Андрей Элксниньш: «Парламент в Латвии ничего не решает!» 55

А некоторое время назад именно Элксниньш обратил внимание общества на абсурдную закупку 123 бронетранспортеров, на которые Латвия выкинет 250 миллионов евро. Элксниньш оспорил это решение Минобороны, и сегодня его заявление рассматривает Генеральная прокуратура.

Из адвокатов – в депутаты

– Андрей, вы избираетесь в парламент от Латгалии. Что должен сделать парень из Даугавпилса, чтобы попасть в большую политику?

– После Даугавпилсской гимназии я поступил в Государственную полицейскую академию, в командный состав. По окончании академии год работал следователем экономической полиции, в основном специализировался на делах, связанных с экономическими преступлениями. Потом четыре года работал адвокатом. В 2009 году продолжил учебу в аспирантуре Московского Государственного университета на кафедре теории государства и права…

– Что особенно запомнилось молодому следователю?

– То, как премьер-министр Эйнар Репше открывал ногой дверь к генеральному прокурору Янису Майзитису, а следователи все у стены по стойке смирно стояли.

– И?

– Получали указания, как расследовать дело.

– От прокурора?

– От Репше (смеется). Это было дело о мошенничестве против американских предприятий, и американское посольство через премьер-министра влияло на ход расследования. Вообще дела были разные: мошенничество, присвоение, взятки. В политику я попал, уже будучи присяжным адвокатом и представляя интересы коллегии адвокатов в парламенте. Параллельно преподавал в университете. Познакомился с депутатами фракции «Согласия», начал их переубеждать, как надо делать, как не надо. После чего получил предложение написать программу партии, но не с позиции, как того хотят сами политики, а на основании действительного положения дел в стране. Я достаточно аполитичный человек был и до того момента ни разу ни на одни выборы не ходил. Практически в тот момент сбылась мечта философа, к которому обратились государственные мужи с просьбой что-то поменять. И тогда мы с целым рядом других преподавателей выполнили эту просьбу – написали программу с точки зрения права: регулирование, министерства, что надо поменять или сократить, где закон к людям повернуть лицом. После чего мне предложили в случае, если «Согласие» будет создавать коалиционное правительство, быть министром юстиции и реализовать все те наброски, которые я сделал.

Депутаты голосуют, не вникая в суть

– Пока что «Согласие» все еще в оппозиции. Как вы, основываясь на собственном опыте, считаете – оппозиционные депутаты могут на что-то повлиять?

– В нашей стране парламент вообще ничего не решает. Есть правящая коалиция. Коалиция из своего состава избирает Кабинет министров. А дальше всю политику в государстве определяет Кабинет министров. Парламент, хоть он в Конституции и прописан, как определяющая ветвь власти, по большому счету, не определяет ничего.

– Почему?

– Потому, что есть Кабинет министров, который имеет своего рода инфраструктуру в виде чиновничьего аппарата. Есть также антиконституционный, как я считаю, коалиционный совет. И вся жизнь государства определяется именно в этих двух местах.

– Коалиционный совет – это лидеры правящих партий?

– Ну, это два-три человека вместе встретились и решили, как будем все жить дальше.

– Кто, например?

– Ну, например, Аугустс Бригманис (глава парламентской фракции СЗК), Айварс Лембергс с другой стороны, Солвита Аболтиня или Андрис Пиебалгс (новый председатель «Единства»), кто у них сейчас там главный, тоже не понять. И еще представители Нацобъединения. По сути дела, все решают лидеры этих партий. Парламентариям, будь они даже не в оппозиции, повлиять на чаяния Кабинета министров или на коалиционные идеи достаточно сложно. Потому что эти идеи исходят от лидеров партий, входящих в коалицию.

– Партийная дисциплина?

 – Это раз. А второе – настолько они порой не вникают в вопросы, что фактически даже не знают, как, когда и за что голосуют.

На то и оппозиция, чтобы правящие не дремали

– В таком случае оппозиционные депутаты вообще ничего не решают?

– По сути, да. Простая математика: «Согласие» получило в Сейме 24 места из 100. А решает большинство. Европейская традиция, что Кабмин возглавляет политическая партия, которая выигрывает на выборах («Согласие» набрало больше всего голосов избирателей), у нас не работает. Но если в математической пропорции мы ничего не решаем, то, по сути, решаем, да еще как!

