«Буллю сала», пожалуй, самое крупное в столице кооперативное товарищество огородников - у него без малого 33 га земли на берегу реки Буллю, свыше 1100 арендаторов участков в 3- 5 соток. Однако на собрание не пришло и сотни человек, хотя разговор шел и о том, почему членам товарищества приходится за сотку земли платить вчетверо больше, нежели индивидуалу. На собрании побывал журналист «Часа».
Корреспондент «Часа» попытался разобраться, куда идут деньги огородников
Отчет раз в год
Общее собрание, согласно закону о кооперативах (ст. 38), созывается правлением ежегодно. На нем «верхи» должны отчитываться перед «низами» о деятельности в минувшем году. Главе «Буллю сала» Михаилу Ключко следовало доложить, как и на что были потрачены деньги.
В прошлом году доходы кооператива составили 15 253,34 Ls. Примерно четверть – 3 675,73 Ls – было перечислено самоуправлению – хозяину земли – за аренду. Кстати, плата за землю установлена распоряжением исполнительного директора Курземского района. Соответственно легко вычислить, сколько стоит сотка, – 1,12 Ls. Однако в «Буллю сала» платили в прошлом году по 3,75 Ls.
Еще до собрания член кооператива Наталья Горлович рассказала «Часу»:
- У меня здесь огород почти тридцать лет. Кооператив был создан только в 1997 году. И платежи за сотку резко возросли. И что за свои деньги я получила? Ни вода, ни электричество к моему участку по-прежнему не подведены. Дорога к огороду разбита.
Доклад по шпаргалке
<TABLE WIDTH=220 CELLSPACING=0 CELLPADDING=0 BORDER=0 ALIGN="LEFT">
Глава кооператива Ключко отчитывался по бумажке, на которой были пометки, понятные только ему самому. А ведь закон предусматривает, что доклад должен быть предварительно оценен и утвержден как на правлении, так и ревизионной комиссией. Было похоже, что правление к собранию не подготовилось.
Ключко поставил себе и правлению в заслугу ремонт офиса – мол, негоже сохранять пострадавшее во время пожара сооружение. И рассказал, как трудно было найти строителей: фирмы, с которыми торговался кооператив, менее чем за 4 тысячи латов не соглашались восстанавливать старые стены. Тогда Ключко и еще несколько энтузиастов сделали ремонт своими силами и «уложились в 1300 латов»…
И все бы хорошо, если бы пожар не произошел еще в 2001 году, а ремонт был выполнен в 2002-м и, стало быть, делался на деньги, собранные куда как раньше, чем в прошлом году. И об их расходовании Ключко отчитался еще два года назад.
Далее председатель недобрым словом помянул охотников за цветными металлами, срезавших провода на линии электропередачи. Теперь она восстановлена. Но сделано это было до 2004 года, и свет загорелся, кроме как в отремонтированном офисе, еще у ста арендаторов. До остальных электричество не дошло.
А была ли ревизия?
<TABLE WIDTH=220 CELLSPACING=0 CELLPADDING=0 BORDER=0 ALIGN="RIGHT">
В итоге оказалось, что записать в актив правлению можно разве что работу землемеров (в результате не нужно платить за большую, нежели фактическая, площадь участков) и вывоз мусора. Но контейнеров заказали мало, и далеко не все смогли выбросить мусор.
Поскольку на землемеров и мусорники вряд ли было потрачено 11 тысяч латов, участники собрания из числа «оппозиции» обрадовались, когда слово взял председатель ревизионной комиссии Владимир Шламов.
Все ждали, что ревизор прояснит ситуацию. Но он стал говорить о несознательных огородниках, которые в контейнеры бросают вырубленные кусты. В контейнер с кустом больше ничего не засунешь, говорил ревизор, а один контейнер стоит 34,50 Ls. Кусты надо не в мусор бросать, а сжечь, золу же использовать для удобрения…
Ревизора одернули и спросили, какие зарплаты получают руководители кооператива. Этот вопрос застал ревизора врасплох. На выручку бросился Ключко, однако собрание ждало ответа именно от Шламова.
Пока шел торг, кому выступать, ревизору, по всей видимости, сообщили нужную информацию. И тогда огородники узнали, что председатель круглый год имел «грязными» 100 Ls. Заметим, что его предшественник получал вознаграждение только в те месяцы, когда на огородах шла работа. Зарплата бухгалтера составляла 85 Ls в месяц, дворника – 60, электрика – 45, и получали они деньги все 12 месяцев.
Оппозиция возроптала: «А за что Ключко получает деньги зимой? И зачем нам содержать электрика круглый год, если у большинства нет света? И где, покажите, у дворника участок работы, если уборкой территории близ участков должны заниматься хозяева?..»
Но вместо ответа председатель предложил недовольным экскурсию в соседний кооператив «Эзермала С». Там, мол, председатель получает все 300 Ls, дворник – 140 Ls…
Нарушений не обнаружено
Огородники поняли, что пытать ревизора на предмет, куда еще ушли деньги, смысла нет. Но некоторые цифры вызвали удивление.
Скажем, мобильный телефон (и такое благо позволили себе «верхи») обошелся за год казне товарищества в 190,73 Ls. Еще больше шокировала цифра 599,16 Ls на «конторские расходы».
