Пострадавших от педофилии малышей отправили назад в семью — туда же, где над ними еще недавно издевались. “Телеграф” решил выяснить, какое звено в системе защиты детей не сработало. Оказалось, это не отдельный случай, а тенденция — подобные ситуации в Латвии возникают постоянно.
“Этого не может быть”
О том, что в Латвии за первую неделю октября зарегистрировано три случая педофилии, мы узнали от главы Рижского центра по защите прав детей Яниса Гулбиса. Насилию и сексуальному использованию подверглись малыши из Бауски, Юрмалы и, возможно, Риги — двух, двух с половиной и трех лет. В одном случае под подозрение попал отчим, об остальных подробнее не сообщалось. Гулбис полученную информацию сразу передал в полицию, которая и принялась за расследование. Однако ни малыши, ни подозреваемые не были изолированы — получилось, что возможные насильники снова остались наедине со своими жертвами. “Как правило, в подобных случаях дело вперед больше не идет, — говорит Гулбис. — Дальше ребенок больше ничего говорить не будет, его просто запугивают”.
После публикации в редакции раздался телефонный звонок. “Такого просто быть не может, — возмущенно произнесла сотрудница МИДа. — Одна из первых международных конвенций, которую подписала Латвия, была конвенция по защите прав детей, это было еще в 1990 году”.
Ребенок в Юрмале изолирован
Латвийское законодательство описывает весьма четкую схему действий в случаях насилия над детьми. “О случаях педофилии или насилия над детьми в полицию может сообщить любой человек, обладающий такой информацией, даже если это только подозрения, — рассказала Телеграфу юрист Линда Свилане, специализирующаяся на вопросах насилия в семье. — В то время как полиция ведет расследование, нужно обратиться в Сиротский суд, который может действовать немедленно. Если есть основания думать, что под угрозой безопасность ребенка, его должны изолировать. Если появились подозрения относительно обоснованности и законности действий Сиротского суда, можно обратиться в Министерство по делам семьи и детей”.
Однако в последних случаях эта схема, по словам Гулбиса, сработала только в Юрмале, где ребенок уже изолирован. “Как только мы узнали, сообщили в полицию и Сиротский суд”, — рассказал Гулбис. Впрочем, в Юрмальском сиротском суде Телеграфу сообщили, что информация об этом случае поступила не из Риги, а из местной полиции. “Больше ничего мы сказать не можем, мы должны защищать ребенка и семью”, — добавила зампредседателя Юрмальского сиротского суда Илма Кинца. Ответ юрмальской полиции тоже был лаконичен. “Ребенок изолирован, проходит расследование”, — сказала следователь Диана Гарозе. Когда ребенок был изолирован, сколько времени прошло до тех пор, как полиция узнала о возможном насилии, тоже неизвестно.
А в Бауске — тишина
Второй случай относится к Бауске, только там о случившемся никто не знает. “Мы не слышали ни о каком насилии над несовершеннолетними”, — сказали Телеграфу в местном Сиротском суде. “У нас не было подобных случаев с июля”, — утверждает глава Криминальной полиции Бауски Сергей Пашуков.
При этом Янис Гулбис заявляет, что информированы и полиция, и Сиротский суд. “Это сложное дело, но мы его не оставим, — добавил он. — Очень трудно что-то доказать, если сама мать покрывает мужа (отчима) и ничего не рассказывает”. Однако и в этом случае есть выход — обратиться в Сиротский суд, который должен изолировать ребенка, даже если пока имеются просто подозрения. “Пока полиция занимается расследованием, за безопасность ребенка отвечает Сиротский суд”, — сказал Телеграфу помощник министра по делам семьи и детей Виестур Клейнбергс. Однако Бауский сиротский суд до сих пор ничего не знает.
Не хватает специалистов
Подобные ситуации в стране не редкость. Сначала в полицию сообщают о педофиле, его допрашивают, а потом отпускают. Это Телеграфу подтвердили и в Рижском центре по защите прав детей, и в Министерстве по делам семьи и детей. “К сожалению, такое бывает, например когда не хватает доказательств, — признала в разговоре с Телеграфом глава юридического отдела Госинспекции по защите прав детей Андра Рейнфелде. — Если произошло изнасилование, это может доказать экспертиза, а если контакта не было, то доказать это очень сложно”.
В чем проблема? “В полиции обязательно должен быть человек по делам семьи, в нашей полиции таких специалистов почти нет. Причины — низкие зарплаты. К тому же это настолько редкие специалисты, что удержать их невозможно. В итоге допрос проводят без психолога и делают вывод, что ребенок блефует, после чего всех отпускают. Мы-то понимаем, когда ребенок врет, а в полиции понять не в состоянии. Никто не может сказать, сколько в Латвии таких семей. В большинстве случаев эти преступления не раскрываются”.
Начальник Госполиции Алдис Лиелюксис ситуацию комментировать отказался, сославшись на занятость. “Обратитесь в местное отделение, начальник полиции не может комментировать каждый случай”, — посоветовал он Телеграфу. Только вот случай, к сожалению, давно превратился в тенденцию.
