За убийство – 3 месяца и 28 дней 12

Ровно столько времени пробыл арестованный В. Журов в следственном изоляторе, и потому из зала суда ушел домой вместе с женой к несовершеннолетним детям. В последнем слове обвиняемый заявил, что никого не убивал и просил оправдать его. Свое признание полиции назвал оговором. Следствие, которое велось валко и шатко более семи лет, ни к чему не пришло. Прямых доказательств вины Журова, который вместе с приятелем Сергеем Ерофеевым был на месте преступления, не было добыто. И потому применение 123-й статьи УЗ неправомерно.

Как мы уже писали, трагедия произошла 15 ноября 2003 года в десятом часу вечера во дворе дома N171, на Новом строении. Будучи пьяными, В.Журов и С.Ерофеев справляли нужду на виду домов, которые периметром окружают двор. Случайно оказавшийся там Виктор Боровик, мужчина ростом под два метра, физически крепкий, сделал замечание хулиганам, а те полезли в драку. Как она проходила в хорошо освещенном пространстве, никто не видел или не хотел видеть. Реконструкция события происходила со слов Ерофеева, поскольку он был более трезв, чем собутыльник Журов, с которым возвращался из кафе. Журов был настолько пьян и агрессивен в питейном заведении, что приятели решили уйти оттуда, а чтобы Журов не потерял портмоне с документами, Ерофеев взял их себе.

По ним-то, которые были найдены в кармане Виктора Боровика, избитого и доставленного в 6 утра в больницу скорой помощью, полиция и найдет Журова. Его арестуют, на допросах он утверждает, что ничего не помнит, на следственном эксперименте на месте убийства не может показать, где кто стоял, что делал. Картину словесно нарисовал Ерофеев: Журов в ответ на замечание ударил Боровика в лицо, тот упал, а Журов продолжал бить жертву кулаками по голове. Ерофеев утверждал, что никакого участия в этом не принимал. Но на следующий день обратился в больницу с многочисленными гематомами, сотрясением мозга. Объяснил, что падал на рельсы, отсюда и травмы. Позже судмедэксперт даст заключение, что такого рода повреждения не могут быть следствием соприкосновения с железной дорогой. Но следствию это было неинтересно, Ерофеев по-прежнему проходил свидетелем, никаких мер ограничения свободы для него не определили. И вскоре Ерофеев благополучно уезжает в Англию, где находится и теперь по известному адресу. Его никто не ищет, потому что он проходит по делу не в статусе подозреваемого или обвиняемого. Вызывать Ерофеева на допросы в Латвию или отправлять следователя в Англию – это не тот случай, считают правоохранительные органы.

Родственник Виктора Боровика – Валерий П., представлявший потерпевшего, сокрушался по этому поводу. Заявил суду, что никогда не простит следствию и прокуратуре то, что они посчитали Ерофеева, третьего в инциденте, только свидетелем. И если одежда Журова и Боровика была взята на экспертизу – на куртке и брюках Журова не нашли следов крови убитого, то проверить одежду Ерофеева никто не удосужился. Валерий П. взывал к логике поступка двух пьяных молодых мужчин, которых прохожий пристыдил за хулиганство. «Значит, два были в драке, а третий где?» – вопрошал Валерий в прошлом известный футболист, не позволявший никому применять против него силу и не прощавший оскорбления. Это отличало его от племянника Виктора Боровика, человека спокойного, уравновешенного, никогда до того не решавший конфликт силой. Валерий П. просил суд применить к Журову меру наказания, не связанную с лишением свободы, и потребовать от него компенсации расходов на похороны и памятник – 720 латов. Последнее было удовлетворено.

Адвокат Журова Валдис Кудиньш просил суд оправдать его подзащитного за неимением доказательств его вины и предложил Журову обратиться с апелляцией в суд второй инстанции. Журов обещал подумать.