Дедовщина в масштабах страны

Сначала мы предадим своих учеников, потом они предадут нас

Регулярно читаю прессу на латышском (NRA, Diena). Единственное исключение – публикации Виктора Авотиньша, в них есть желание понять чужую обеспокоенность, чужую боль. А вот телевидение тенденциозно. «Панорама», например, рассказала о парне, разбившем голову при падении с качелей, так: свидетели предполагают, что в нетрезвом состоянии и, по-видимому (!), участник акции, как предположил (?!) какой-то 17-летний парень. И ни слова о сути протестов. Все объяснения сводятся к нежеланию знать латышский язык. Что это, как не обработка сознания в нужном направлении читающих на латышском языке?

К кому пойдем шить костюм?

Ни один учитель, ни один работник образования ни разу нигде не заявил что обучение на неродном языке продуктивнее. Профессионалы-педагоги знают, каково дать знания ученикам и научить их мыслить. Только одни предпочитают молчать, другие – лицемерить. А учитель втюхивает своим воспитанникам, что они большего достигнут в жизни, если премудрости своего ремесла изучат на неродном госязыке! Еще уверяют, что при этом повысится конкурентоспособность!

Выходит, плохо выученный на неродном языке портной найдет больше клиентов, чем умеющий хорошо кроить, но плохо говорить? Министр, как и другие вершащие судьбы лица, идут к тому портному, к тому парикмахеру, что знает прекрасно свою работу, независимо от того, на каком языке эти знания были получены. Нас не беспокоит, на каком языке учился инженер, построивший мост. Нам важно, чтобы мост был надежен. Станут ли такими классными специалистами русские дети, изучающие физику, химию, математику с дополнительными трудностями? Сделает ли это их более конкурентоспособными?

Пострадавшими будут все

Реформа-2004 превратилась в ринг, где цель – победа. В пылу борьбы первоначальное – желание родителей и их беспокойство – затмевает спортивный азарт: победить! Разница та же, что между физкультурником и спортсменом. Если для первого занятия спортом средство укрепить свое здоровье, то для второго – выиграть соревнования.

То же происходит и с простым желанием части детей и родителей: выбрать наиболее оптимальный и наименее травмирующий путь приобретения знаний и овладения латышским языком. Такое простое и понятное желание родителей – чтобы дети знали не только латышский язык, но и в меру своих способностей постигли основы наук. Теперь это забыто.

Теперь для определенной части жителей Латвии уже вопрос чести – не уступить другому. И не важно, какой ценой, но отстоять свою позицию и – самое страшное – не дать оппоненту почувствовать себя победителем.

Но школа существует не только для загрузки в растущий ум знаний и умений. Есть еще более важное назначение школы – формирование нравственной личности. В законе об образовании сказано о задачах школы так: «Растить добросовестных и добропорядочных людей – патриотов Латвии». Ошибается тот, кто думает, что нравственная сторона реформы отзовется только на русских детях. Пострадавшими будут все.

Униженные и оскорбленные

Осознание того, что на государственном уровне черное было принято за белое, сохранится в сознании многих, кто связан со школой. Мы трубим через объявление конкурса проектов о воспитании активной гражданственности и опускаемся до недостойного передергивания фактов, выпячивания отдельных казусов.

Человеку порядочному, чуткому неприятно видеть, как кто-то раболепствует и унижается. Чуткого человека всего передергивает, ему больно видеть чужое унижение, больно за чужую растоптанную гордость и растертое, как плевок, самоуважение. Когда министр и его чиновники одобрительно наблюдают за заискиванием и лебезением директоров, хочется спросить: чему может научить учитель с растоптанной гордостью? Жизнь показывает, что редко те, кто претерпел унижение, стараются избавить окружающих от того, что им самим пришлось пережить. Скорее наоборот. Ведь нравственно падшему человеку легче жить, зная, что и рядом все замараны.

Вводим в школах уроки этики, Закона Божьего – но следуем ли мы их принципам? Делами ли их подкрепляем? «Не судите по словам их, судите по делам их». Эта реформа (в части введения преподавания на госязыке) сделала многотысячную армию учителей униженными, вынужденными ради куска хлеба вопреки своей педагогической совести поддерживать и декларировать то, что идет вразрез с этикой педагога. Нравственный урон несут все: и победители, вынудившие унижаться других, и унизившиеся, вынужденные пойти против своих убеждений. И это кирпич в здание интеграции? В подсознании одно это слово «интеграция» уже давно несет в себе подтекст чего-то притворного, фальши. Вызывает тошноту. Ибо никто тебя не хочет видеть рядом с собой, довольного, равноправного, неущербного…

Время быть «дедом»?

Вы где-нибудь слышали, что какая-то латышская школа ввела билингвальное (латышский + русский) обучение с целью способствовать интеграции? Чтобы лучше понять друг друга и уважать? Мы в школах учим: «Ты старший, ты более сильный, как тебе не стыдно обижать маленьких?», «Ты, старший, видел, как унижают меньшего, почему не вступился?» Дедовщина в масштабах страны? Кто-то был унижен, теперь стал сильнее, так теперь его время быть «дедом»?

Постижение неродного языка через билингвальное, а в средней школе через использование латышского языка при изучении ряда предметов – это Тришкин кафтан (в наши дни, видимо, уместно напомнить суть басни дедушки Крылова о Тришке, который, чтобы залатать локти, обрезал полы). Приобретенное на уроках других предметов знание латышского языка вряд ли сможет компенсировать пробелы в знаниях основ наук и недополученные навыки умственной работы. Это понимают все – и педагоги (как русских, так и латышских школ), и работники министерства образования.

Как учителя, внутренне убежденные, что легче и лучше можно научить на родном языке, разъяснят и растолкуют своим ученикам «блага» реформы, сами в это не веря? Скажешь иначе – лишишься куска хлеба. Может ли одноногий учитель спорта показать своим ученикам прыжок в высоту? Может ли учитель – нравственный инвалид – дать пример нравственности? Кодекс профессиональной этики педагога гласит: «Нетерпимое отношение ко злу и несправедливости, нечестности и аморальному поведению учитель утверждает своей работой, образом своей жизни».

Урон, который наносит реформа нравственному состоянию целого поколения детей (и следующим поколениям) не так виден и его не так легко обнаружить, как уровень знания учеников. Но он – урон – есть. Дети усвоят: тот прав, кто сильнее. Лгать, лицемерить – незазорно, быть граждански активным – наказуемо. Разве мы больше не в ответе за тех, кого приручили?

Кого воспитаем своим примером?

У любого народа почитаемыми являются честность, верность слову, прямота, искренность, благородство – одним словом, порядочность, но не двуличность, лицемерие, трусость, корыстолюбие. Потому что в беде можно положиться на человека, верного своему слову, смелого и прямого. На человека ПОРЯДОЧНОГО. Потому народы и живы. На кого сможем положиться мы, кого воспитаем своим примером?

Школьная реформа как снежный ком, который скатывают ребятишки. Растет, растет, тяжелеет и вот уже собирает на себя осенние листья, прочий мусор, до поры спрятанный под снегом. Когда мы свидетельствуем (вынужденно), что школа готова к реформе, мы приукрашиваем, кривим душой, потому что больше думаем о себе, а не о детях. Сможем ли мы положиться в будущем на наших учеников, которых воспитываем своим примером?