– Как?

– Мы исполняем функции надзора.

– То есть, как Сармите Элерте, представляющая «Единство» в Рижской думе, бдит за Нилом Ушаковым, так вы бдите за правящей коалицией в Сейме?

– Ну, вряд ли мы бдим так, как Элерте за Ушаковым (смеется). Она как раз спит. А мы, исходя из того, что мы самые большие говоруны и подаем больше всего запросов и предложений и чаще всего являемся инициаторами вызова министров на ковер в парламент, являемся достаточно эффективной силой сдерживания. Таким образом мы реализуем те цели, которые у нас есть, и не даем им где-то украсть, где-то мы их ловим заранее за руку. Я могу сказать, что «Согласие», как оппозиционную партию, министерства боятся.

Люди для власти существуют только на бумаге

– В чем главная проблема Латвии? В неэффективной экономике или в отсутствии структурных реформ?

– Главная проблема Латвии – это отношение власти к населению нашей маленькой страны. В основном те, кто работает в парламенте и особенно в Кабмине, смотрят на общество, как из аквариума. Реальные проблемы представители власти порой не знают. Классический недавний пример: закрытие центра социального ухода «Калкуны» в Даугавпилсе.

– Напомним читателям, что Министерство благосостояния взялось реорганизовать социальный центр Kalkūni, в котором проживает около 140 пациентов, в том числе – тяжелобольных. Это крайне беспокоит жителей Латгалии: они волнуются за судьбу проживающих сейчас в центре детей.

– Министр принял решение закрыть центр с одной целью – освоить европейские деньги. А детей-инвалидов с нарушениями развития определить кого в приемную семью, кого в дневной центр, кого обратно к родителям. Европа за это дает деньги. Вернее, за то, что Латвия социализирует и интегрирует этих детей в общество.

– То есть закрыли, выпихнули, Европу обманули?

– Европу обманули, а тех людей, которых якобы социализировали, просто-напросто перекинули в другие центры. Европейская комиссия за счет этого выделяет нам достаточно большое финансирование для постройки чего-то нового.

– Так, может, это неплохо: деньги получили, детей пристроили? Кто пострадал?

 – Пострадали дети и их родители. Дети имеют право жить в той среде, в которой они привыкли жить. Родители имеют право с ними встречаться. А из Даугавпилса в другие города Латвии много не поездишь. Если государство вмешивается в такого рода правовые отношения, даже в вопросе их формального переезда, оно обязано сделать так, чтобы эти условия ни в коем случае не ухудшились. Министр до принятия решения, которое он подписал, ни разу в этом центре не был. Госсекретарь Минблага ни разу в этом центре не был. Никто в министерстве не оценил историю конкретного ребенка. То есть у нас в государстве наблюдается оторванность власти от жителей. Очень мало кто из представителей власти активно общается с жителями в социальных сетях, встречается с избирателями, отвечает на их вопросы. Эти люди для министров существуют только на бумаге.

– И что сейчас с этим центром? Мы знаем, что вы приняли деятельное участие в его судьбе.

– Сейчас происходит работа, направленная на то, чтобы министр это решение отменил. Буквально на завтра министр вызван на комиссию по запросам.

– Может, это отдельный случай, который еще не доказывает, что властям наплевать на жителей.

– Ну, я думаю, что жители сами знают истину и подлинность моих слов. Еще один пример. Года два или три тому назад, когда мы в парламенте принимали бюджет на следующий год, медицинские работники стояли перед Сеймом с плакатами, протестуя против недостаточного финансирования здравоохранения. Выходит кто-то из правительства со словами: «Спасибо вам за поддержку!» Это было открытое вранье. Конечно же, они прекрасно поняли, что идет демонстрация протеста.

Может, среди нас много мазохистов?

– Почему же тогда жители упорно эту власть избирают?

– В какой-то степени мазохизм – это диагноз для тех, кто продолжает до сих пор голосовать за «Единство» или за Нацобъединение. Это, во-первых. А во-вторых, вы сами прекрасно знаете, что перед выборами у нас или российская угроза вот-вот нагрянет, или еще что-то не менее страшное. И основной принцип политических партий и справа, и слева – это межнациональная рознь.

