Недавно в Даугавпилсе, в микрорайоне Грива, житель частного дома спилил две липы, которые якобы могли упасть во время бури на дом. Еще у двух деревьев срезал крупные ветви, упиравшиеся в крышу сарая. За это ему “светит” лишение свободы на срок до 6 лет или штраф в размере до 100 минимальных зарплат. Кроме того, ему придется возместить ущерб, причиненный природе в размере 2713 латов.
Это событие всколыхнуло общественность — народ, оказывается, не знал о столь суровых мерах за самовольное выпиливание деревьев. Но каким может оказаться наказание за более серьезное преступление: в парке, раскинувшемся вокруг Дома-музея Яниса Райниса в Беркенеле, развернут настоящий лесоповал — около полутора десятков кленов и иных деревьев попали под бензопилы и теперь лежат в виде чурок.
Когда я спросил у исполнительного директора Даугавпилсского райсовета Ванды Кезики, выдавалось ли самоуправлением разрешение на выпиливание совершенно здоровых деревьев в парке, ответ вначале последовал двусмысленный:
— Еще надо посмотреть, на чьей территории спилены деревья! Возможно, они спилены на земле частника, чьи владения примыкают к парковой зоне — у нас с ним не складываются нормальные отношения, и мы не можем повлиять на его решение пилить деревья или не пилить.
Но позже все-таки В. Кезика заявила:
— Никаких разрешений или ходатайств на выпиливание деревьев в парке районный совет как учредитель Дома-музея Райниса, не давал!
После этого исполнительный директор позвонила руководителю отдела культурного наследия Даугавпилсского района Ванде Баулиной и дала задание — выехать на место и во всем разобраться. Туда отправился и я.
Нас уже ждала директор Дома-музея Инесе Берзиня. И сразу ринулась в бой:
— Почему вы не приехали сюда в январе, когда мы решили убрать эти деревья? Вы тогда сами увидели бы, что два клена, растущие возле озера, сцепились ветками и могли упасть в водоем. Чтобы потом не чистить озеро, а это очень трудоемкий процесс, мы спилили клены.
Далее последовали такие же абсурдные объяснения по поводу каждого дерева, сваленного и разделанного на чурки. Выходило, что абсолютно здоровые клены чем-то мешали друг другу, или показались директору совершенно гнилыми. Но пни, в том числе и высотой свыше метра, убедительно свидетельствовали: все деревья, приговоренные к уничтожению, не имели и намека на гниль. За что же к ним столь жестоко отнеслась госпожа директор, носящая такую приятную фамилию, переводимую как “березка”? Ответа на этот вопрос не последовало. Зато прозвучало немало упреков в адрес автора: мол, однажды написал не совсем лестную статью о деятельности музея. Тогда действительно было высказано мое личное мнение по поводу размещения в залах музея фотовыставки гомосексуалистов из какой-то шведской психбольницы. Тогда я сказал, что от такого вернисажа Райнис, наверное, в гробу перевернулся бы. Затем атака продолжилась по известному сценарию: и детство у госпожи директора было тяжелым, и в мое расследование примешана политика (скоро выборы!), и вся задумка по выпиливанию деревьев в парке имела благие намерения — все деревья могли просто упасть от дуновения ветра, потому что их стволы сплошь прогнили.
Но даже если бы клены были абсолютно трухлявыми, есть Уголовный закон Латвии, в соответствии с которым самовольная порубка деревьев, находящихся на особо охраняемой территории или объекте, или в парке, наказывается лишением свободы на срок до 6 лет или штрафом до 100 минимальных зарплат. Если при этом причинен существенный вред, те же действия могут повлечь за собой лишение свободы на срок до 10 лет или штраф до 150 минимальных зарплат. Кроме того, виновнику надлежит возместить причиненный природе ущерб.
Как отреагирует местная Фемида на лесоповал на территории исторического памятника государственного значения, каковым по своему статусу является дом-музей Я. Райниса? Пока сложно сказать. Но тот факт, что Ванда Баулина еще на месте происшествия намекнула, что, возможно, была необходимость в спиливании деревьев — они якобы все гнилые. И это наводит на мысль, что дело могут притормозить. На что смею возразить, как очевидец: ни одно спиленное дерево не имело даже намека на трухлявость!
Удивило и еще одно весьма вольное использование территории парка — почти у входа в музей не так давно (слой пепла не менее 20 сантиметров еще не осел под дождем) был разведен огромный костер, в котором сжигали не только сучья от обрезки плодовых деревьев: здесь жгли автомобильные покрышки. Хотя руководителю учреждения должно быть известно: разведение костров карается штрафом для юридических лиц до 250 латов.
Масштабы выпиливания лесов в Латвии поражают — их уже практически не осталось в том количестве, которого достаточно для нормального воспроизводства и самих лесных кварталов, и их обитателей. Похоже, пилить уже негде. Потому уже взялись за особо охраняемые и заповедные территории.
Валерий САМОХВАЛОВ