. Родился в 1949 г. в Ейске, Краснодарского края. Окончил исторический факультет Ростовского университета, в 1984 г. — Высшие курсы сценаристов и режиссеров. Работал социологом, старшим администратором на киностудии “Мосфильм”, ассистентом режиссера на фильмах А.Тарковского, Н.Михалкова, Л.Шепитько, Э.Рязанова, Э.Лотяну, М.Захарова. Автор ленты “Дзига и его братья” (премия “Ника”) и других документальных картин.