Есть пара персонажей в Нацобъединении, и с другой стороны пара русских радикалов, которые на протяжении всего предвыборного периода друг друга раскачивают. А политикам с обеих сторон это выгодно. Потому что они, во-первых, устраивают абсолютный разнобой среди электората. Во-вторых, они накручивают часть общества, и эти избиратели поддерживают радикальные решения, которые предлагают одна или другая партия.

Самые дотошные читатели российских новостей – это представители Нацобъединения. Тщательнее их российские телеканалы не смотрит никто. Вот что бы они делали, если бы у нас по соседству не было России? Мне кажется, они должны быть благодарны за такое соседство, потому что этим они могут обосновать свое существование. Они выдергивают отдельные фразы и используют это не во благо кого-то, а против кого-то.

Вот, допустим, о чем сегодня говорят перед выборами самоуправления в Риге? Не что лучше сделать в Риге, а давайте объединимся против Ушакова! Это достаточно большой парадокс в политике – для того чтобы привлекать избирателя, использовать аргументы «против». Не что я сделаю хорошего для вас, а давайте будем против него, потому что он нам не нравится, да еще и русский.

Как Минобороны покупает списанные бронетранспортеры

– Недавно вы лично обратились к генеральному прокурору Эрику Калнмейерсу и к госконтролеру Элите Крумине с прошением начать проверку об израсходовании 250 миллионов евро, которые были отведены на государственную оборону и проект механизации Латвийской армии, и на которые у Великобритании были куплены 123 бронетранспортера прошлого века. С какой целью вы подали этот запрос?

– Тут ситуация очень простая. Государство выделяет огромные средства на оборону. На мой взгляд, лучше бы эти деньги отдали на науку, образование, социальные гарантии, медицину. Но приоритет отдается обороне, и нам важно, как эти средства расходуются. Что происходит в оборонном ведомстве? Каждый день Минобороны подсчитывает, сколько российских самолетов пролетает вдоль границ Латвии. Каждый день идут публичные релизы на эту тему…

– А это что, какое-то нарушение нашего суверенитета?

– Нет, это не нарушение. Это хорошая пиар-компания. Каждый день они считают, сколько кораблей приблизилось к экономическим водам Латвии. Каждый день определенные СМИ нам рассказывают о российской угрозе, о новейших вооружениях и тактических учениях в Пскове, и цитируют английских и американских отставных и действующих генералов о том, что вот-вот Россия на нас нападет. Страшно ведь?

Для того чтобы части общества не было бы страшно, что нужно делать? Давайте купим бронетранспортеры. И общество поддерживает на этом политическом фундаменте выделение средств на оборону. Не на медицину, не на образование, на оборону. Потому что уровень возможной агрессии со стороны России в этой риторике настолько высок, что хочется подумать, как бы нам остаться в живых, а не о том, что мы будем есть, какие у нас предприятия будут работать и будет ли школа, в которую наш ребенок будет ходить. И часть общества добровольно отказывается от своих претензий к правительству на обеспечение этого социального пакета услуг.

Что мы в результате получаем? Мы в этой ситуации получаем бронетранспортеры прошлого века. Которые сама Великобритания уже в 2010 году признала не подходящими и списала. И здесь возникает вопрос: а зачем мы их купили? Ну, если есть угроза, и если все то, о чем вы нам говорите каждый день, правда, то почему ваши действия противоречат тому, что вы говорите? Почему вы при декларации России в качестве агрессора покупаете хлам? Ведь если действительно угроза была бы, вы бы, наверное, закупали что-то другое. И деньги эти тратили бы на что-то другое.

Мы начали разбираться с этим вопросом. Мы не только подготовили обращения в Генпрокуратуру и Госконтроль, но и направили в совокупности вопросов тридцать министру обороны. Для того чтобы он для начала внес ясность по целому ряду позиций и предоставил бы документы, как они у себя внутри это все обсуждали.

– Поражает сумма в 250 миллионов за 123 БТРа.

– Вот, смотрите. Нельзя купить танк «Абрамс» в Интернете. Бомбардировщик B52 по объявлению в Интернете тоже купить нельзя. А вот этот БТР, который мы приобрели, можно. Причем цена на него в Интернете варьируется от 10 до 30 тысяч футов.

