Кому помешал полковник ВМС?

Еще бы, ведь по сути именно при морском капитане (полковнике) Лешинском латвийский флот, хоть и получал из бюджета минобороны меньше всего средств, стал примером для остальных структур армии. И работоспособности этого человека, посвятившего морским силам (сперва СССР, потом — ЛР) более 30 лет, удивлялись очень многие. Так почему же ему пришлось покинуть ВМС? Илмар Лешинский согласился рассказать нашей газете, но подчеркнул: с армией до сих пор связано многое, значит, ВСЕГО раскрыть не сможет хотя бы потому, что во флоте еще служат его друзья и воспитанники, которых не к чему подставлять…

— Хотите вот так — с места в карьер? — спокойным голосом спрашивает Лешинский. — Я вот только что с мороза пришел, подождите, отогреюсь…

— Разве полковнику ВМС, хоть и в отставке, страшны морозы?

— Ну, в 20–градусный мороз не особенно уютно себя чувствую. Хотя раньше морозы я переносил спокойно. Даже купался в любой воде. Нет, конечно, в лютый холод не лез в воду, но когда ее температура была 10–12 градусов, считал вполне пригодной для купания. Правда, после службы на Средиземном море я низкие температуры разлюбил.

— Если не секрет, какие задачи выполняли в Средиземном море?

— Теперь уже не секрет… Это было в 1980 году. Служил в так называемой Средиземноморской эскадре, мое подразделение стояло ближе к Тунисскому проливу, где базировалось командование советских подводных лодок. Мы все время находились в море, а в порты Сирии, Туниса, Алжира заходили лишь для пополнения запасов… Там стояли специальные корабли — огромные плавбазы. Я тогда как раз был штурманом плавмастерской, а затем временно исполнял обязанности штурмана бригады подводных лодок — дизельных и атомных — с торпедами.

Иногда мы осуществляли особые операции: “под прикрытием” сухогрузов и транспортников проводили подлодки через Гибралтар. Подлодки шли к судам очень близко, чтобы невозможно было засечь их шумы… Но в основном я служил на Балтийском море в Лиепае: был командиром корабля “Комсомолец Латвии”, потом — дивизиона противолодочных кораблей, в подчинении было девять фрегатов. Мне, лиепайчанину, на Балтике всегда больше нравилось.

Я ведь сразу после окончания Калининградского училища попросился служить на Балтике, хотя большинство однокурсников стремились на Север или Камчатку, где была возможность быстрее подняться по карьерной лестнице… Кстати, после путча я, уже студент Академии имени Гречко в Ленинграде (заканчивал последний этап офицерской подготовки), опять всячески старался попасть в родной край. Только меня долгое время не отпускали, ведь раньше не было прецедентов, чтобы офицеры уходили из академии.

— Но вам помог командующий Балтийским флотом адмирал Иванов…

— Верно, только его к тому времени назначили начальником академии. Мы жили с ним в одном общежитии. В общем, я с ним поговорил, и он меня отправил обратно на Балтику. Так и вернулся в Латвию… А вскоре я уже участвовал в создании ВМС независимой республики. Нам передали рыболовецкие суда, на которые поставили 12–миллиметровые пулеметы, и мы стали охранять границу. Вернее, сперва у нас была главная задача не столько “ловить врага”, сколько просто показать наш флаг в море…

— В 1999 году вы стали командиром ВМС. В каком состоянии находился флот?

— Начнем с того, что ранее я уже командовал BALTRON и сделал очень многое, дабы эта система успешно развивалась… А в ВМС тогда числилось пять маленьких катерков, два минных тральщика (подарок от немцев) и один патрульный корабль… Самой главной проблемой было полное отсутствие подготовки офицерского состава. Я это исправил… Еще большой заслугой считаю, что удалось открыть водолазную школу в Лиепае.

— Из ваших уст тогда прозвучала и идея о строительстве в Латвии военных кораблей.

— Да, их нужно строить, но… В первую очередь должно быть принято серьезное правительственное решение. Сами посудите, страна обязана не просто обновить нынешние судостроительные заводы, но и содержать их, постоянно вкладывать ОЧЕНЬ большие средства. Важно разработать целую систему. Ведь если построить только несколько кораблей и остановиться, затраты никогда не окупятся. Должен быть поток. А потянет ли это Латвия, несложно догадаться. Ну, начнем с того: где у нас готовят кораблестроителей? Нигде! Значит, должно быть учебное заведение, либо — отправлять людей за границу. Но во втором случае есть реальный шанс, что люди, если в Латвии будет лишь временная работа, за границей и останутся. Вдобавок обучение там — дорогое удовольствие, поскольку готовить надо много специалистов, а не одного–двух.

