Исход евреев из Даугавпилса 9

Как они уезжали

У меня — свой масштаб этого явления. Из моих одноклассников-евреев в Латвии не осталось никого. Не знаю, как относится страна к исходу этой части населения, а я по своим друзьям скучаю. И скучаю по знакомым, которые еще в восьмидесятые годы по вечерам прогуливались по центральной улице города, вежливо приподнимая шляпу при встрече: “Добрый вечер, мадам!”. Сейчас так уже никто не делает.

Я помню, как в семидесятые годы одного уважаемого в городе врача чуть не исключили из партии за то, что она двух своих коллег уволила по собственному желанию в связи с отъездом на историческую родину. “Родина у человека одна, она же и историческая”. А в конце 80-х уже был популярным такой анекдот. К двум евреям подходит третий со словами: “Я не знаю, о чем вы говорите, но ехать надо”. И в 90-х репатриация достигла невиданных масштабов. Не все хотели покидать свой город. В основном, были причины экономические. Закрывались предприятия, люди оставались без работы. Надо было начинать жизнь сначала, так почему бы не сделать это на новом месте? Были и другие причины. Уехавший профессор тогдашнего пединститута говорил мне, что в шестидесятилетнем возрасте ему, автору десятка книг, сдавать экзамен на знание латышского языка и заново подтверждать свою диссертацию постыдно. И оказаться без гражданства тоже унизительно. Каждый день (!) Израиль принимал полторы тысячи новых переселенцев. И каждый прямо в аэропорту получал гражданство.

Агентство “Сохнут” в свой 80-й юбилей в нынешнем году может отрапортовать: из бывшего Советского Союза в Израиль выехали 993 481 человек. Это называется Большая алия. И все без исключения признают, что благодаря энергии и знаниям этих людей страна сделала гигантский рывок вперед. Это они придумали капельную систему полива, благодаря которой в пустыне зазеленели сады. Это они создали компьютерные программы, которые Израиль продает по всему миру. Это бывшие даугавпилчане стали профессорами Еврейского университета в Иерусалиме. А здесь их не удержали.

Человек, воскресивший иврит

В Израиле в каждом городе есть улица Бен-Иегуды. В Даугавпилсе даже таблички с таким именем нет. А на табличке могло быть написано: “Здесь учился человек, воскресивший иврит”. Элиэзер Перельман закончил Двинское реальное училище в 1877-м году. В то время Двинск был типичным еврейским местечком. По данным первой официальной переписи, в конце 19-го века из 70 тысяч жителей 32 тысячи были евреями. В 1910-м из 1370 купцов города было 1134 еврея. Натан Натансон открыл первую в Латвии фабрику по производству медных пуговиц, Мовша Витенберг наладил выпуск дроби, Шнеерович-Сендерзон основал самую крупную в губернии табачную фабрику, Шевел Гурвич основал пивзавод. Кстати, черта оседлости проходила по Даугаве. И на Гриве, теперешней окраине Даугавпилса, евреи селиться не имели права.

Элиэзер Перельман к торговле и предпринимательству склонности не имел. Он бредил идеей воссоединения еврейского народа. И в своих статьях писал, что одна из главных проблем — отсутствие единого языка. В Двинске его соплеменники говорили на идиш, а чаще всего евреи были ассимилированы и общались на языке той страны, где они жили. В молодые годы Перельман заболел туберкулезом, он фактически умирал в госпитале. Но именно там встретил жителя Иерусалима, который рассказал, что там нередко используется сефардский диалект иврита. И Перельман загорелся: надо возродить язык Торы для повседневного общения! Представьте, это то же самое, что предложить русским говорить на древнем языке, на котором идут богослужения. Им владеют только религиозные деятели. На нем нет многих современных понятий.

