А семейного врача «Калкуны» забыли 39

В телевизионных и радиопередачах, в печати упомянули многих, кто прямо или косвенно причастен к скандальной истории, которую теперь расследуют сразу несколько комиссий. Но ни разу не прозвучало имя семейного врача Ингриды Гришане, к докторату которой приписаны пациенты центра. Не знаю, сколько, их там у доктора Гришане, может, все 160. Плата семейному врачу идет по числу пациентов, которые числятся в списке семейного врача.Так вот, г-жа Гришане, если она регулярно была в этом заведении, как человек со стороны, не подчиненный директору центра Казановой, должна была быстрее и острее реагировать на сложившуюся не за один день ситуацию, которую теперь называют кошмарной. Разве не видела она, доктор Гришане, по состоянию детей, что младший персонал халатно, если это так, выполняет свои обязанности, что не хватает подгузников? Что нет у персонала усердия, без которого нельзя ухаживать за детьми с особыми потребностями? А если видела, то почему молчала? 

Этот упрек услышала в свой адрес во время телепередачи д-р Голунова, работавшая в «Калкунах», от заместителя начальника департамента Министерства благосостояния. Не знаю, почему она через голову заведующей не информировала министерство о халатном отношении нянек к несчастным детям, если это действительно так. Может, зависимость от руководства мешала сообщить наверх о непорядках, но ничто не мешало сделать это семейному врачу. Над ней не было администратора, которому она не подчинялась. Хотя, как знать, если десятки пациентов записаны к тебе, а ты видишь их от случая к случаю, то тут защита чужих детей может сказаться на заработках семейного врача. Найдут другого – лишишься доходов. А они у семейных врачей не хилые. 

На этот раз оказалось, что молчание врачей детской смерти подобно. По крайней мере, так можно понять реакцию министерства, инспекции здоровья, полиции на крик матери пациента центра «Калкуны». Наблюдала ли того юношу доктор Гришане и что она сказала комиссиям, если они ее не забыли позвать хотя бы на беседу? Задайте этот вопрос инспектирующим и самой Ингриде Гришане. 

Я. Р. , бывший работник центра социального обслуживания «Калкуны».

От редакции: обратившись к проверяющим узнали, что они будут работать по 18 октября, а потом, проанализировав итоги, сделают заявление для общественности. Когда это произойдет, никто сказать не может. 

Полиция, куда поступило заявление матери несчастного юноши о том, что его довели до критического состояния, ждет заключения экспертов инспекции здоровья. 

Доктор Голунова, работавшая в центре и уволившаяся по собственному желанию до того, как юношу, больного церебральным параличом, направили в плановом порядке в рижскую больницу, считает, что пациентам с такими тяжелыми диагнозами, как у многих питомцев центра, место только в специальных лечебных стационарах. В центре мал штат нянечек с их минимальной зарплатой: накормить теплой протертой пищей одного ребенка, а их в группе 12, двадцати минут не хватает. Еще многое скажет д-р Голунова пригласившим ее на беседу столичным чиновникам по поводу системы лечения и обслуживания центров, подобных которому много в Латвии. 

Семейный врач Гришане, чье авторитетное мнение о ситуации в «Калкунах» интересовало не только журналистов, оказалась сначала недоступной. Медсестра, работающая вместе с доктором, сказала, что г-жа Гришане на вызове, а потом все же позвала ее к телефону. Мы кратко пересказали ей содержание письма в редакцию.

- Вы ищите виновных в том, что произошло в «Калкунах»? – спросила нас доктор. – Вы хотите знать, сколько пациентов из центра приписаны к моему докторату и какой уход за ними в центре? Я скажу это комиссии, если она меня об этом спросит.

Что ж, если г-жа Гришане не считает нужным напрямую общаться с общественностью, представителем которой является пресса, это ее право. Семейные врачи у нас на особом положении, работают в автономном режиме, никому не подотчетны. Расчетный центр минздрава регулярно автоматом переводит деньги на счет доктората, о качестве медицинской помощи, оказываемой врачом, судить только ему самому. И что могут сказать беззащитные дети из центра обслуживания, если многие из них вообще не говорят…