Юрий уверен, что причиной инцидента стала национальная неприязнь. Он из русскоговорящей семьи, и в конце концов директор школы решила избавиться от представителя “национального меньшинства”. В результате, исчерпав все средства правовой защиты внутри государства, и обратился Ковалено в Европейский суд по правам человека в Страсбурге с жалобой против Латвии.
Готовя ту заметку к печати, никак не ожидал, что через три года Юрий окажется в Витебске в качестве беженца.
…И вот у нас в редакции высокий, спортивно сложенный молодой человек лет тридцати. Что подвигло его на риск нелегального перехода границы холодной майской ночью? Оказывается, выбор был невелик — либо провести годы в психоневрологической клинике (куда его определили), либо бежать. И Юрий, отец которого родом из деревни Мартиновцы Браславского района, страной своего пребывания избрал Беларусь. Предоставим ему слово.
КОНФЛИКТ В ШКОЛЕ
— Началось все с того, что в 2001 году мне, успешному студенту 5-го курса Даугавпилсского университета, предложили работу преподавателя физики в средней школе № 12. Там обучение велось на латышском языке, но меня это не пугало — я с блеском сдал на категорию по знанию государственного языка. Да и деньги семье были очень нужны…
Уже потом понял, что пригласили меня преподавать законы мироздания лишь потому, Что возникла проблема с кадрами и отыскать на мое место учителя-латыша тогда не представлялось возможным. Зато через три года администрация школы сумела-таки найти “местного кадра”, и в учреждении была создана нетерпимая обстановка. Надо мной стали сгущаться мрачные тучи. В нарушение условий контракта директор школы Элита Болиня своим решением незаконно уменьшает мне нагрузку, тем самым снижая зарплату. Началось и психологическое давление с целью добиться моего ухода. Я не сдавался — иступил в переписку с вышестоящими инстанциями, а в школу вынужден был приходить с видеокамерой, на которую фиксировал все факты, свидетельствующие о нарушении законодательства.
Взбешенная руководительница “подключила” полицию (один раз камеру из моих рук просто вырвали). Замечу, это было незаконно — в госучреждениях Латвии снимать отнюдь не запрещено никакими нормативно-правовыми актами.
В мае 2004-го Э.Болиня предлагает мне мошенническим путем расторгнуть трудовой договор якобы “по соглашению сторон”. Я не согласился. Прихожу на следующий день на работу, а мне говорят: “Вы уволены” и выставляют за дверь школы с помощью полицейских. Я обратился в суд с иском против действий директора школы. Далее сплошной чередой пошли суды. Наверное, нет необходимости расписывать каждый из них в отдельности, скажу только, что их действиями я не был удовлетворен. Например, Латгальский окружной суд исказил предмет и содержание моей частной жалобы.
Ни к чему не привели обращения и к министру внутренних дел Яунджэйкару, генеральному прокурору Майзитису, премьер-министру Калвитису и, наконец, президенту Латвии Вайре Вике Фрэйберга. От них ответа не получил, что и изложил затем в своей жалобе на имя Европейского суда (ее я написал тогда, когда все средства защиты внутри страны были исчерпаны).
В СТРАСБУРГ “АВТОСТОПОМ”
Из Страсбурга пришло простое письмо – ваше обращение поступило. Но у меня возникли сомнения: почему в бумаге указана дата 6 апреля, когда я вручил ее лично 11 апреля 2005-го? Ошибка? И вот в сентябре решаю опять отправиться в этот французский город, вместилище европейской Фемиды. Так как лишних денег не было, добирался до Страсбурга “автостопом”, да и просто пешком. “Приключения” в Европейском суде запечатлел на видеокамеру.
Сюжетик, надо сказать, получился занятный. Особенно в той части, когда вышедшая ко мне дама, представившаяся как “секретарь суда Инессе Стрике”, сообщает, что она занимается “делами против Латвии”. На мой вопрос: “Откуда вы?”, ответила: “Из Латвии”. Я сразу понял, что здесь налицо аферизм: как представитель Латвии может выступать против своей же страны?
Самое интересное, что женщина назвалась “секретарем суда”. Поясню, что это очень высокая должность, на которую назначает сам генеральный секретарь Совета Европы. И, как выяснилось позже, секретарем и его заместителем тогда были англичанин и швед. В общем, отказался я беседовать неизвестно с кем. Жалею только, что сообщил клеркам об имеющейся видеокамере. Ибо с того момента неприятности посыпались как из дырявого мешка горох.
КАК МЕНЯ “ПРЕССОВАЛИ”
Вижу в этом “невидимую руку” латвийских спецслужб. Сразу после возвращения в Даугавпилс последовал “наезд” со стороны службы государственных доходов (аналог вашей налоговой), которая допытывалась: “Вы выращиваете и продаете цветы, почему не платите налогов?” Объяснения о том, что налоговую книжку " замылили" по прежнему месту работы в школе, к сведению не принимались. Были угрозы и посерьезнее: на камеру удалось заснять, как неизвестные люди в военной форме произвели на огороде – в мою сторону несколько выстрелов.