– А куда же они миллионы денут?

– Деньги, скорее всего, уйдут по позициям на какие-то ракеты, дополнительные системы связи. Ангар же для БТРов надо им построить и залить в землю бетона несчетное количество. Практически на это направлен пакет предложений в рамках приобретения бронетранспортеров. Причем шизофрения в этой ситуации дошла до такой степени, что сейчас выделили финансирование на то, чтобы у пограничников снять с вооружения автоматы калашникова, потому что они не соответствуют стандартам НАТО. Ну, потому что они старые. И тут же мы сами приобрели БТРы, которые тоже не соответствуют стандартам НАТО.

– И в какой стадии сейчас находится рассмотрение ваших запросов?

 – Генеральная прокуратура на данный момент проводит проверку. Госконтроль уже в прошлом году провел ревизию. Были констатированы нарушения. Дополнительно в этом году Госконтроль еще одну ревизию проводит.

– Мы знаем много случаев, когда такие вот ревизии проводились, но никто не был призван к ответу.

– Заключения Госконтроля порой имеют рекомендательный характер. Дальнейшее уже будет зависеть от желания самого Госконтроля, будут они подавать ходатайство для разбирательства в Генпрокуратуру или нет.

– А ваша роль в этой ситуации?

– Наша роль, во-первых, определить ответственного за реализацию данного проекта. У тех, кто потратил деньги на консервные банки, есть имена и фамилии. Во-вторых, Госконтроль и Генпрокуратура должны определить степень ответственности этих лиц. Если в их понимании никто не должен отвечать и все хорошо, то это ответственность уже генерального прокурора. Мы его тоже переизбираем раз в четыре года. В-третьих, мы пытаемся добиться пристального внимания со стороны контролирующих органов именно на нынешний этап, чтобы пристально следить за расходованием этих средств. Проект будет реализовываться до 2021 года, и, глядишь, из этих 250 миллионов, миллионов 20–30 останутся лишними. При таком внимании общественности трудно что-то отпилить.

А НДС-то мог быть понижен!

– Недавно вы давали разъяснения в СМИ по поводу позиции «Согласия» в вопросах обслуживания многоквартирных домов. Вы против повышенного НДС на обслуживание?

– У нас в отношении обслуживания домов больших вопросов два. Первый – это стоимость принудительной аренды земли. Наше предложение, которое сейчас находится на рассмотрении в комиссии, снизить допустимую процентную ставку с нынешних 6% от кадастровой стоимости участка в год до 3%. Потому что сейчас даже в банках ставки не настолько высоки. А второй – пониженная ставка НДС на обслуживание домов. Исполняя директивы Еврокомиссии, правящие в прошлом году перестарались и ввели полную ставку НДС в 21%. Мы изучили эту директиву и те позиции, которые там есть, нашли возможность применить пониженную ставку НДС – вместо 21% сделать 12%. Мы подготовили законопроект, внесли его на рассмотрение. Правящие вышли и сказали: знаете, нам это не нравится, через год-два откроются новые фонды для утепления домов, вот вы лучше утеплите свой дом, а налоги платите исправно.

Разжигателям межнациональной розни надо давать по рукам!

– Андрей, мы помним еще одно ваше обращение с заявлением, на сей раз в полицию безопасности (ПБ). Вы потребовали расследовать инициированный неким Каспаром Межавилксом сбор подписей за создание «гетто для неграждан». Автор инициативы считает, что неграждан и россиян с видом на жительство в Латвии нужно разместить на отдельных территориях и контролировать силовыми структурами. И что полиция безопасности?

– Они пришли к выводу, что нагнетания межнациональной розни не было. Но с господином, который вышел с такой инициативой, они беседу необходимую провели.

– Как вы считаете, ваше обращение в полицию было необходимо?

– На мой взгляд, порой лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. Мы обращаемся в правоохранительные органы очень часто для того, чтобы что-то предотвратить. Сегодня объявился такой один. Завтра их появится десять. Послезавтра они объединятся в группу, и кто-то из них возьмет бейсбольную биту, а третий из дома притащит сетку для забора. Если смотреть на такие очаги нетерпимости и межнациональной вражды и оставлять их нагулять потенциал радикальности еще, то потом, мне кажется, с ними справиться будет невозможно.