Поэтому я не думаю, что Латвия на данный момент готова строить корабли (уж тем более оснащенные ракетами, торпедами и гидроакустическими станциями!), максимум — суда береговой охраны, когда можно использовать не военные, а гражданские технологии… Давайте уж лучше разберемся с реальными проблемами. К примеру, давно пора выйти на новый технологический уровень, в частности полностью обновить систему берегового наблюдения, а на это надо 14–16 миллионов латов. Сейчас информация о том, что происходит в море, поступает с опозданием в 30–40 минут. Что это значит? Корабль за полчаса может выйти из наших территориальных вод и будет уже недоступен…

Кроме того, нужны и новые суда береговой обороны, поскольку нынешним более 40 лет и они просто не догонят более современное судно. Да, Кабинет министров утвердил проект модернизации, но шесть лет шли одни разговоры. А почему ничего не было сделано? Появилось слишком много заинтересованных конкурирующих сторон — крупных международных компаний, которые хотели бы реализовать проект, но не в состоянии договориться.

— Большую часть времени, пока вы служили командиром ВМС, у руля Министерства обороны стоял националист–"тэбэшник" Кристовскис, прославившийся резкими выпадами в адрес России. А ведь вы были советским офицером, и до сих пор в ВМФ России у вас есть друзья. Они на вас косо не смотрели?

— Как нормальный военный, я был вне политики. Меня вообще мало заботили высказывания Кристовскиса. А что касается отношений с Россией… Поверьте, ни одна партия Латвии не способна реально ухудшить или улучшить отношения с Россией, должно сыграть много факторов. Во время службы я с коллегами из соседней страны встречался лишь раз — в Калининграде на праздновании 300–летия Балтийского флота. Мы тогда выходили в море на одном корабле с Путиным… Не стану скрывать, военные со мной начинали говорить об улучшении отношений, например, об установке прямых линий связи. Правда, командир ВМФ РФ Куроедов оказался очень осторожным человеком…

И вообще, чтобы, скажем, пообщаться с коллегами из флотов других стран, мне достаточно было просто взять телефон и набрать нужный номер, то с Россией — не все так просто. Допустим, чтобы поговорить мне с командующим Балтийского флота адмиралом Егоровым, ему самому нужно получить разрешение непосредственно “сверху”. А ведь с Егоровым хорошо знаком: когда я служил командиром дивизиона кораблей на Балтике, он был начальником боевой подготовки Балтфлота — все ракетные стрельбы и планы согласовывал с ним лично…

А после министра Кристовскиса пост занял Репше, при котором и начался мой процесс ухода со службы.

— С его подачи “уход” организовали?

— Не думаю. Я ведь ему жизнь спас… Однажды мы шли на судне из Лиепайского порта, и Репше, как человек, любящий острые ощущения, стоял на самом носу. Пока мы шли через аванпорт, защищенный волнорезами, все было тихо, однако ближе к морю началось волнение. Я попросил министра отойти — опасно ведь. Репше сказал: мол, ничего. Но вдруг пошла сильная морская волна, и Репше чуть не свалился за борт. Слава богу, я вовремя успел его задержать. Ведь что значит свалиться за борт с носа корабля, идущего на полном ходу, можете догадаться… Репше мне пожал руку и сказал, что никогда этого не забудет.

— Скажите честно, вас вынудили оставить пост?

–Можно и абсолютно честно! Когда глава SAB Кажоциньш мне сказал, что я никогда и ни при каких обстоятельствах не получу натовский доступ к “военной тайне”, понял: карьера больше не светит. Ведь без этого допуска очень сильно тормозилось бы развитие нашего флота. Латвия как страна НАТО должна читать основные военные документы, а командир ВМС обязан быть всегда в курсе.

— Но почему Кажоциньш вам такое сказал?

— Сам не понимаю. Может, ему показалось, что я кому–то сказал “не то” или же у меня биография “не та”… Да, я был коммунистом, потому что офицер не мог иначе. Я пять лет сопротивлялся вступлению в партию, но был вынужден это сделать. И ничего не стыжусь.

— Если вы пойдете в политику и станете министром обороны, то…

— Без “если”. Не могу ничего сказать, поскольку я никогда всерьез не думал идти в политику. И не собираюсь в ближайшее время. Хотя мои коллеги–офицеры идут, к примеру бывший командир ВВС Виесиньш, а уж об Адамсонсе, очень сильном человеке, и говорить излишне. Конечно, кто знает, как судьба сложится, но пока я не хочу загадывать наперед, тем более рассуждать: “Что бы я сделал, если бы стал министром обороны?”

— Спасибо за интервью.