Действие в спектакле происходит в некоей лаборатории будущего, где в обстановке стерильности существа, которых уже нельзя назвать людьми в полном смысле этого слова, в ходе научного эксперимента “расшифровывают” старинный текст, трактующий о вере и любви.
Латвийская школа показала невиданное
— Галина, какова предыстория этой необычной постановки?
bq. The Tynest Proect объединяет продюсеров, музыкантов, режиссеров. Они искали режиссера, который смог бы переработать этот старый исторический материал очень известной пьесы Оле Ионсмоена “За длинной милей”. А посмотрев спектакль по знаменитой пьесе Райниса “Вей, ветерок”, поставленный мной в латвийском Национальном театре, решили, что я могла бы создать в том же новом стиле и спектакль для них. Мне сказали, что им нужен скандал, в который они согласны вложить деньги. Так и реализовался этот проект.
— И в чем состоит скандал?
bq. Берется старая-престарая пьеса, которая до сих пор игралась в классическом виде, и осмысливается заново. Это дает ей новую жизнь, вызывает резонанс. Поэтому скандал был художественный. На следующий день после нашей премьеры в одном из лучших театров Норвегии Black box (это независимая площадка с самым современным оборудованием) вышло очень много рецензий. В одной из них даже было написано, что это новое явление для норвежского театра. Мол, латвийская театральная школа показала то, чего норвежцы доселе не видели.
— Спектакль поражает удивительным переплетением библейских сюжетов и научной фантастики…
bq. Сюжет старой пьесы был переработан современными авторами, а сама пьеса описывает события XI века, приход христианства. Естественно, там нет никакой научной лаборатории. Это легенда о святом Улафе, который принес христианство в эти северные земли и кровь которого помогала людям обрести духовное прозрение. Там действительно есть пещера, где течет эта “святая кровь” — как у нас есть святые источники. И в пьесе все эти события описаны реально, но суть в том, что все стремятся добраться до этой пещеры, а вот дойти никто не может (отсюда и “длинная миля” в названии). Никто не может получить это спасение… Сами норвежцы считают, что написана пьеса неудачно и что спасти ее может только какое-то необычное режиссерское решение. А поставить ее им было нужно, потому что на нее были получены деньги из специального фонда, который занимается развитием народной драматургии, народных легенд. Поэтому The Tynest Proect уже снял фильм про нее, а следующим был этот спектакль.
Зрители после спектакля плачут
— И как было найдено режиссерское решение?
bq. Во-первых, в пьесе было 16 персонажей, а денег нам выделили на пять актеров. Как быть? Единственный выход — просто читать эту пьесу и только схематически визуализировать сцены, в которых люди пытаются найти путь к спасению. Хотя герой слеп, главное в пьесе все же слепота духовная: если не слеп духовно, то и физическая слепота не помеха.
— Что в этой работе для вас было главным?
bq. Для меня очень важно, что я нашла новую форму и, несмотря на все предрассудки, все же сделала спектакль в духе школы знаменитого Анатолия Васильева, которая отходит от психологического театра. Я очень боялась показать спектакль в Латвии — примут ли здесь отсутствие игрового театра. И сама эта идея — рассуждения на божественную тему — очень сложна. Ведь в Латвии довольно ироничный театр, а тут актерам пришлось говорить на такую серьезную тему. Суть спектакля в том, что мы чего-то не получаем, потому что недостаточно верим. В нашем спектакле мне хотелось как-то справиться с этим сомнением. Хотелось почувствовать, как человек может быть счастливым. И нас поняли. Простые зрители плачут, долго после спектакля не уходят и не отпускают актеров. Так что вовсе это не элитарный театр — и какое право мы имеем думать, что кто-то глупее нас!
Kabanovas nams
— Что сейчас в планах Галины Полищук и ее Обсерватории?
bq. Мы вводим двух новых актрис в “Вей, ветерок!” и поедем с ним в конце июля на большой фестиваль в Данию. А уже 31 мая впервые покажем обновленный спектакль здесь. Репетируем спектакль по пьесе Островского “Гроза”, наконец нашли деньги. Это проект Обсерватории. Там у нас действие будет происходить в закрытом пространстве модельного салона Kabanovas nams. Который создает свои правила, иногда идиотские… В сентябре я начинаю работать в Национальном театре над спектаклем по Булгакову, но в следующем году его еще не выпущу, так что это такой переходящий проект. Хочу выпустить “Укрощение строптивой” — на этот раз в классическом стиле.
— А вы не согласились бы вернуться в Национальный театр как штатный режиссер?
bq. Согласилась бы, но только с условием сохранения моей Обсерватории — думаю, это мое самое большое достижение за три года. Мировая практика показывает, что состоялись те режиссеры, у которых был свой театр. Эти имена звучат.