Янис Стрейч: фильмов не будет, пока в Латвию не придет большая иностранная кинокомпания 1

По его словам, единственный, кто это понимает, мэр Вентспилса Айвар Лембергс.

Рижскую киностудию собирались перенять норвежцы, но им не дали

«Рынок определяют крупные конторы дистрибьюции фильмов, у которых есть договора с кинотеатрами. Таких местных производителей, как мы, туда не пускают, -- сказал Стрейч в интервью nra.lv. -- Прилавки на фестивалях или так называемых кинорынках — всего-лишь иллюзия. На самом деле это бизнес нескольких находчивых людей. Выход — надо объединиться режиссерам и сценаристам под крылом какого-нибудь продюсера, подготовить, как минимум, десять проектов и предложить себя какой-нибудь большой кинокомпании».

По его словам, единственный, кто это понял, -- Айвар Лембергс, сказавший, что надо пригласить какую-нибудь иностранную компанию, чтобы она основала в Риге свой филиал.

«Это прозвучало в одной дискуссии, где выступали многие кандидаты на пост премьера, -- уточнил Стрейч. -- В свое время это хотел сделать Рихард Пикс, когда был директором Национального киноцентра. Он добился того, что норвежцы собирались перенять Рижскую киностудию. Я, как председатель Союза кинематографистов, это горячо поддерживал. Однако милые коллеги возмущались, называли нас предателями. И мы остались там, где мы есть. Местные производители без шансов на рынке. Вторая возможность — создать программу, рекламирующую вообще творчество латвийских кинематографистов. Кто мы такие, что могли и что можем, так как есть новые талантливые люди. Но это не в природе латышей. Каждый сам за себя. Я и мой кусочек, моя гениальная работочка. Вместо того, чтобы расти ввысь, чувствуя руку дружеской поддержки и опираясь на плечи, как это делают евреи, наши надеются достичь вершины, топча упавших.

Когда в 1992 году мы приехали в Руан на Фестиваль Северных стран, нас встретили словами: «Мы знаем, что у вас нет художественных фильмов, но есть выдающееся документальное кино». «Откуда у вас такие сведения?», -- спросил я. «Из Латвии», -- прозвучал ответ. И это не раз приходилось слышать в других странах, когда выступал один идеолог Рижской документальной школы. И не только он. Это было точно проклятие. В конце концов, если нет другого выхода, предлагайте свои проекты другим европейским студиям. Я говорю о молодых, которые владеют языками и новыми технологиями. Интересные идеи до сих пор побеждают. Я не смог бы работать в другом месте и с новыми технологиями, в которых так много бюрократизма. Но молодые это смогут».

Реализм -- это не пессимизм

«У нас есть талантливые киноспециалисты, -- уверен режиссер. -- Только мне их бесконечно жаль. Латвийское кино превратилось в кормление комплекса неполноценности. Если мы войдем в производство для рынка, комплексы закончатся».

Стрейч не считает себя пессимистом.

«Реализм — это не пессимизм, -- говорит он. -- В реализме столько возможностей, что нет смысла погружаться в пессимизм. Не ставьте все на одну карту. В жизни очень много возможностей. Посмотрите, что делает природа, как восстанавливается даже после пожара. Люди, которые бросили одно дело, начинают новое. Мне абсолютно не жаль, что я оставил кино. Возможно, вернусь к нему. Не знаю. У меня есть задумки. Я получил свободу и время подумать, как я живу. Это очень важно. Надо сказать как в песне, только наоборот: «Это жизнь, это не кино». Это намного ценнее».