А ведь там, на окраине Даугавпилса, жилая зона …Об охоте не может быть и речи! На полицию видеозапись, однако, никакого впечатления не произвела— давать ход следствию по факту обстрела никто не спешил.
Все закончилось классической провокацией. После очередной проверки документов дорожной полицией, когда я уже сдвинулся с места, один из “гаишников” буквально запрыгнул на капот автомобиля. По инерции я проехал несколько метров и остановился, чтобы не травмировать “несчастного”. Но уже поздно: факт наезда “при исполнении” зафиксирован. Далее все просто: арест, участок, освидетельствование на алкогольное опьянение. Меня, скованного наручниками, избили. Потом вывели во двор — беги!
Отказываюсь, если побегу — схлопочу пулю. При попытке к бегству — и все дела… В ход шли и другие тюремные штучки: набросился с ножом сокамерник-латыш. В экстремальной ситуации пригодились навыки бокса, да и как-никак был чемпионом Латвии по армреслингу в свое время. На допросах регулярно давали понять, что было бы неплохо отозвать жалобы из Страсбурга.
Мне стало окончательно ясно, что и в Европейском суде латвийские власти занимаются тем, что “гасят” жалобы своих русскоязычных граждан и неграждан на систему апартеида, фактически сложившуюся в стране после приобретения ею независимости…
Когда положение стало невыносимым, из даугавпилсской следственной тюрьмы (в народе ее называют “Белый лебедь”) отправил на волю “маляву” — письмо на адрес того же Евросуда. В нем предупредил — если со мной что-то случится, просьба винить не заключенных, а латвийское государство. Не бездействовали и родные. Отец и дед писали в прокуратуру, президенту, в Страсбург и т.д. После этого начали давить и на них. Так, в дома отца Ивана Коваленка и деда Вацлава Гирвидза врывались вооруженные люди в черных масках и искали видеозаписи, наверное, спасали “секретаря” Страсбургского суда от неприятностей.
В конечном итоге было решено направить меня на психиатрическую экспертизу. Всего было две — одна состоялась в Даугавпилсе, вторая — в Риге. Опять были провокации — врач-психиатр чуть ли не в драку бросалась, проверяла, наверное, способен ли я в пылу спора контролировать себя. Нажали на мать (они с отцом в разводе) и обманом вырвали у нее подпись под какой-то бумагой, а на суде (в мое-то отсутствие!) признали меня невменяемым и направили на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу.
Хотя и не имели права, т.к. мои жалобы против Латвии не были еще рассмотрены в Европейском суде по правам человека и латвийские суды не могли меня судить до их рассмотрения. Власти должны были ходатайствовать перед Европейским судом об ускорении рассмотрения моего дела.
РЕШАЮСЬ НА ПОБЕГ
“Дурдом” в Латвии — страшная штука. Лечить меня не лечили — я наотрез отказался принимать любые лекарства, но подозревал, что примешивают психотропные препараты в пищу. Атмосфера была гнетущая… В тюрьме хоть отсидел свой срок и вышел, а психиатры могут упрятать на долгие годы. В общем, ничего не оставалось, как готовиться к Побегу.
Во время посещения деда санитар куда-то отлучился, дверь открыла медсестра. Я толкнул деда на нее и — бежать…
Спринтерскую дистанцию в 150 метров до больничного забора преодолел одним махом. Потом в автомобиль — и в лес, где был спрятан велосипед, вещи и документы. Поменял направление движения на противоположное (санитары видели, куда поехала машина) и двинулся к белорусской границе. Переходил ее на рассвете. Пришлось поплутать по болотам, один раз “с головой” провалился в речку, наконец выбрался на сухое место. Иду, смотрю — фермы, коровы пасутся, кругом запаханные земли. Ну, думаю, я в Беларуси — у нас ведь все бурьяном заросло. Тут и белорусские пограничники подоспели.
Объяснил, что хочу просить в Беларуси политического убежища. Поинтересовались только, есть ли документы. Честно сказать, не ожидал такого теплого приема. Меня накормили, напоили горячим чаем, разрешили погулять. После соблюдения всех формальностей был направлен в пункт приема беженцев, в Витебск, где и проживаю до сих пор. Кстати, в латвийских СМИ о моем побеге, насколько мне известно, ничего не прозвучало. Теперь ожидаю, когда мне будет предоставлен статус беженца, на это уйдет до полугода. Пока отец не прислал из Латвии диплом, собираюсь поработать переводчиком. Буду также ждать реакции из Страсбурга…
Записал Алексей МИШУРНЫЙ, “Витебский рабочий”, Беларусь.
От редакции. Этот материал мы направили в консульство Латвийской Республики в Витебске. Если со стороны латвийских властей последует комментарий, он будет опубликован.