Нормативные документы жестко оговаривают, что нужно под этим понимать. Телефон (он, как мы выяснили, отражен в смете расходов отдельно), банковские услуги (у них тоже в смете своя строка), наконец, канцтовары (и на это у бухгалтера Айи Степане был отдельный счет)…
Убедиться в сомнительном характере еще одного счета (в смете он назван «государственной пошлиной предпринимательского риска») мне удалось уже после собрания с помощью Службы госдоходов.
Этот платеж вносят только коммерческие предприятия, чтобы в случае неплатежеспособности можно было рассчитаться с наемными работниками. Согласно же закону о кооперативных товариществах (ст. 6) огородные кооперативы не являются «коммерсантами», стало быть, и пошлину платить не надо.
Отбивая наскоки, Ключко неоднократно апеллировал к результатам проверки, проведенной по жалобам «отдельных скандалистов» финансовой полицией.
- На прощанье полицейские объявили нам благодарность за хорошую работу, вот чего стоят потуги оппозиции, – бросил в сторону смутьянов Ключко, имея в виду прежде всего их лидера, уже упоминавшуюся Горлович.
Кое-кто воспринял это как сигнал к тому, чтобы принципиальную женщину подвергнуть обструкции. «Исключить из кооператива, и сделать это сейчас…» – внес предложение кто-то. Шум и гам разгорелись не на шутку. И тут Ключко предложил проголосовать за то, чтобы Степане выплатить премию в размере оклада. Предложение поддержали… А то, что директор финансовой полиции Юрис Тимшанс, подписавший 19 января ответ на жалобу Горлович, что ее претензии безосновательны, вскоре был разжалован за то, что… не справлялся со своими обязанностями, никто не вспомнил.
Кто на новенького?
Сомнений в том, что ревизоры не проверяли работу правления, у меня лично не осталось. А ведь это основание для того, чтобы заблокировать утверждение отчета правления и рассмотреть вопрос повторно.
Тем не менее большая часть собравшихся, посчитав, что оппозиция «всегда только вредит делу», согласилась перейти к следующему пункту повестки дня – перевыборам правления и ревизионной комиссии.
Председатель, сославшись на усталость и 65-летний возраст, попросился в отставку. И предложил выбрать энергичного Игоря Васильева. При этом он не сказал, кто он по профессии и есть ли у него опыт работы.
Из участников собрания никто этим не поинтересовался, равно как и тем, что кандидат собирается предпринять на новом посту…
Потом я попыталась выяснить у бывшего председателя, почему он рекомендовал именно этого кандидата, на что он ответил:
- Вроде он из пограничников. И еще у него есть собственный грузовик. Будет на нем вывозить мусор с территории кооператива. Станет чище. Никто ведь не хочет быть председателем…
- Ой ли! – усомнилась я. – В наше-то время, когда многие получают минимальную зарплату, а то и вовсе сидят без работы… А здесь платят больше. Может, не всех хотели брать на эту должность?
Кстати, Горлович много лет работала технологом и начальником цеха на фабрике «Ригас текстилс». Привыкла решать задачи куда более сложные, чем в кооперативе. И желание делать это у нее было. Но едва кто-то отважился выдвинуть оппозиционерку в состав правления, как Ключко тут же предложил проголосовать за исключение ее кандидатуры из списков. И таки исключили.
Были ли выборы правомочными?
К моменту выборов из 86 членов товарищества, зарегистрировавшихся на начало собрания, на лужайке осталось только 27. Не всякому было по силам выдержать четырехчасовой разговор на солнцепеке, стоя на ногах.
А согласно разъяснению Регистра предприятий, на этом собрании требовалось наличие к моменту выборов как минимум 44 огородников, только тогда его можно считать полномочным. В противном случае его следовало закрыть. Но вместо этого организаторы стали раздавать бюллетени для голосования, совершая обход… с шапкой по кругу. К тому времени на лужайке скопилось немало зевак. Им тоже предложили взять голубые листочки. Не обошли и меня… Естественно, я не стала голосовать, а сохранила листок как улику того, что выборы проходили незаконно.
Так и стал предложенный кандидат главой кооператива.
Вместо эпилога
Мне захотелось увидеть нового председателя в работе и заодно задать ему несколько вопросов.
От кооперативной оппозиции мне стало известно, что Васильев и Степане сразу же после собрания положили себе более высокие зарплаты – 140 и 105 Ls соответственно. Выросла в ко- оперативе и плата за сотку – теперь она составляет 4,34 Ls (прирост 0,59 Ls!).
А поскольку закон не дозволял такие вопросы решать в обход общего собрания, председатель с бухгалтером, памятуя, что большинство из них игнорировали мероприятие на лужайке, стали уверять их, что решение принято именно там.
На прием к председателю в тот день пришла и Горлович с группой единомышленников. В моем присутствии она попросила Васильева предъявить протокол собрания, происходившего на лужайке («Уж не подделан ли он?»). Вполне правомерная, согласно закону, просьба. Но новый председатель пришел в ярость и потребовал: «Всем оставить помещение!»
Коли новая власть не хочет цивилизованно решать споры, членам кооператива, похоже, ничего не остается, как обратиться в правоохранительные органы, чтобы уже они выяснили, что же там с протоколом, новыми зарплатами и платежами. Кстати, в Криминальном законе имеется ст. 275, которая предусматривает уголовную ответственность (от штрафа в размере 40 минимальных зарплат до лишения свободы сроком на два года) за подделку, реализацию и использование документа в корыстных целях.