Перельман переселился в Палестину и начал преподавать иврит. Одновременно он работал над словарем, собирая, а порой и создавая многие слова. Нет в иврите слова “пирожок”? Пусть звучит так же, как на русском — пирожок. Нет уменьшительного суффикса? Будет опять же суффикс “чик”. Молодой человек — хавер. А паренек — хаверчик.

Перельман взял себе новое имя — Бен-Иегуда.Когда у него родился сын, в его присутствии было разрешено говорить только на иврите. Этот ребенок стал первым в современном мире, кто в младенчестве заговорил на иврите. А сейчас это — язык миллионов.

Перельман был в числе эмигрантов, уехавших в Палестину еще до революции. Наверное, таких было бы больше, если бы не активное противодействие Европы. Не все знают, что военные корабли Англии до войны просто топили суда с переселенцами, направлявшимися в Палестину. А потом был Холокост. По данным Леонида Коваля, из 80 тысяч латвийских евреев уничтожения избежали менее 200 человек. Но успевшие эвакуироваться возвращались, и диаспора постепенно восстанавливалась. До нынешней, последней волны.

Ульпан закрыт. Все уехали…

Увы, в Даугавпилсе иврит больше не изучают. Сегодня действует только ульпан (языковая школа) в Риге.

В Даугавпилсе сегодня существуют две еврейские общины — религиозная и светская. Они управляются общим советом и занимают одно помещение. Кстати, это здание бывшей синагоги. До войны их было 42. Жертвами Холокоста стали не только люди, расстрелянные в песчаных рвах Межциемса, но и синагоги, большинство которых уничтожено. То, что уцелело, государство вернуло общине.

— Чем живет сегодня еврейская община Даугавпилса?

— Я полагаю, сегодня в Даугавпилсе — около 400 евреев. В нашей общине состоят 210 из них, — говорит Блюма Рейне. — С самого начала своего существования община много внимания уделяла социальным вопросам. Сначала это было вызвано тяжелой экономической ситуацией. И фонд " Джойнт" старался поддержать нас материально, выдавались продовольственные наборы. Сейчас больше всего помощь нужна одиноким и престарелым людям. За средства все того же фонда мы содержим патронажных сестер, которые помогают старикам. Есть у нас и врач, который принимает бесплатно, даже может бесплатно дать какие-то лекарства. Второе направление нашей деятельности — это сохранение традиций и культуры. У нас действует лекторий, и лекторы — просто блестящие. Создан танцевальный и вокальный клубы, они выступали на празднике города. Наконец, очень важно просто общаться между собой. Мы отмечаем вместе все религиозные праздники, приглашаем гостей из других национально-культурных обществ.

— Скажите, но что же будет с еврейской общиной через десяток-другой лет?

— Она исчезнет, — ответил руководитель религиозной общины Ханон Шперлинг. — Если вы зайдете в синагогу, то увидите там одного-двух мужчин моложе пятидесяти. Если те немногие евреи, что остались, не сумели передать дух народа своим потомкам, значит, местной общины скоро не будет.

— Но вот в Германии удалось ведь возродить еврейскую общину на пепелище!

— Да, но это была долгая работа, выполненная немцами в качестве покаяния за Холокост. Если в Германию репатриируется немец, то он должен сдать экзамен по языку, пройти довольно сложную процедуру натурализации. Если еврей переселяется в Германию, гражданство дают без всяких экзаменов, есть и пакет социальных льгот. Так что доля евреев среди населения растет. Конечно, возродить ту общину, которая была, уже невозможно. Ведь евреи Германии были высокообразованными людьми, входили в элиту общества, они были патриотами не меньше, чем сами немцы. Как мы знаем, это их не спасло.

— Вы знаете, мне кажется, что не только комплекс вины движет немцами. Поехали туда не люмпены, а образованные и энергичные люди, которые нужны стране. Быть может, и в Латвии когда-нибудь будет аналогичная программа…

— Вряд ли. Латвия даже латышей не пытается удержать на родине, что уж говорить о евреях.

Светлана Гартованова