Семья Кирш 2

В гражданскую войну в город пришли большевики, и отец ушел на войну. Он сражался в рядах Красных латышских стрелков, в 1920-м отступивших на восток. Отец вернулся с войны уже после роспуска латышских стрелков, а в следующем после этого году они с мамой поженились. Отец стал заниматься на курсах кройки и шитья и работать портным в мастерской Залмана Кирша.

“Старику” Киршу, как его называли его работники, тогда перевалило за 50. Мастерскую он открыл еше в начале века, она находилась на углу улиц Шильдеровской и Александровской в одноэтажном деревянном доме с мезонином.

Город постепенно стал возрождаться: заработали магазины, мастерские, мелкие предприятия, школы. Мастерская Кирша шила в основном парадную одежду – фраки, визитки, смокинги, судейские мантии, френчи, но можно было заказать и обычный костюм или пальто. Работы было много, так как шел экономический подъем, заработки были хорошими. Но в начале 30-х годов город, как и весь остальной мир, поразил “великий кризис”. Начался упадок и застой. Мастерская Кирша пострадала больше других, потому что никому уже не нужны были ни фраки, ни визитки…
Отец решил перейти работать в другую мастерскую к Бейлину. А через неделю к нам заявилась мадам Кирш, которую я тогда увидел впервые. Она говорила с мамой, просила, чтобы отец вернулся работать к ним, обещала установить ему хорошую оплату. И отработав две недели у Бейлина, отец вернулся к Киршам.

Кризис вскоре кончился, а после государственного переворота в стране начался подъем. В то время я начал ходить в школу, которая находилась рядом с местом работы отца, и я иногда заходил к нему по дороге домой.

Залман Кирш был стариком среднего роста, с бритой головой, подвижный, энергичный. Когда-то он был известным портным, а теперь только руководил производством, принимал заказчиков, снимал мерки, кроил, проводил вместе с портными примерки. Он также обеспечивал мастерскую всем необходимым: в приемной на полках всегды был выбор нужных тканей, подкладок, фурнитуры и т.д.

В этом же довольно обширном доме, где находилась мастерская, Кирш жил вместе с семьей – женой, дочками и младшим сыном. Старший сын Натан учился в Риге в университете, средний работал в Риге комивояжером. Дом имел несколько входов. На улице Кр.Валдемара (так к тому времени стала называться ул.Шильдеровская) находился вход в ателье, в большую приемную. Это была светлая комната с большими окнами, огромным столом-прилавком, где демонстрировались ткани и производился их раскрой. Рядом была касса, за столом-прилавком находился стеллаж с тканями, сбоку – примерочная, зеркала, столики и стулья для ожидающих.

Из приемной двери вели в квартиру и в мастерскую. Мастерская представляла собой большую длинную комнату с одним окном чуть ли не вдоль всей стены и выходом во двор. Там размещались несколько швейных машин фирмы “Зингер”, два больших стола, разные швейные принадлежности и ящик с углем для утюгов.

В середине 30-х в мастерской работали трое: мой отец, Герман, который шил пиджаки и пальто, и Бик, занимавшийся пошивом брюк и жилетов. Через несколько лет в связи с ростом производства был нанят еще один работник для шитья брюк и жилетов – Амдур, а Бик перешел на шитье пиджаков и пальто.

Работали обычно по 12 часов в сутки 5 дней в неделю, а в пятницу – до обеда. Оплата была довольно высокой. Кирш относился к своим работникам с уважением и заботой, и они отвечали ему взаимным уважением. Кирши обычно приглашали работников с их семьями на все свои семейные торжества. Так, помню, как я с родителями ходил на бар-мицву их сына Ильи. Для детей был накрыт отдельный стол в детской, за которым я оказался рядом со своими одноклассниками Вульфом Цинманом и Семеном Димантом.

Через много лет, встретившись с Вульфом, мы вспоминали этот праздник. На свадьбу среднего сына Кирша были приглашены и ходили мои родители. А на свадьбу Амдура вместе с ними пошел и я. В тот раз я впервые присутствовал на таком большом торжестве.

Рядом, тоже на ул.Кр.Валдемара, находился небольшой одноэтажный каменный дом Кирша, который сдавался на съем. Во второй половине 30-х годов старший сын Кирша Натан окончил университет, получил диплом архитектора и вместе женой переехал жить и работать в родной город. Для них Залман освободил упомянутый одноэтажный дом, где и поселилась семья Натана. В память о Натане Кирше в городе остался надгробный памятник раввину Рогачеверу его работы.

В 40-м пришли “советы”, стало беспокойно, работы убавилось. В начале 1941-го года отец уволился и перешел работать заведующим городского отделения швейной фирмы “Падомью Латвия”. А через несколько месяцев грянула война, и мы ушли на восток. По дороге мы несколько раз встречали Илью Кирша – он с друзьями на велосипедах ехал в том же направлении.

Семья Кирш была в гетто. Затем Залмана с женой вывезли в лагеря в Ригу, потом – в Германию. Залман дождался освобождения, но умер, не успев вернуться в родной город. Его жена умерла еще раньше. Илья вернулся в Даугавпилс осенью 45-го. Здесь он узнал о судьбе своих родных. Он снял на память номерной знак с их каменного дома, где была указана фамилия Киршей, а затем вернулся в город Горький, где к тому времени обзавелся семьей.

В 80-е годы во время командировки в город Серпухов я познакомился в гостинице с одним горьковчанином, который оказался другом Ильи Кирша. Он рассказал мне, что Илья стал лучшим портным в их городе, у него дети и внуки.

Гесель Маймин.